Евгений Аллард - Ловушка для Сверхновой

— Прости, Олег, — она высвободилась, вытащила платок, протёрла окровавленное лицо. — Не хотела тебе сразу говорить. Объяснила бы, как этим пользоваться, когда мы бы дошли до шлюза с шаттлами. Но ты сам! Сам всё освоил. Ты — необыкновенный человек. Это управляется телепатически. Как ты догадался?

В её голосе сквозило такое восхищение, что я ощутил со стыдом, как запылали уши и щеки. Как я это сделал, сам не понял. Просто увидев эту гадину, я впал в такую ярость и желание защитить Мизэки, что не удивился, как руку объяло невыносимым жаром, в ней раскрылись щели, из одной выскочил прямо в ладонь правой руки длинный беловатый брусок. Автоматически я швырнул его в этелофактуса, прямо в бугристую длинную морду, утыканную зубами.

Я кое-как стер с лица кровавое месиво. Боевая рука уже приобрела нормальный вид, став не отличимой от правой.

— Ладно, надо вернуться и захватить оружие. Я так понимаю, ты со мной?

— Но как ты собираешься прорваться? — на переносице её милого носика собрались нежные складочки, она вся как-то болезненно сморщилась, и вновь стало так жалко её, захотелось схватить в охапку, спрятать от всех напастей.

— У вашего корабля должны быть служебные проходы, для кабелей, для охлаждения, для механизмов. Передай мне схему, а я сам найду.

— Но мы не справимся с этими тварями! Нас двое, а их сотни!

— Ух, сотни. Много, — протянул я. — А откуда они вообще на вашем корабле? На черта вы их возите?

— Это как тараканы у вас, или крысы, — печально качнула головой Мизэки. — Пробираются, как мы находимся на какой-нибудь планете. Уничтожить их сложно. Они сразу находят укромные местечки, делают там гнездо, выводят детёнышей. Но сейчас ещё хуже…

Интересно, чем они питаются здесь? Командой? Но в таком случае от нынешних астронавтов здесь мало, что осталось. Полный неконтролируемый хаос.

— Даже так?

— Эти чудовища просачиваются через щели в пространстве-времени. Из-за того, что наш корабль здесь появился, и мы никак не можем улететь.

— И на Земле такая же чертовщина будет?

— Конечно. Пока мы не улетим отсюда! — в голосе Мизэки слышалась безнадёжность.

Мы вернулись к двери в Центр, и только сейчас я заметил над входом голографическую надпись «Hardware Labs» и неяркое голубоватое свечение, исходившее от неё. Но мог поклясться, раньше там были незнакомые закорючки, которые я просто принял за геометрический орнамент, украшение. Значит, теперь я ещё научился какому-то иноземному языку, который знали главные обители.

С тихим шелестом поднялась дверь, и мы вновь вошли в центр. Но теперь я целенаправленно начал обходить все стены, рассматривая оружие, которое вращалось под силовыми полями. Мизэки снимала поле, и я перетаскивал очередную здоровенную пушку, сваливая в общую кучу.

Оглядев дело трудов своих — отливающую золотистым металлом пирамиду из инопланетного оружия, я покачал головой:

— Это нам все не унести. Надо выбрать что-то мощное, но лёгкое.

Громкий топот, урчание, скрежет и глухой звон железа. Я вскинул глаза и мгновенно заметил, как из второго зала, где собиралось оружие, выливается толпа тех самых бронированных двуногих гадов с квадратными мордами.

— Мизэки, прячься! Быстро!

С громких свистом на меня неслась стая огненных шаров. Едва я успел отскочить за пузатую колонну, как они пролетели мимо. Шмякнулись о стены. И вспыхнули лишь фейерверком золотисто-красных искр.

Левую руку вновь погрузило в адское пекло — раскрылись полости, одна за другой выскочили пластиды. Я высунулся из-за колонны, швырнул под ноги монстрам пару бомбочек. Бабах! Все заволокло дымом. Утробное недовольное ворчание. Но лишь двое, стоявших впереди толпы, рухнуло оземь. Остальные вновь подняли оружие.

Прыжок. И я оказался около груды оружейного металла, выхватил самую большую пушку, машинально палец лёг на спусковую пластину. Грозное гудение. На экране, встроенном в приклад, один за другим вспыхнули зелёным, затем жёлтым и, наконец, огненно-красным прямоугольники, показывая уровень зарядки. И я шмальнул из пушки по гадам.

Не вылетел сноп огня, мощный лазерный луч. Только воздух задрожал, искажая очертания врагов, стены, отделанные ребристыми панелями, выпуклый орнамент на колоннах — все стало как жидкий металл.

Толпа монстров начала скукоживаться, оседать, будто их что-то высушивало изнутри. Глухой звон, стук.

— Ни х… себе, — вырвалось у меня.

Подошёл ближе. От толпы монстров осталась только испачканная сажей груда железа.

Рядом возникла Мизэки. Я бросил на неё взгляд и ухмыльнулся. Поднял пушку и внимательно осмотрел её.

— Врунья гребанная. Дезинтегратор не уничтожает живую плоть. Ха! Ещё как уничтожает. Во как! — я торжествующе оглядел поле боя с видом полководца, только что одержавшего победу над превосходящей силой противника.

— Дурачок, — она погладила меня по руке мягко, как ребёнка. — Не хотела просто говорить тебе об этом. Ты ведёшь себя, будто ты в игре. А мы ведь даже ещё не попытались вырваться отсюда. Дальше будет только хуже.

— Да и хрен с ним, — хохотнул я, но тут же стал серьёзным. — К Адаму твоему я не вернусь. И тебя не пущу.

Ещё не прошла окончательно эйфория от внезапного возвращения на этот свет. Теперь я убедился окончательно, что бессмертен. Но у этого состояния есть обратная сторона. Меня можно бесконечно пытать. Раны затянутся, я вернусь с того света. Но боль я испытываю, как обычный человек. Максимум, что может моё сознание, просто отключить меня на время, как перегревшийся автомат. А потом вновь включить, вернув к жизни.

Говорят, когда человек умирает, ему кажется, он летит по туннелю к ослепительно яркому свету, встречается с умершими родственниками. Да ни хрена подобного! Никакого туннеля, рая, ада, я просто упал в бездонный колодец, где меня объяла тьма. И время застыло, потеряв всякий смысл. Я ничего не ощущал, ни о чём не думал. И потом сквозь вязкую тьму услышал зовущий звук, мягкий, певучий. Будто меня звала мать, и хотелось вскочить, побежать на зов, но я не мог пошевелить даже пальцем, лежал как деревянная колода, и неподвижность сводила с ума.

Веки приподнял с трудом, будто на них сверху выложили свинцовые пломбы. И увидел совсем близко мерзкую рожу амбала, который истязал меня. Било по нервам жужжанье электропилы в руках этого ублюдка. Вложив всё силы в удар, я врезал Тенингену. Он хрюкнул, обмяк. Выпучил глаза, трясясь, как огромный кусок студня, выронил инструмент.

Чтобы было потом, я помнил смутно. Ярость так ослепила меня, что хотелось разнести к чёртовой матери всё, что подвернулось под руку. И с садистским наслаждением я кромсал, бил, резал мерзавца.

Когда Тенинген мешком дерьма свалился на пол, я увидел Мизэки, на щеках её проступили алые пятна, губы дрожали. Но глаза горели от радости. Она улыбалась.