Мария Самусенко - Симбиот [СИ]

— Позаботьтесь о Маре Илии Сомновой, — кивнув на меня, приказал он оставшемуся у звездолета Законнику. И тот увел меня с посадочной платформы.

Следующие пять дней я провела в палате — мне лечили растяжения и ушибы, а ещё меня навещал невысокий Магистр Законников из расы дервонцев, скорее всего это был Великий Магистр, но называл он себя Зиоф. Мы говорили с ним о последних событиях на Симбиоте — и мне становилось легче, постепенно я освобождалась от боли, от ощущения, что меня использовали и выбросили, предав, как только перестали во мне нуждаться. А на четвертый день я уже могла ходить по Храму, ко мне правда представили спутника из учеников, который опекал меня в палате и саде, предоставляемом для прогулок выздоравливающих.

А на пятый день я решилась спросить Зиофа о Мавии и, тяжело вздохнув, он ответил:

— Она в отделении для тяжелобольных… То что вы рассказали о случившемся с ней, очень помогает в её лечении…

— А ЗлатоГорюшка?

— Она в реанимационном боксе — пока что мы не можем ей помочь… Но Может, если МараМави согласится и сможет присутствовать, мы вместе с ней попытаемся помочь девочке…

— А я… я могу навестить Мави? — робко попросила я.

— Да, но она может не захотеть говорить с вами… — он мотнул головой. — Пойдемте, — он поманил меня за собой.

Я пошла за ним, по широким полным света коридорам, через ещё один зелёный уголок Храма с маленьким фонтаном в середине. Палата для тяжело больных была светло-желтой с отдельными одиночными боксами. Сейчас единственным пациентом была Мави: она лежала в третьем от входа боксе по левую от меня руку. Больше всего женщина напоминала мне плохо забинтованную мумию из старых сказок, тем более что кожа у неё приобрела желтоватый оттенок из-за мазей — её бинты в местах, где соприкасались с обработанными ожогами, приобрели тот же желтоватый оттенок… Женщина была подключена к какой-то аппаратуре, а по полупрозрачным трубкам, входящим в её тело, циркулировала какая-то жидкость: один из учеников Законников как раз заменял пакет из-под лекарств на пакет с лекарствами.

И тут я оробела — мне стало страшно, я почувствовала себя глупа: зачем я пришла сюда, что я ей скажу, и вообще, кто я такая… какое я имею к ней отношение.

— Не робейте, — тихим голосом подбодрил меня дервонец. — Она если и не ждет лично вас, то хороших известий о вашем состоянии ожидает…

— А может… а может ей просто сообщить, что я в порядке и…

— Врачи, считая что события на Симбиоте слишком сильно могут её взволновать, запретили говорить с ней, как о случившемся там, так и о том, что с людьми которых она оттуда вывезла… Они опасаются, что волнения ухудшать её самочувствие… Но посещать её можно…

— Спасибо, — не сразу смогла выговорить я, но его рекомендации я прекрасно поняла, невольно улыбнувшись: какой он оказывается хитрец. А ещё у меня мелькнула шальная мысль, что Мави не из тех людей, которые верят на слово — ей нужны доказательства.

Пересилив себя, я прошла через палату в бокс Мави.

— Привет, — хрипло поздоровалась я. — Как твои дела?

И только тут я заметила прозрачную дыхательную маску на лице Мавии.

— Нормально, — бибикнул небольшой синтезатор голоса, которым женщина управляла с помощью пальцев левой руки. — Лечусь. А ты?

— Меня скоро должны будут выписать… Я так думаю — у меня ничего серьезного: синяки, ссадины да ушибы, — и встревожено посмотрела на свою собеседницу: мне показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Ужасно выгляжу. Да?… Я и сама знаю — можешь не отвечать, — проворчала она, снимая маску. — Процедура закончилась… наконец-то… но не надолго.

— И как часто? — не удержалась от бестактного вопроса я. И сама же мысленно обругала себя за него.

Мавия слабо пожала плечами и спокойно ответила, судя по всему, мой вопрос не показался ей таким уж праздным и не нужным:

— Почти всё время, каждые четыре часа надеваю маску и дышу полтора часа… Так как вы?

— Всё нормально, но меня почему-то не выписываю, хоть почти и не лечат.

— Лечат… и здесь очень хорошие врачи… Вас не отпустят пока не убедятся, что вы в полном порядке… как физическом, так и духовном… то есть психологическом.

— Я действительно нервничаю… И чувствую себя нехорошо из-за работы… точнее из-за её отсутствия.

— Да, ваша фирма избавляется от всех работников, но они ведь и рекомендации всем своим сотрудникам дают… и расплачиваются полностью.

— Это так… — вынуждена была согласиться я. — Но разве может быть по-другому? — я недоуменно пожала плечами.

— Может… к сожалению, — пытаясь справиться с кашлем, выдавила она из себя, — может… — ища что-то руками на одеялах, она пыталась говорить… Наконец схватила маску и попыталась надеть её, но не смогла — мешал кашель.

Я попробовала помочь ей, но испугано отпрянула из-за её яростного взгляда. Такой же была реакция вошедшего в бокс ученика Законников… А следом за ним, застывшим у входа, протиснулся дервонец; несколько минут он внимательно смотрел на разрываемую кашлем и судорогами больную:

— Пригласите Элиоласа, — мягко обратился к ученику Зиоф.

— Нет!!! — заставив себя на несколько минут сопротивляться кашлю и дышать через маску, потребовала Мави. — Не смейте! Не хочу, чтобы он меня такой видел… Не надо его зв…

Но в бокс заходил ещё один Законник — сам Команданте. Одет он был неофициально — без пончо и меча, в мягких серых сапогах, белых брюках и белой просторной рубахе. А ещё он был бледен, и осунулся. Тонкие длинные пальцы дрожали.

— МараМави, — начал он и голос у него тут же сорвался. Женщина побледнела под мазями и бинтами и испугано встала на ноги, расправляя скудную одежду, состоящую из короткой свободной рубахи без рукавов. А ноги у неё были очень красивыми, — ни с того ни с сего отметила про себя я — до этого она носила вещи, явно уродовавшие её. — МараМави…

— Что случилось, Элиолас, — с тревогой в голосе спросила Мави, часто задышав.

По знаку дервонца ученик и я вышли из бокса, а сам он встал у входа.

— Мара, — в очередной раз попытался начать Команданте и снова не смог говорить.

— Элиолас, вы должны сказать ей, — мягко попросил его дервонец.

Для меня это прозвучал так, что именно он должен сказать ей что-то важное и неприятное. Но я сама ещё не понимала, почему ему так трудно сказать ей, что за вести он ей принес.

— МараМави Умбра, ваша дочь умерла. — слабо проговорил выходец с Черной Эльзы., зажмурив глаза. — Сегодня, час назад у неё начался кризис… врачи боролись, но их усилия оказались безрезультатны… и десять минут назад реанимационные действия были прекращены… и была констатирована смерть…

Он говорил без эмоций, казенно. Только вот глаза замерли, потеряв живость и блеск, став подобными двум туннелям в никуда — неужели ему больно?.