Сергей Москвин - Пифия-2. В грязи и крови [litres]

В стакане плавал жирный кольчатый червь, ощетинившийся острыми шипами и загребающий ими, словно лапами. Сделав очередной пируэт, как резвящаяся в воде рыба, он остановился на месте и высунул из стакана голову. У червя не было глаз. Во всяком случае, Стратег их не видел, тем не менее «взгляд» маленького чудовища пробуравил ему череп и проник в мозг.

Я жду тебя. Давно жду, – прошипел монстр, разевая окруженную когтями пасть. Когти эти тоже шевелились, подзывая того, к кому были обращены слова.

«Кто ты?» – спросил Стратег, нет, скорее, только подумал об этом.

Ты знаешь, – донеслось в ответ. Пасть раздвинулась еще больше. Стратег даже увидел щупальца с сотнями, тысячами, миллионами присосок, тянущихся к нему из глотки чудовища. – Я а-ад!

Пустая бутылка из-под самогона внезапно с грохотом разбилась, засыпав весь бар разлетевшимися осколками, стакан покатился по столу и тоже разбился, а сам Стратег обнаружил себя лежащим на полу вместе с опрокинутым стулом.

– Хозяин, что с вами?!

– Что случилось?

Босс обвел мутным взглядом склонившихся над ним телохранителей и указал на осколки разбившегося стакана. Один из громил посмотрел туда и брезгливо сморщился.

– Фу-у.

– Ч-ч-червь, – еле выговорил Стратег.

– Да нет, таракан, здоровенный. Он что, в бутылке был?! Да за такое… мы сейчас бармена заставим сожрать его прямо с пола!

Хозяин остановил распалившихся охранников. «Какой таракан? Это был знак! Знак!!! А они ни черта не поняли – идиоты».

– Помогите встать. И найдите начальника станции. Срочно! Мы уезжаем.

Освободившиеся места в станционном лазарете в тот день заняли новые пациенты: сталкер, атакованный хищниками возле московского зоопарка (его, раненого и истекающего кровью, на себе принесли товарищи) и никому не знакомый худой человек с искалеченной кистью на правой руке.

Их уложили на соседние койки, отделенные друг от друга полиэтиленовой занавеской, с которой было удобно смывать кровь. Сталкеру поставили несколько уколов промедола, чтобы заглушить боль, и самодельную капельницу с водным раствором обычной поваренной соли. Худой незнакомец тоже страдал от боли, но не настолько, чтобы тратить на него дефицитное обезболивающее, поэтому его лечение ограничилось точно такой же капельницей.

Во время процедуры человек уснул, а когда проснулся, капельницы у него уже не было. За пластиковой ширмой стонал и метался в бреду раненый сталкер. Больше в подземной каморке, превращенной в госпитальную палату, никого не было. Единственная висящая под потолком электрическая лампочка не горела, но прямо перед собой проснувшийся человек увидел зажженный жестяной светильник с алым язычком пламени на фитиле, напомнивший ему церковную лампадку.

Человек улыбнулся, по привычке поднял правую руку, чтобы осенить себя крестным знамением, но боль, пронзившая кисть, когда он попытался сложить несуществующие пальцы, вернула его к реальности. Человек вздохнул, аккуратно уложил забинтованную культю обратно на тощий матрас и перекрестился левой рукой.

В этот момент справа от него раздался исполненный боли протяжный стон. Человек повернулся, но увидел рядом только висящую на проволоке непрозрачную пластиковую штору. Он вздохнул и, опираясь на здоровую руку, сел на своей койке. Когда прошло головокружение, человек опустил ноги на пол и, по-прежнему опираясь левой рукой на койку, встал в полный рост, потом обошел занавеску и взглянул на стонущего соседа. Чтобы тот не поранил себя в бреду и не расшибся, скатившись на пол, его руки и ноги пристегнули к койке ремнями. Человек троекратно перекрестил стонущего сталкера, после чего, не сходя с места, принялся читать молитвы об исцелении.

По мере того как он говорил, его голос твердел, а худое тело постепенно наполнялось силой. Прочитав заключительную молитву, священник приветливо улыбнулся раненому, снова перекрестил его и вернулся к горящему светильнику, так похожему на церковную лампаду.

Священник представил образ Спасителя на своей любимой иконе, опустился на колени и заговорил:

– Боже, наш милостивый и небесный Отче! Помилуй…

На следующем слове он внезапно запнулся, вспомнив, что так и не узнал имя своей молодой спутницы и спасительницы, для которой собрался просить у Бога помощи и защиты. Но уже в следующее мгновение священник сообразил, что Тот знает ее имя, как и все прочие имена, которыми она когда-либо пользовалась. Он улыбнулся и, осенив себя крестным знамением, продолжил:

– Помилуй рабу твою, вложи в нее крепкую веру, направь ее, Боже, на путь истины и добра. Дай ей здравие душевное и телесное и успех в трудах. Избавь ее от козней диавола, от скверных страстей и от всяких нечестивых и беспорядочных людей…

Перед мысленным взором молящегося человека предстала женщина-воин, вырвавшая его из плена прислужников дьявола и затем неоднократно спасавшая ему жизнь. Мать, у которой силой отняли любимую дочь, но которая не смирилась с этим и, презрев опасности, отправилась на ее поиски. Затем он представил икону Богородицы, центральную икону храма, в котором должен был, но так и не начал служить. И подчиняясь внезапному порыву, прошептал:

– Мати Божия! Сохрани ея под покровом Твоим.

Рука уже не болела. Последние день-два, а может три или пять – Клещ давно сбился со счета – он вообще ее не чувствовал.

Он ощупал укушенную левую руку от локтя и выше здоровой правой рукой. Место укуса раздулось и формой напоминало накачанный бицепс какого-нибудь силача-культуриста из прошлого, каких рисовали в тупых американских комиксах и показывали в не менее тупых американских фильмах.

Клещ удрученно вздохнул: «А ведь так хорошо все начиналось».

Он грамотно выбрал огневую позицию: сам никому не мозолил глаза, зато переход на Новокузнецкую был перед ним как на ладони. Когда фашистская сучка в компании с каким-то недомерком появилась на лестнице, Клещ сразу ее увидел. Только узнал не сразу – та здорово изменилась: похудела, сбрила волосы, да еще и переоделась. Когда он сообразил, что к чему, и открыл огонь, чертова баба уже смешалась с толпой. Да еще ствол «калаша» с непривычки повело в сторону, в результате пули прошили нескольких разинь из толпы, цапнули семенящего рядом с Валькирией недомерка, а эту суку даже не задели!

Клещ выпустил в нее весь магазин, как велел ему явившийся во сне заказчик, только без толку. А потом Валькирия сама начала палить в него, пришлось срочно уносить ноги. И тут Клещ совершил ошибку! Нырнув в первый попавшийся переход, он оказался в соседнем северном зале, населенном злобными, хищными тварями, полностью утратившими человеческий облик. Когда они набросились на него, он успел проломить одному череп прикладом, другому выбил глаз и, кажется, свернул челюсть. А потом у него вырвали автомат, и кто-то из мутантских уродов вцепился зубами ему в плечо.