Дин Кунц - Тихий уголок [litres]

В сейфе были также пачки денег, как в сейфе Овертона на Беверли-Хилз, пластмассовые нумизматические коробки с золотыми монетами весом в одну унцию – сотни коробок – и записывающее устройство, к которому были подключены камеры наблюдения. Банкноты и монеты не заинтересовали Джейн, но диск из записывающего устройства она вытащила.

Она подумала, что слова, с помощью которых Шеннек открыл сейф, вероятно, взяты из какого-то стихотворения, но не собиралась доставлять мерзавцу ни малейшего удовлетворения, даже в виде вопроса. Этот убийца, уничтожавший людей через систему дистанционного управления, одновременно оставался вечным юнцом, любителем шуток и всяких забавных штук, и было нетрудно представить себе, как он расцветает, объясняя, почему выбрал именно этого поэта и это стихотворение.

Она засунула внешние носители и диск в карман куртки, когда выстрел из дробовика на мгновение заглушил шум дождя. Потом еще один. И еще. За этим последовала автоматная очередь. Шеннек в испуге вскрикнул, а его жена соскользнула на пол и сжалась в углу, за стулом.

Джейн поспешила к открытой двери в коридор. Когда огонь прекратился, она пригнулась, поглядела направо и увидела Дугала, лежавшего у лестницы, совершенно неподвижного, как человек, который нуждается только в гробе.

Она не позволила себе ни малейшего проявления скорби или ярости. Пройдя в кабинет, она встала спиной к стене рядом с открытой дверью, вытащила анонимный телефон из внутреннего кармана куртки, ввела заученный номер и нажала кнопку вызова. Ронни Фуэнтес, всегда готовый выйти на связь из «Вэлли эйр», ответил:

– Это я.

– Плохая погода, – тихо сказала Джейн.

Раздался новый выстрел – одиночный.

– Ветра нет. Могу вылетать, – сказал Ронни.

– Его снесли.

– Безвозвратно?

– Не знаю.

– Шесть минут максимум.

После этого оба отключились. Сунув телефон в карман, Джейн подумала о последнем выстреле: что, если один из рейшоу добил Дугала? Стоя спиной к стене, она держала пистолет двумя руками, направив ствол в потолок. Бертольд Шеннек смотрел на нее остекленевшими глазами.

Поняв смысл того, что сказала Джейн во время телефонного разговора, Инга Шеннек поднялась на ноги в углу:

– Значит, ты теперь совсем одна.

– Опусти задницу на стул, – свирепо прошептала Джейн.

Инга подчинилась, но села спиной к стене. На ее губах появилась улыбка, тонкая, как изогнутое лезвие меццалуны [37] Меццалуна – итальянский кулинарный нож, состоящий из одного или двух изогнутых лезвий с ручкой на каждом конце. .

Мокрый с ног до головы, Силверман перешел из разгромленной гостиной в переднюю часть дома. Его глаза смотрели пустым и непреклонным взглядом, словно он был утоплен и теперь поднялся из воды, решив жестоко отомстить. Служебный пистолет он оставил в кобуре, а в руках держал «кимбер», который нельзя было отследить. Он остановился за человеком, за полым человеком с «узи», и в этот момент автоматический механизм выплюнул последний патрон из магазина.

Полый человек опустил оружие, извлек отстрелянный магазин и замер, глядя на верхние ступеньки лестницы и доставая новый магазин из кармана куртки. Вставив его в «узи», он завел первый патрон в патронник.

Силверман выстрелил ему в затылок, потом обошел убитого, не став поднимать «узи» с пола. У него оставалось семь пуль, чтобы выполнить задание Бута Кола – Рэндольфа Хендриксона, Рэндольфа Кола, – полученное несколькими минутами ранее, когда он ответил на телефонный звонок, стоя у ворот среди мертвых тел.

В доме воцарилась тишина, нарушаемая только неугомонным стуком дождя. Казалось, здание утонуло и теперь на него давил огромный столб воды, как на субмарину, превысившую максимально разрешенную глубину погружения. Сквозь окна проникал водянистый, серый свет, тени колыхались, точно листья ламинарии под воздействием вялого течения. Воздух сгущался и сгущался с каждым вздохом, по мере того как Силверман поднимался по лестнице.

Джейн стояла в кабинете Шеннека спиной к стене, справа от нее была открытая дверь. Гений за столом закрыл лицо руками, словно ребенок, который верит, что выходящее из кладовки чудовище не тронет его, если он не будет на него смотреть. Инга с жестоким интересом наблюдала за происходящим из своего угла, грива бледно-золотистых волос делала ее похожей на некую богиню из каменного храма – полуженщину-полульвицу. Гроза, кажется, прекратилась: ни грома, ни молний – один лишь топот многоногого дождя на крыше.

Из коридора донесся голос:

– ФБР. ФБР. Все кончилось. Джейн? Джейн Хок? Вы здесь? Вы живы?

В трех тысячах миль от Куантико, в четырех месяцах от той жизни, которой ее лишили, она услышала голос Натана Силвермана, почувствовала облегчение и отошла от стены. И тут же одернула себя: в пылу схватки разум должен главенствовать над эмоциями. Поэтому она сделала шаг назад и снова прижалась к стене.

Натан появился в дверях и посмотрел на нее. Она никогда не видела его таким мрачным: серое лицо, сжатые губы.

– Они все мертвы, – сказал он. – Полые люди и все агенты, что были со мной. Все. Вы целы?

В руке Силверман держал не обычное служебное оружие, а пистолет с трехдюймовым стволом, – сбоку от себя, дулом в сторону пола. Он прошел мимо Джейн в комнату.

– Бертольд Шеннек? Инга Шеннек?

Повернувшись в своем офисном кресле, ученый совершил ошибку – отнял руки от лица, и Натан убил его одним выстрелом. Инга вскочила на ноги и отшвырнула стул, служивший ей защитой. Натану понадобилось два патрона, чтобы убить ее. Какой бы отчаянной ни выглядела ситуация, ни одна инструкция Бюро не позволяла убивать невооруженных подозреваемых.

Джейн подняла свой «хеклер-кох». Натан повернулся к ней, держа пистолет двумя руками. Теперь они стояли лицом друг к другу, и их разделяли всего шесть футов.

Семь лет уважения и восхищения, годы дружбы не позволяли ей нажать на спусковой крючок, хотя шанс выжить имел только один – тот, кто выстрелит первым.

Дождь добивал день, стук капель разносился по всему дому. Прошло несколько секунд, потом полминуты, и наконец Джейн поняла, что больше не может, что все это слишком неестественно – и то, что делается вокруг, и тот, кто стоит перед ней.

– Эти двое больше не нужны, – сказал Силверман. Джейн молча ожидала объяснений. После короткой паузы он произнес: – Дело Шеннека продолжат другие. Не такие напыщенные, более надежные.

Сомнений не было: перед ней стоял Натан Силверман, глава ее секции, подлинный Силверман, не двойник. Он был мужем Ришоны, отцом сына и двух дочерей, Джейн знала его, как никого другого. Но теперь она пришла к выводу, что он продался, перешел на темную сторону… если только с ним не случилось нечто худшее.