Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

– Скажите, – начал задавать вопросы Валентин Петрович, не отнимая глаз от тоненькой папки личного дела Сергея, – кто первый ударил капитана Шарова?

– Кто? Да не знаю кто. Какая разница, суть не в этом, – ответил допрашиваемый офицер, вынужденный стоять, так как никто не предложил ему сесть, да и лишних стульев в процедурной не было.

– Молодой человек, мы сами определим, в чем суть, – оторвавшись от рассматривания прозрачных листов с показаниями, произнес дознаватель. – Ваша первоочередная обязанность в данных обстоятельствах – отвечать на все вопросы со стопроцентной чистосердечностью. Это в ваших же интересах.

– Есть отвечать чистосердечно, – вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал Сергей, так и не успевший снять военную форму, а значит, обязанный соблюдать субординацию по отношению к людям, от которых, вполне возможно, могла зависеть его дальнейшая судьба.

– Итак, кто же ударил первый?

– Не помню. Такая суматоха поднялась. Я, наверное. Он ведь на нас первый напал, понимаете? Первый.

– С чего ему на вас нападать? Он не пьяный, не под наркотиками.

– Да я-то с чего знаю. Сидел, смотрел на мониторы слежения. Потом подвис минуты на три. Мы ему: «Товарищ капитан, что с вами?» Он молчит. Тогда мы к нему подошли, и он повернулся. Не спеша так, знаете, с ленцой. А у самого лицо обвисло. Понимаете, как у психа невменяемого, словно говоря нам, предупреждая: «Никого нет дома. Оставьте ваши подарки на пороге и уходите», – говоря это, Сергей заметно нервничал, потел, покрывался красными пятнами.

– Не надо так волноваться, – дружелюбно посоветовал Коваль. – Мы вам верим, тем более что ваши слова совпадают с объяснениями вашего товарища. Просто мы хотим разобраться. Во избежание, так сказать.

– Да, признаться, то, что вы нам тут поведали, звучит довольно фантастически, – с явной неприязнью, подозрительно высказал свою точку зрения Валентин Петрович.

Конечно, все это было искусной игрой, не в первый раз разыгрываемой дознавателями на пару, но об этом их подопечным знать не полагалось. Тем более все, о чем они говорили, подтверждалось фактами. Настораживало одно: в момент происшествия не работали камеры слежения, и им предстояло выяснить, что могло случиться за те пять минут видеомолчания на самом деле. Хотя шансы на то, что там происходило что-то еще, помимо рассказанного им Сергеем, приближались к нулю.

– Вот для чего вам потребовалось убивать Шарова? – все никак не унимался первый дознаватель. – Он мужчина средних лет, можно сказать, пожилой, и вы – два молодых спортивных парня. Неужели вы его просто не могли скрутить, а?

– Повторяю: в него словно бес вселился. Он с такой силой оттолкнул Андрея, что тот на несколько метров отлетел, и мне чуть позвоночник не сломал. Ну что нам оставалось, как не начать сопротивляться? Мы просто боролись за свою жизнь.

– Хорошо. Кто же тогда воткнул ему отвертку в ухо.

– Если бы я этого не сделал, он бы Андрею горло перегрыз. Да-да, я не шучу. Его зубы находились в сантиметре от кадыка. У Шарова с клыков слюна капала. Как вспомню, так тошно становится, – и он действительно заметно побледнел.

– Так, значит, первым ударил ты и убил тоже ты, – сквозь зубы процедил Валентин Петрович. – Хорошо это у вас получается.

Не зная, что ответить на такое размытое обвинение, Сергей, потупившись, молчал.

– Может быть, у вас с Шаровым было недопонимание, там, поссорились накануне? – с сочувствием произнес Коваль. И, выдержав небольшую паузу, продолжил: – Ничего страшного, такое бывает. В этом вашей вины нет. Вы ведь только защищались, верно?

– Да, я защищался и защищал своего напарника, – и, словно споткнувшись, сдвоив идущий первым предлог, произнес: – С капитаном я никогда не ссорился и относился к нему нормально.

– Ясно, ясно, – задумчиво, с показным пониманием, возможно, недосказанного Сергеем закивал головой Коваль. – Можете идти.

– Конвой! – призывно крикнул Валентин Петрович и, когда на пороге появились давешние солдаты, сказал: – Отведите его в изолятор.

Следующим в допросную вошел Андрей, он, как и предыдущий пострадавший офицер, вынужден был выслушивать вскоре посыпавшиеся на него вопросы стоя.

– Ваш товарищ утверждает, что это вы ударили Шарова первым, – решил пойти на провокацию и забить клин между возможными заговорщиками Валентин Петрович. – Это так?

– Может, и так. Я плохо помню. – говорил он вяло, апатично, словно ему было все безразлично или он очень устал. – Капитан меня сильно приложил, и потом все было как в тумане.

– Ну а кто ударил его отверткой, вы помните?

Андрей замолчал.

– Сергей, да? – вкрадчиво спросил Коваль. – Не бойтесь подвести товарища, он сам нам об этом рассказал.

– Да, он.

– А как вы думаете, зачем он это сделал?

– Если бы не он, я бы сейчас с вами не разговаривал. Он меня спас.

– Ага. То есть вы хотите сказать, на вас напал ваш командир? И чуть вас не убил?

– Вот именно.

– Как вы думаете, почему он это сделал?

– С ума сошел. Знаете, у нас там внизу нездоровая атмосфера. Да, это во всей крепости чувствуется. Только у нас это выражено в разы сильнее. От него флюиды исходят.

– От кого? – отлично разыграл удивление Коваль.

– От объекта, естественно, от кого же еще.

– Ну а вы в каких отношениях были со своим командиром?

– Можно сказать, в дружеских. Без панибратства, конечно, он бы этого не допустил. Мужик он серьезный, – и спустя секунду с сожалением добавил: – Был.

– Ладно, завтра продолжим, идите.

После того как за Андреем и пришедшими за ним конвойными закрылась дверь, следователи переглянулись и, ни о чем не споря, для начала стали заполнять бумаги. Мнениями они обменяются позже, проанализировав все несколько раз, посмотрев на ситуацию с разных сторон. Но для этого требовалось время. Уро вечера мудренее – есть одна очень умная пословица. Им нужно было отдохнуть, переспать с полученной информацией, и только тогда, на следующий день они смогут все подробно обсудить, поспорить и вынести предварительный вердикт с планом дальнейших действий. Правда, оба внутри уже почти согласились с версией, озвученной им офицерами. Лишь что-то небольшое, похожее на мелкий камешек в ботинке, на соринку в глазу, мешало им однозначно принять слова бойцов за чистую правду. Что-то было не так. Но вот что конкретно? Дальнейшие события этой же нескончаемой, долгой ночи смогли дать им однозначный ответ на этот вопрос. К сожалению, случилось это слишком поздно, и к тому же ответ стал для них настолько неожиданным, что граничил с ожившим из накрепко забытого сна кошмаром.

В четыре часа ночи Сергей, притворяющийся спящим с момента прихода в палату, дождался, пока Андрей, лежащий на соседней койке, перестанет ворочаться, встал и подошел к нему. Свет в изоляторе не горел, лишь из-под двери пробивался желтый маргариновый отсвет, постепенно сходящий на нет к середине комнаты. Перед тем как подойти к кровати соседа, Сергей вытащил из-под своей железную утку. Тем самым он преследовал две цели: во-первых, отвлекал внимание наблюдавших за ним с помощью тепловизоров надзирателей, он хоть и не видел эти замечательные приборы, все же был убежден, что они обязательно должны быть здесь, иначе в этой тюрьме-крепости и быть не могло. Вторую свою цель он реализовал сразу же, как только подошел к бывшему напарнику. Коротко взмахнув тяжелым полым предметом удовлетворения первейших нужд и потребностей, с характерным хрустом впечатал утку в голову Андрея. Он успел сделать десять ударов. Ворвавшиеся в изолятор гвардейцы оттащили его от жертвы. Вернее, попытались оттащить. Брыкался он феерично. Здоровые гвардейцы разлетались по углам помещения как малые дети. Используя свое численное преимущество, они вшестером навалились на него. Но и это не смогло его полностью обездвижить. Выбравшись из-под потных тел наружу, круша челюсти и ребра встающих на его пути бойцов, Сергей (Сергей ли?) шел к яркому прямоугольнику выхода. У охранников не оставалось иного выбора, как применить оружие. На поясе, с правой стороны, у них болтались пистолеты, стреляющие жидкими электрическими зарядами, ножи, газовые баллончики, а с левой висел настоящий армейский пистолет «Бор». Волоча за собой вцепившихся в его ноги гвардейцев, выстрелы из электрических плеток он вроде и не почувствовал, лишь в местах попаданий с характерным влажным чмоком вспучивалась голубым светом серая майка. Видя безрезультатность попыток остановить его не летальным способом, самый горячий из бойцов выхватил «Бор» и без остановки разрядил в спину бывшего Сергея все двадцать девять пуль магазина. Его почти разорвало надвое, словно мокрый лист писчей бумаги, но Сергей еще успел повернуться и посмотреть в глаза своего палача, и только потом упал. Падая, он выпал в коридор и уже там забрызгал белые стены зигзагами крови. Он все-таки добился цели и покинул камеру медицинского изолятора.