Александр Харламов - Последний солдат королевы

Клан Варанов открыл беспорядочную стрельбу. Арбалетные болты с треском врезались в толстую дубовую кору, продолжали там торчать, не причиняя вековым дубам никакого вреда.

Военноначальник кочевников приказал отступать, но его крик потонул в шуме и грохоте, который делало одно из деревьев. Оно легко тонкими ветками обхватило за пояс Варана, помотало его, подкинуло вверх и швырнуло о землю, как тряпичную куклу.

Многие войны Валтасар уже пали под хлесткими ударами ветвей. Казалось лес невозможно остановить.

Только чудо могло спасти Линга, за которого взялась тонкая ива, порвавшея на нем своими тонкими розгами на старейшине всю одежду, исполосовав кожу на спине, груди, ладонях.

Одиссей видел все это, стараясь не шевелится на земле. Он хотел помочь, но боялся встать. От страха ноги отказывались повиноваться. Тело будто онемело, отзываясь тупой непокорностью во всех членах.

— Линг! — наконец смог выдавить из себя карлик, увидев как исподтишка к старейшине подобрался молоденький дуб и готовится ударить его по голове веткой.

Старейшина обернулся, успел за какие-то доли секунды соорентироваться, откинув тело в сторону. Удар пришелся не по голове, а по ключице. Начальник разведки Рура вылетел из седла и приземлился на землю почти рядом с карликом. Рука его повисла безжизненной плетью, а из под чистой холщовой рубахи торчала сломанная кость. Он закричал отчаянно, от боли, от страха, от всего сразу.

Со всеми Варанами было покончено. Они остались вдвоем, да еще Алкасар, находящийся без сознания и брошенный на произвол судьбы в самом начале битвы. Как они его просто не затоптали?

Деревья стали полукругом вокруг них: два дуба, ива, ясень и две молодые березы. Они ворчали. Раздраженно шевелили корнями, будто щупальцами огромного осминога. Принюхивались ими что ли. Скрипели, ворчали что-то про себя.

— Убей их! — наконец прозвучал голос одного из дубов. Самого старшего из всех деревьев. Его ствол был огромен, а сам был намного выше верхушек остальных. — Убей Этен!

Молодой дуб взволнованно зашелестел листвой. Закачал всеми своими ветками сразу. Что-то хрякнул про себя и медленно пошел на Линга с Одиссеем, раскачивая ветками себя. Там где у нормальных деревьев находился ствол с корой, у этого, карлик разглядел вполне человеческие глаза, которые весело смотрели на него, как на рождественскую утку.

— АААА!!ААА! — закричал Одиссей подскочил, но ива заплела ему ног и опрокинула обратно на землю.

— Тебе конец! Враг Рура! — проскрипел молодой дуб, замахиваясь веткой для последнего удара.

Одиссей зажмурился от страха. Конечно не по-мужски так встречать свою смерть, но легче во много раз, это уж точно.

— Смерть! — затараторили на перебой обычно не разговорчивые деревья.

— Умри! — зверещала тонким скрипом ствола подлая ива.

И в тот момент, когда Одиссей уже ощущал приближение веток, задержал дыхание, готовясь принять смерть. Посреди этого шума и гама раздался спокойный и уверенный голос Алкасара.

— Силой воды, силой земли, силой солнца небесного заклинаю вас, этны, остановитесь!

Конечно, шут и не думал, что колдуна послушает здесь кто-то. Но огромная ветка летящая ему на голову вдруг приземлилась не на шута, а где-то рядом, взметнув облако пыли.

Деревья встревоженно зароптали. Старый дуб обернулся медленно к лежащему колдуну.

— Откуда ты знаешь наш язык, кочевник?

— Я не кочевник, — объяснил Алкасар, — точнее кочевник, но в далеком прошлом. Я долго прожил в Полесье, был знаком с твоим братом Этаном. Он-то и научил меня вашему языку.

— Полесье? — прогрохотал задумчиво старый дуб. — Да. В этом лесу живет мой младший брат Этан. Как хорошо вы осведомлены, кочевники. Даже смогли узнать, как зовут моего брата… Убей их, Этен! Это враги!

Молодой дуб снова замахнулся ветками так, что от этого размаха Одиссей даже зажмурился, понимая, что теперь их не спасет ничто. Дуб на то и дуб, оказался на редкость подозрительным и несговорчивым, что в других обстоятельствах. будь перед ним настоящие кочевники, было бы полезно, но теперь смертельноопасно!

— Стойте! — снова закричал Алкасар. — Послушай меня Этн! Мы друзья королевы Виктории, твоей повелительницы. Вот это, — он показал на Одиссея, — ее придворный шут, а второй— начальник разведки Рура старйешина Линг. если ты нас убьешь, то Виктории будет очень зла на тебя. Мы выполняем особое задание, Ее Величество.

— Берстранд меня ни о чем таком не предупреждал, когда пустил в «лесной дозор»… Убить их!

— Ну ладно… — вздохнул колдун. — Сами напросились…

Он неожиданно закрутился на одном месте волчком, постепенно набирая скорость. Все быстрее и быстрее, пока совсем не превратился в одно сплошное размытое пятно. С пол его плаща начали срываться сначала маленькие искорки, после они становились все больше и гуще. Пока Алкасар не стал похожим на большой крутящийся шар, покрытый огнем. Пламя, разгоралось все сильнее, казалось, это сам колдун горит. Его языки нервно срывались на землю. И вот уже первые листочки начали гореть, слегка дымя. Потом занялась трава, все ближе и ближе приближаясь к стоящим в нерешительности этнам.

Пламя взметнулась сильно вверх и лизнуло ветки Этен, стоящего ближе всех к пленникам. Тот испуганно отшатнулся и сварливо зашелестел молодой листвой.

«Так их, так, Алкасар! Будут знать, как посланцев самой королевы ветками насмерть забивать!» — подумал про себя Одиссей, а вслух ничего не сказал. Слишком завлекательным и удивительным было зрелище горящего, будто факел колдуна.

— Убей его, — снова зарокотал Этн, но его слова потонули в писке пмолодой ивы, которая не успела отшатнуться, и пламя лизнуло ее сначала за кору, а потом поползло по молодым ветвям, пожирая ее жизненную силу.

— Тогда его убью я сам, — с этими словами Этн ухватил одним из своих древних корней огромную каменную глыбу хорошенько размахнулся, так что воздух противно свистнул над ухом, и швырнул ее в сторону крутящегося волчком Алкасара. но тот как будто это превидел. На миг пламя погасло, превратившись в огромную глыбу льда, плотным коконом окутавшей колдуна, об которую и разбился валун на сотни маленьких камешкев. не причинив никакого вреда человеку. одиссей готов был закричать от радости. Этны медленно отступали уворачиваясь от острых льдинок сплошным потоком летящих в их сторону. пытались укрыться твердой дубовой корой, но лед разбивал ее, щипал частями, оставляя на коже дерева незаживающие рубцы.

— Уходим! — заревел Этн, медленно отступая к Великой реке. У него горела в нескольких местах кора, а молодые побеги были в клочья изодраны колючими сосульками. — Уходим!

Они медленно отступали, грохоча своей огромной массой по мягкой земле, так, что бедного шута, лежащего на земле слегка подкидывало.