Сара Маас - Женщина-Кошка. Похитительница душ [litres]

При одной мысли об этом у Люка кровь застыла в жилах.

Гордон покачал головой и открыл бронированную дверь. Они оказались в основном зале ожидания тюрьмы «Блэкгейт». Зал был наполнен полицейскими, и все они провожали Люка взглядом, пока он шел к выходу. Пока Бэтвинг шел к выходу. Под лампами дневного света его броня горела, как голубая молния.

– Мы такого допустить не можем, – сказал Гордон, толкнув дверь на улицу.

Вдалеке за ограждением показались вспышки камер, и журналисты стали бороться за удачный угол, чтобы снять, как он выходит. Люк нажал на костюме кнопку, приводя крылья в готовность к полету. Лучше способа уйти от журналистов и их вопросов он не придумал – просто подняться ввысь.

– Я с ними справлюсь, – сказал Люк, протискиваясь сквозь массивные двери на улицу. – Гарантирую вам.

Гордон, кажется, не слишком ему поверил, но кивнул.

Люк пробежал три ступеньки вниз в темноту, потом расправил крылья и взмыл в небо.

Он с ними справится.

– Нужно, чтобы вы устроили бал.

Следующим утром он сидел в кабинете своего отца, облокотившись на стол.

– Пожалуйста.

Люциус Фокс поднял бровь и отложил бумаги, которые читал.

– Хочу ли я знать зачем?

Люк провел рукой по волосам.

– Я знаю, что прошу о многом. Но я обещаю – обещаю – что никто не пострадает. Но бал должен состояться через три дня. Чтобы собрать деньги для цирка, зоопарка, тюрьмы… публичных мишеней, которые пострадали от налета Женщины-Кошки и ее приспешниц.

– Полагаю, мы также выставим какой-нибудь дорогой предмет, чтобы продать его на аукционе, а средства отдать на благотворительность?

– Именно так.

Люк пододвинул отцу пачку бумаг.

– Попроси маму пригласить всех, кто значится в этом списке.

Это была точная копия списка гостей, приглашенных на балы, куда он ходил и где появлялась Женщина-Кошка.

Его отец скользнул по списку глазами.

– Мама так беспокоится, что ты никак не привыкнешь к гражданской жизни, что очень обрадуется, несмотря даже на короткие сроки.

– Если кто-то и может устроить бал за три дня, то только мама.

– Да, она у нас действительно чудо.

Не впервые Люк пожалел, что она ничего не знает ни о Бэтвинге, ни о Брюсе. Ни о чем.

Он мерял шагами толстый ковер в кабинете отца, скрестив руки на груди.

– Она тебя вконец допекла, да ведь?

Люк знал, что отец говорит не о матери. Он долго смотрел на отца, не отводя взгляд.

– Она зашла слишком далеко.

Чересчур далеко.

– Будь осторожен, Люк. Сам становишься ее приманкой… – Просто будь осторожен.

Люк кивнул, хоть и не думал следовать этому совету.

Поместье семьи Фокс превратилось в мерцающий сад: коридоры и бальный зал украсили пышными белыми цветами и свечами, по углам расставили стройные березы, а сводчатый потолок задрапировали кремовыми лентами из шелка.

Селина в жизни не видела дома прекраснее. Венецианским дворцам до этого поместья было далеко. Роскошные личные покои Талии и рядом не стояли.

Все дело было не просто в признаках богатства, а в ощущении дома, которым дышал каждый сантиметр поместья, даже бальный зал. Во всех комнатах тут и там были укромные местечки, где она бы хотела поваляться после обеда, свернувшись калачиком. Продуманные, изящные и уютные.

На одном конце огромного сводчатого зала играли музыканты, и на танцполе уже было полно людей. Гораздо больше, чем обычно, и музыканты тоже играли гораздо лучше, чем обычно.

Но еще лучше было ожерелье с бриллиантами и сапфирами, выставленное на другом конце длинного, прямоугольного зала.

Она едва взглянула на Люка, хотя, по сути, пришла к нему в гости. Она увидела его в дверях: приветствует чуть ли не каждого гостя. Все они, казалось, были рады охранникам, стоящим на обоих концах съезда к поместью и перед каждой дверью.

Селина решила считать это еще одним препятствием.

Пятнадцать миллионов долларов. Во столько оценивалось ожерелье Фоксов.

Украсть его при такой охране? Дополнительная награда.

Селина пришла на бал в красном платье с длинными рукавами. Она быстро осмотрела комнату, оценивая исходные данные, прошла мимо Люка и поздоровалась с его матерью. У нее не хватило духу задержать взгляд на доброй, сияющей женщине, которая пригласила ее к себе домой, на женщине, которую ей предстоит обокрасть. На высокого, обаятельного мужчину рядом с ней – точная копия Люка через двадцать-тридцать лет, – который приветствовал каждого гостя так, будто они были близкими друзьями.

Так что поздоровались они быстро, и прежде чем Люк успел отпустить стоящего перед ним гостя и повернуться к ней, Селина растворилась в толпе, вильнув бедрами, – этот жест все скажет за нее.

Они не встречались и не разговаривали друг с другом с той самой ночи, хотя он дважды стучал в ее дверь. Но ей не хотелось отвечать.

Следующие два часа она чувствовала на себе его взгляд. Когда танцевала с бесчисленными мужчинами, ела и пила с могущественными женщинами Готэма. И сейчас, когда она танцевала с престарелым бизнес-титаном, а ее губы растянулись в пустой, жеманной улыбке, она чувствовала, как, даже стоя на другом конце зала, Люк смотрит на нее.

Он разговаривает с по-настоящему древним стариком – чудесно. Старик всерьез повис у него на ушах, и хотя Люк вроде бы внимательно слушал… Селина проигнорировала взгляд, который он на нее бросил. Возможно, она несправедлива, возможно, чересчур обидчива, но…

У нее в голове до сих пор звучал его равнодушный голос. Который говорил, что ему вообще все равно, чем она там занимается. Вот и ей вообще все равно, станет он извиняться или нет.

Она сама виновата. Что ждала другого ответа.

Мелодия подошла к концу, и Селина выпорхнула из объятий своего партнера, одарив старика улыбкой. Не успела она и шагу ступить, как у нее за спиной раздался низкий голос:

– Не возражаете, если я ее у вас украду?

Старик только обаятельно поклонился и отступил.

Селина посмотрела на Люка. Он посмотрел на нее.

– Привет, – сказал он. Его голос был немного хриплым. Одет Люк был в парадную форму морской пехоты, безупречен, как и всегда.

Если она сейчас разыграет драму, развернется и уйдет, это только привлечет к ней внимание. Когда на весах лежит ожерелье, спрятаться от чужих взглядов проще всего, если ее здесь увидят, но не заметят .

– Привет, – ответила Селина, протягивая ему руку.

Люк молча положил ладонь ей на талию и увлек ее танцевать.

Селина поморщилась, когда зал наполнила нежная и старая джазовая мелодия.

Только не эта песня. Что угодно, но только не эта песня.

Хоть это песня и не из «Карусели», но сколько раз она слышала, как Мэгги включает ее и подпевает, стараясь изо всех сил? Сколько раз под эту песню они с сестрой танцевали медляк на кухне?