Дин Кунц - Тихий уголок [litres]

Человек, в настоящее время известный как Джимми Рэдберн, не страдал отсутствием скромности или самоуверенности. Он всегда знал, чего хочет и как это можно получить, и не существовало проблем, которых он не мог решить. Если у него когда-то возникали сомнения относительно выбранной карьеры, он давно от них избавился. Если в прошлом он недоумевал по поводу чего-либо, воспоминания об этом, видимо, давно стерлись: глубокое недоумение, вызванное просьбой Джейн, напоминало растерянность скороспелого дитяти, впервые в жизни сбитого с толку.

Просматривая полученный от нее список, он спросил:

– Тридцать два коронера?

– Верно.

– Из больших и малых городов, из округов?

– Да.

– Зачем вам столько?

– Вам незачем знать. Их могло бы быть триста двадцать. Это не имеет значения.

– Это странно, только и всего. Не очень приятно. Согласитесь, это не очень приятно. И очень необычно.

– Я дала вам имена и адреса веб-сайтов. Начните с этого. Или делайте как привыкли.

– Одни самоубийства. Почему одни самоубийства?

Джейн ответила ему взглядом.

– Ладно, хорошо. Мой интерес не в счет.

– Хорошо.

Он положил листы на складной столик и стал делать пометки ручкой.

– Все самоубийства за прошедший год в этих местах. Полный отчет коронера по каждому из них. Нужны подробные сведения об исследовании мозга, если оно проводилось. Это все публичная информация?

– Да, но существует проблема врачебной тайны. А чтобы получить эти сведения на основании закона о свободе информации, потребуются месяцы, если не годы. И потом, есть сложные люди, которые не хотят, чтобы во всем этом копались. Я не хочу привлекать их внимание.

Он вскинул брови:

– Сложные, то есть крутые?

– Можете об этом не беспокоиться.

– Если это беспокоит вас, то, возможно, и мне следует побеспокоиться.

– Я ведь не хакер, в отличие от вас.

– Точнее, взломщик. Как взломщик сейфов. Ни разу не пойманный.

– Хакер, взломщик – мне все равно. Если я проявлю интерес, они узнают. А вы можете войти и выйти с тем, что мне нужно, и они не узнают о том, что вы были там.

– Это большая работа.

– Задействуйте всех своих парней. Все данные нужны мне завтра к полудню.

– Вы такая требовательная сучка. Мне это, вообще-то, нравится.

Его серые глаза излучали ясный, откровенный взгляд маленького невинного ребенка. Если бы он стал жуликом, отнимающим сбережения у пожилых женщин, жертвы были бы очарованы его глазами, хотя Джейн видела в них целеустремленность, свойственную хищникам.

– Не флиртуйте со мной. У вас это плохо получается. Это и в самом деле означает «ровно в полдень».

– Понял. Хорошо, сейчас командуете вы. Будем работать, пока не закончим. Кто там на последней странице?

– Дэвид Джеймс Майкл. Состоит в совете директоров двух этих некоммерческих организаций. Я хочу знать о нем все: номер счета, размер обуви, страдает ли он потливостью.

– Если хотите получить образец его стула, придется сделать его самой. Остальное получите к двенадцати. Но нам придется работать всю ночь.

Она поднялась. Джимми остался сидеть.

– Только не скидывайте на флешку. Я работаю по дедовским методам. Принесите распечатку.

Он поморщился:

– Понадобится целый лес. К тому же мы не можем делать объемных распечаток: у нас нет программной линии и фотонного выключателя.

– Вы принимаете меня за идиотку?

– Ну, попробовать стоило. Хорошо, никаких флешек. Приходите к полудню, мы приготовим пакет для вас.

– Вы доставите его мне в Санта-Монику. Вы сами. Один.

– Вы привыкли к качественному персональному обслуживанию. Я – ас персонального обслуживания.

– Но вы ни черта не понимаете в двойных смыслах. Санта-Моника. Парк «Палисейдс». Между Бродвеем и Калифорния-авеню. Купите воздушный шарик с гелием. Проще всего добыть у флориста. Привяжите к запястью, чтобы я могла видеть вас на расстоянии. Вам не придется меня искать. Я сама вас найду.

Джейн подошла к круглому столу на возвышении и взяла револьвер, который Джимми положил туда.

– Расслабьтесь, – сказала она. – Когда я буду выходить, то оставлю его у дверей, на полу. Не хочу, чтобы он искушал вас, когда я повернусь спиной.

– Вы же сами сказали, что я не убийца по природе, – напомнил ей Джимми.

– Иногда я ошибаюсь, хотя и очень редко.

Дойдя до первой ступеньки, она обернулась. Джимми по-прежнему стоял у своего стула, но она видела, как ему хочется пойти следом и проучить ее. Хотя иголки, которые она вонзала в него во время разговора, похоже, не доставляли ему больших неудобств, Джимми не мог принять указания или вытерпеть издевки от женщины, не отомстив ей – по крайней мере, в своих фантазиях.

– На тот случай, если вы не станете работать на меня и попытаетесь исчезнуть этой ночью, я оставлю человека, который будет наблюдать за домом, – солгала она. – Я позвоню в местное региональное управление ФБР и исполню свой гражданский долг. Вы не успеете погрузить даже одной десятой вашего груза, когда здесь окажется группа быстрого реагирования.

– Вы получите то, что просите, – заверил он.

– Хорошо. И не забудьте воздушный шарик.

Держа «Магнум .44» обеими руками, Джейн спустилась по лестнице спиной к стене, где не было перил. Ее внимание было сосредоточено на двери внизу, но она постоянно поглядывала на вторую дверь, на тот случай, если Джимми держал здесь не только кольт. Спустившись, она открыла вторую дверь. За ней никого не было, в помещении лежали коробки со старыми пластинками.

Дверь в торговый зал была открыта. Никакой музыки оттуда не доносилось – Джейн слышала только оживленный разговор подручных Джимми. Если бы они затаились в засаде и ждали ее, то не разговаривали бы. Она решила не принимать никаких мер безопасности при проходе через дверь, но оставалась настороже.

Все шестеро столпились в конце прилавка. С его внутренней стороны Бритта, стоя на коленях, забинтовывала ободранную ногу Феликса, который сидел на ее табурете. Рядом с ними стоял еще один парень. Остальные пятеро расположились по другую сторону прилавка.

Когда Джейн миновала прилавок, все молча посмотрели на нее, словно непослушные, дерзкие дети под окриком взрослого, против которого они замышляли всевозможные пакости.

Она отперла входную дверь, положила кольт на пол и, выйдя наружу, с удивлением – после пребывания в царстве заколоченных и закрашенных окон – обнаружила, что еще светло.

В нескольких кварталах от «Винила» Джейн остановилась на красный свет. Молодая женщина, переходившая улицу с маленьким мальчиком, которого держала за руку, приблизилась к машине слева. Ребенку было лет шесть-семь, он ничем не походил на Трэвиса, но Джейн не могла оторвать от него глаз.