Дмитрий Евдокимов - Князь Холод

– Кирасиры! Кирасиры! – заголосили вокруг меня воронцовские всадники, начиная разворачивать коней.

Я снова привстал на стременах. Оно понятно, в прямом столкновении легкая конница не ровня тяжелой, но ведь если кирасир один-два эскадрона, то можно навалиться и задавить числом. Но задуматься об отпоре нам не дали. Прямо посреди скученной массы наших драгун начали взрываться гранаты, сея вокруг себя смерть и панику. Подняв голову, я обнаружил на скале тимландских солдат в коричневых мундирах, азартно швыряющих на наши головы гранаты.

– Сверху гренадеры! – крикнул я что есть мочи, быстро высвободил из седельной сумки заряженную фузею, прицелился и нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, в плечо ударила отдача, на скале никто не упал. Мазила.

То тут, то там кто-то следовал моему примеру, и несколько тимландцев скатились-таки вниз, но общей картины это не изменило. Все больше драгун разворачивалось, и вот уже большая часть нашей конницы пустилась наутек. Как же поменялась ситуация!

А потом мы увидели тимландских кирасиров. Наследники рыцарской конницы клином врубились в удирающую кавалерию таридийцев, оттесняя одну часть отстающих к скале, другую к берегу водоема. И их было много, сотен семь-восемь, навскидку. Тяжелые кирасирские кони расталкивали и сбивали наземь своих более легких драгунских и уланских оппонентов, а палаши наездников собирали свою кровавую жатву.

Каким-то непостижимым образом я оказался среди отстающих всадников теперь уже улепетывающего со всех ног отряда. Вдобавок ко всему меня еще и оттеснили к камышам, и я понимал, что если сейчас часть кирасир повернет влево, то я с несколькими десятками драгун просто окажусь в окружении. Что-либо придумать я не успел, поскольку лошадь подо мной внезапно споткнулась и я, едва успев высвободить ноги из стремян, «рыбкой» перелетел через ее голову, весьма прилично грохнувшись о землю.

С десяток драгун промчались мимо, не пытаясь помочь и вообще не интересуясь моей судьбой. Ну и ладно, пусть проваливают, спасибо хоть не затоптали. Я осторожно пошевелил руками-ногами – вроде все действует, просто-таки чудо какое-то! Что ж, господь помог, теперь бы мне самому не оплошать, выбираться надо, не хватало еще в плен попасть! Со стоном приподнявшись на локтях, я попытался осмотреться.

До берега водоема было всего ничего – каких-то тридцать метров. Со стороны противника двигалась пехота, но до нее было еще очень далеко. Да и не строем они шли, скорее всего, собирали трофеи и добивали раненых. Кавалерия, и наша и чужая, промчалась мимо, и я только сейчас понял, как мне повезло оказаться с краю – степь была буквально усеяна телами тех, кому не посчастливилось упасть на пути несущихся кирасир.

Ага, а везение-то мое, видимо, на удачном падении закончилось. Мало того что я был отрезан от своих, так еще в мою сторону уверенно направлялся один из преследователей. Если поначалу у меня мелькала мысль отлежаться до стремительно надвигающейся темноты, а потом уже пытаться вернуться к Солянке, двигаясь вдоль заросшего камышом берега неизвестного водоема, то теперь становилось очевидным невозможность исполнения такого маневра.

Конь тимландца хромал, судя по всему, это и явилось причиной его выхода из боя. Двигаясь в направлении своих позиций, он обратил внимание на мое падение и решил разжиться пленником. А может, просто захотел помародерить, опередив свою слишком медленно приближающуюся пехоту.

Прятаться не имело смысла, поэтому я подхватил оторвавшиеся при падении ножны со шпагой, поднял с земли чей-то пистолет, по закону подлости, конечно же, разряженный, и с кряхтением поднялся на ноги. Пойду-ка я к камышам поближе, авось не полезет враг за мной в воду. Первые шаги пришлось сделать через боль – шлепнулся-то с лошади я знатно, потом стало легче. Кирасир заволновался и стал подгонять своего хромого скакуна, что-то крича при этом мне в спину. Из его тарабарщины я сумел понять только слово «офицер», но останавливаться и не думал, упрямо продолжал ковылять к береговым зарослям.

– Офицер? – вопрос прозвучал за моей спиной, когда до вожделенного берега оставалось метров десять.

– Коммунист! – зло ответил я, поворачиваясь-таки лицом к неприятелю.

– Офицер! – огромный рыжеусый кирасир радостно оскалился и швырнул к моим ногам завязанный в петлю конец веревки.

Ага, сейчас, только шнурки поглажу! Умник нашелся!

– Я говорю, коммунист я! А коммунисты не сдаются! – по лицу было ясно, что тимландский кавалерист ни черта не понимает, да по-другому и быть не могло.

– Вилли! Вилли!

Да что же это такое! Со стороны форпоста, радостно голося и размахивая руками, пришпоривали лошадей еще двое товарищей моего оппонента. Час от часу не легче! Нужно срочно что-то предпринимать.

К счастью, рыжий Вилли на мгновение отвлекся на голоса друзей, в этот миг я и метнул ему в лицо пистолет. Попал! И тут же сам прыгнул следом, на ходу извлекая на свет божий шпагу из ножен. По своему ли умыслу или по команде наездника боевой конь рванулся с места, унося из-под удара хозяина, потому Вилли я не достал. Зато от души врезал клинком коню по левой ляжке, заставив того дернуться и дико заржать от боли.

Рассерженный кирасир соскочил с беснующегося коня и, утирая разбитое в кровь лицо, направился ко мне. Один молодецких взмах кавалерийского палаша, второй, третий – всё мимо. Не фехтовальщик ты, Вилли, ты просто рубака. При следующем взмахе я пропустил клинок мимо себя и прыгнул вперед, нанеся укол в незащищенное забралом многострадальное лицо. Противник скончался еще до того, как его тело рухнуло на прибрежный песок.

Товарищи Вилли яростно закричали, нахлестывая своих скакунов, а я сбросил кафтан и направился прямиком в воду. Другого пути отступления у меня не было. Кирасиры дважды выстрелили из пистолетов с седла, но это не вызывало никакого беспокойства – не в плотные ряды неприятеля палят, с такого расстояния, да на скаку, да из таких пистолетов попасть в одиночную мишень почти нереально.

Сказать, что вода была холодная, значит не сказать ничего. Вода была очень, очень холодная! Боже, ну почему сейчас ноябрь, а не июль? С треском проломившись сквозь заросли камыша, я увидел перед собой около пятидесяти метров чистой воды, за которой снова сплошной стеной стоял камыш. Течение было очень слабым, скорее всего, водоем был тихой заводью какой-то реки, может, даже той же самой Солянки или ее притока. Скудное на тепло осеннее солнце уже скрылось за горами, но до полной темноты оставалось еще около часа. Большой вопрос, высижу ли я столько времени в холодной воде? Лучшим выходом для меня было бы немедленно плыть к противоположному берегу, пока я еще в силах это сделать, но неизвестно, как поведут себя кирасиры? Знать бы наверняка, что в воду не полезут, можно было бы плыть! Но если они погонят лошадей в воду, то быстро меня догонят и зарубят, чего не хотелось бы. А вот в темноте шансов перехватить меня во время заплыва будет очень не много. Как же быть?