Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 2 [СИ]

— Или же, постоянных гостей того места, где недавно так… запоминающее отдохнула Марина. Ну, так что будет?

— Сам знаешь, практически ничего. Я в состоянии нагнать там страху практически на любого. Но покарать по всей строгости… Я — Ягр, но я одна против этого змеиного клубка Великих Домов. В борьбе с ними в лучшем случаи могу рассчитывать на благожелательный нейтралитет ряда сановников. И то, в основном тех, кто жаждет моими руками покончить со своими врагами. Меня называют хирургом общества. Но понимаешь, я словно врач, прекрасно знающий симптомы рака, более-менее способный вырезать опухоль. И только. Операция — крайняя мера, помогает не всегда. Остаются метастазы. Никто из врачей не знает, что приводит к раку. Я тоже не знаю, почему заболевает общество. Никто не знает, как лечить рак. Даже я могу только вырезать опухоли. Причём, далеко не всегда могу дать гарантию от метастаз. И… мне не всегда дают добро на уничтожение даже явных опухолей.

— Извините, но мне даже странно слышать такое. Привыкла думать, что законы у нас чаще работают, чем нет…

— Знаете, Рект, у нас всё сильно по-разному. Очень сильно по-разному!

Марина про себя отмечает упоминание Кэрдин фамилии Хейс. В немногочисленных письмах никогда не упомянутую. Но Бестия знает. Интересно, сколько ей ещё известно, кажущегося скрытого другим? Только что-то она выглядит ещё более усталой, чем в прошлые разы. Посторонний и не заметит, даже Сордар вряд-ли что рассмотрел, иначе не стал бы с ней ссорится. Или, просто наболевшее высказал? Марина ведь понимает, что сказали они гораздо больше, чем она слышала.

Вот и думай теперь, просто так министр адмирала видеть хотела. Или ещё что-то. Перестаёшь её понимать. Или она просто начинает на самом деле начинает считать её взрослой и говорить то, чего не сказала бы подростку.

— Мне казалось, что лично мы не знакомы. — непонятная интонация Хейс. Вечернее происшествие из головы не выветрилось.

— Ты думаешь, мне неизвестно личное дело кого-либо, попадающего в поле зрения Члена Императорского Дома?

— Думаю, известно прекрасно. — совершенно спокойно отвечает Хейc.

— Просто, не советую излишне верить пропаганде. Ни нашей, ни чьей ещё. В этом городе надо очень осторожно выбирать друзей. Тут гораздо проще нажить врагов под видом искренних друзей. Здесь всё наоборот. Черно белое и бело чёрное. Изнанка жизни стала лицевой стороной. И наоборот. Мир наоборот. Не советую пытаться взглянуть на мир с моей стороны ни в каком качестве.

— Но кто-то должен смотреть с той стороны. — тихо говорит Марина.

— Я тоже не советую смотреть с той стороны. Заглядывал и туда, и оттуда.

— Знаю. — спокойно отвечает Кэрдин, — Ты не смог тогда по-другому. Как же я ненавижу это проклятое человеческое равнодушие и банальную лень. Из-за этих причин больше всего трагедий случается. Люди гибнут, плотины рушатся, склады взрываются, корабли тонут — всё из-за этого. Мне действительно, больше всех надо. Что-то предотвратить удаётся, что-то, наоборот, совершить. Но люди! Понимаю, что других нет, но даже у меня руки иногда опускаются и всех перестрелять хочется. Хотя и знаю, что не метод.

— Ой! — пискнула Эр, прячась за Сордара, — Смотрите, Чёрный Автомобиль!

Марина хмыкает.

— Интересно, от кого ты этих школьных страшилок наслушалась?

Хейс как-то не по себе. Различных жутких историй, особенно, в первый год учёбы она наслушалась предостаточно. Про каждую утверждалось, что так всё и было. Чёрный автомобиль, похищавший детей у уроженцев столичного региона был самым популярным персонажем. Похищенных находили. Полностью лишённых крови. Под самым страшным секретом могли рассказать — детей похищает Бестия, принимает ванны из крови или её пьёт для сохранения молодости и красоты, мнения расходились.

Хейс помнит — ей пару раз рассказывали такие истории, рассчитывая увидеть её испуг и слёзы. Маленькая, худенькая, почти заморыш с большущими глазками, Хейс в то время выглядела идеальной жертвой. Шутники как-то забыли — у них хватило мозгов, чтобы попасть в эту школу. Так ведь и маленькой девочки — тоже.

По Автомобиль слушала. Даже притворно ужаснулась в паре мест. Потом свою историю выдала. Про то, как пару лет назад у неё на родине оборотень завёлся. И как на него охотились. Вот тут-то и слёзы были, и кое-кто чуть ли не месяц спать не мог.

Хейс даже сочинять почти не пришлось — вспомнила, как её отец парой лет раньше приехавших из города дальних родственников разыграл. У дядьки было купленное в колониях ожерелье из клыков льва. Отец одолжил на пару дней. И вечером, под бутылку, показывая на висящее на стене рядом с привезённой с войны трофейной самозарядной винтовкой такое выдал. Как оборотень людей и скотину убивал. Тут-то Хейс не удержалась, добавив кровавых подробностей. Она-то в сельской местности росла, много раз видела, как скотину режут, да разделывают. Слушатели сплошь горожане. Коров или свиней только на картинках и видели. О том, как из мяса колбаса получается, у многих самые туманные представления были. Пару впечатлительных личностей даже стошнило, когда Хейс популярно объяснила, что колбасная шкурка — это кишки животных.

Зубы стучали у многих. Хейс рассказала, как охотник в полночь отливал серебряные пули, чтобы идти на зверя. То выл где-то неподалёку. Впервые рассказавший эту историю отец Хейс такие пули даже показал. Будь родственники трезвыми, у него был неплохой шанс быть поднятым на смех. Львиных клыков родственники не видели. Но зато разбирались в маркировке мирренских патронов. Только вот у отца Хейс во-первых, не самая распространённая мирренская винтовка, первоначально поставлявшаяся только на экспорт, а во-вторых, так же на экспорт шли и патроны с пулями в мельхиоровой оболочке. У отца Хейс ещё оставалось несколько штук. С пьяных глаз сошли за серебряные.

Наверное, в ту ночь Хейс впервые назвали «Страх-и-ужас».

— А что такого в этой машине? — с видимым недоумением осведомляется Кэрдин, хотя Марина уже замечает знакомые весёлые искорки в глазах. Неужто министр и в школьных страшилках разбирается? — Вроде просто стоит, никаких правил не нарушает.

— Но это же… — по-прежнему из-за спины адмирала пищит Эрида.

Марина ухмыляется. Хейс не знает, что и думать. Живя в Доме у Замка, она теперь стала неплохо разбираться в ведомственных номерах. На чёрном автомобиле номера Безопасности. Но и столичных легенд наслушалась изрядно. Про ужасный Чёрный Автомобиль, точнее, про пассажира — большинство.

— Машина, как машина. Чёрная, так что с того? У твоего отца Эр, такой же марки. Более того, этой же модификации и из одной и той же партии в десять машин, выпущенных в позапрошлом году.