Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

— Маришка! Как опять хорошо всё!

— Разве было плохо?

— Пока плавала, подумала. Ведь на Большой дуге условия почти как здесь. Только там правит смерть, а здесь жизнь. Там каждый день гибнут люди, немногим старше нас, там сражается наш брат.

— Софи, ты стихи сочинять не пробовала?

— Правила стихосложения знаю. Даже мирренские. Тебя им тоже учили вроде. Но так, чего нет, того нет. Хватит с меня уже разных… Поэтесс.

Марина хмыкает.

— Они же тебе, вроде, ничего не сделали? Или пытались?

— Ты про Дворец Грёз? Там всё более-менее было.

— Не считая того, что две тётки жили как муж и жена.

— Заметь, они никому не мешали. Некоторые одну из них считают выдающейся поэтессой нашего времени. «Утончённые чувства, высокие отношения, непонятая многими любовь!» — передразнивает Софи императрицу, — любовь, как возвышенное чувство, не имеющее привязки к полу.

— Угу. Только в одной постели спали, говорят, не только вдвоём.

— Они и тебя хотели затащить? Я ведь тогда сначала подумала, ты пыталась совершить самоубийство из-за чего-то, с тобой произошедшего.

Софи уже сидит. Вся напряжена.

Марина усаживается рядом.

— Расслабься. Ничего не было и быть не могло. Они не настолько были без мозгов. Хотя, как мне казалось, как раз на тебя украдкой поглядывали. У меня просто хорошие отношения с обслуживающем персоналом, а они везде бывают и всё замечают. Они и предупредили. И об этих, и ещё кое о ком.

— Думала, им всё равно вплоть до ненависти к нам втихую.

— Нет, не всё равно. Ненависти не было вообще. Скорее… Жалость к нам была.

— Почему?

— Какая ты непонятливая, хотя и старшая. Весь персонал, кроме боевого, набирается исключительно из благополучных семейных пар. У них просто не бывает ничего такого, что обычно для нас. И хватает мозгов понять, что многое из творящегося у нас в жизни совершенно ненормально.

— Как-то не задумывалась.

— Советую иногда мозги напрягать. Мы живём за счёт этих людей и должны понимать их нужды. Тогда они станут стрелять в тех, на кого укажем мы, а не в спину нам.

Ты, вроде, в авиацию собралась. Тогда учти, мальчиков из Домов всех для укомплектования эскадрилий уже в Великую войну хронически не хватало. А сейчас там вообще мальчики и девочки из рабочих районов преобладают. У них манеры сильно попроще, чем у Ярика твоего. И волнуют их совершенно другие вещи.

— Ладно, хватит об этом. Лучше скажи, с тобой тогда ничего, кроме мне известного, не произошло?

— С чего заинтересованность такая? Этих поэтесс великих вспомнила? Помню, у одной стишков о любви к юной девушке было слишком уж много.

— Не только. В школе некоторые девушки очень уж странно на меня стали смотреть. Да и не только смотреть. В любви признавались. Стихи писали. Себя предлагали. Девушки!

— Врёшь!

— Нет. Плюс ещё некоторые на грани ходят.

— Собрала вокруг себя всех парней, ну вот результат, другим не хватает, друг с дружкой лизаться приходится.

— Пошлячка!

— Констатация факта. Ни попробовала ещё не с кем?

— Вот это не твоё дело!

Марина пожимает плечами.

— Сама рассуждала о допустимости некоторых видов отношений. А как столкнулась — сразу в кусты. Прятаться, а не чем-то другим заниматься.

— Это крайне неприятное ощущение, когда человек одного с тобой пола видит в тебе объект вожделения. Не сталкивалась раньше с таким.

— Когда противоположного, то по-другому?

— Проверь — узнаешь.

— Одно меня и так не миновало, другого ну совершенно не хочется.

— Такие вещи и односторонними бывают.

— Угу. И частенько различными преступлениями заканчиваются. Ты наизусть соответствующий раздел УК выучила. Я тоже.

— Тебя не волнует, что не все могут за себя постоять?

— Специально поисками не занимаюсь. Если что-то в поле зрения попадёт — приму меры. Кэрдин тоже уродов различных сильно не любит.

— Мы немножко о другом говорим.

— Как раз, об одном и том же. Сама знаешь, в тех статьях не только про изнасилования. По некоторым другим женщины тоже вполне могут привлекаться. Ты мне, кстати, так и не сказала, кто это у нас настолько на голову двинутые. Хотя… Парочку и так назвать могу. Тайные чувства иногда заметнее любых явных проявлений.

— Перед началом учебного года скажу, от кого надо подальше держаться. Хватит об уродах на сегодня. Сейчас… Знаешь, я уже обсохла, и опять жарко. Пошли поплаваем?

Марина пожимает плечами.

— Пошли.

Софи вытягивается на самом краю бассейна. Лениво бросает сестре.

— Продолжим изучение писанины местных принцев?

— Там настоящие-то хоть есть? Или только производители впечатлений?

— Пока, в основном, негативных. Да и то, настоящие сейчас либо воюют, либо, хотя бы вид делают, будто на оборону работают.

— Угу. «Дворец грёз» вспомни. Там их сколько было?

— То два года назад было. Теперь так себя не ведут.

— Ну да, парочку смазливых рож, приносящих присягу, в журналах для не обременённых интеллектом наших сверстниц, я видела. Смысл? Великие Дома в едином порыве… Так для демонстрации этого одного портрета Сордара хватит.

— Стар он для этих журналов, — хмыкает Софи.

— Зато, ты сама достаточно молода. Хоть сейчас в редакцию подобного журнала звони.

— В таком виде? — Софи встав придирчиво оглядывает себя с головы до ног, — Не, знаешь ли, не подойду. Идеально подхожу для фото совсем в других журналах, но они, знаешь ли, по причине возраста изображённых, очень сильно не для всех.

— Проще говоря, в свободной продаже их вообще нет, хотя фотографы многим посетителям «Дворца грёз» прекрасно известны.

— В самом изображении нагого тела как такового любого возраста ничего такого нет. У Эр же есть такие фото.

— Вопрос в том, видел ли их кто другого пола?

— Как часто бывает, в точку. Но ведь Эр снимала не только нас. Представляешь, в чём её через несколько лет начнут обвинять?

— Если война к тому времени кончится, неизбежно ещё большее освобождение и так не страдающих строгостью, нравов.

— Марин, тебе не говорили?

— Что я зануда? Философский вопрос.

— Забавно читать. Всю жизнь жил по-принципу «всё дозволено». Думал, вершина пищевой цепочки. Вдруг осознал, может быть сожран легко и непринуждённо.

— Переварен и выделен. Кстати, каким путём?

— Хищников тошнит от падали.

— Тоже мне, хищница, — Марина окидывает сестру максимально скептическим взглядом.

Софи приосанивается.

— В нынешнем поколении — одна из самых опасных.

— Только после меня, — начинает было Марина, но видно, сестра не в настроении спорить, — что предлагается в качестве извинений?

— Хм. Я даже думаю, взять или нет. У них богатейшая коллекция живописи моего любимого периода «Степных ветров».