Ольга Боярышева - Другой взгляд [СИ]

— Понятия не имею, но думаю не меньше часа скоростной скачки, которая сейчас невозможна.

— Думаю успеем, главное не заблудиться.

И мы сетуя о том, что негодяй мог замышлять свои коварные планы и немного поближе, осторожно пришпорили коней.

— Нет, ну почему именно там?! — не унимался Ник, поплотнее закутывая свой плащ.

— Видимо, для ритуала это имеет какое-то значение. Там вроде когда-то и деревня была, да сгорела однажды дотла, говорят ничего уже и не осталось. Кто его знает.

— Я поспрашивал за нашего Шольца и люди рассказали мне очень интересные вещи. Оказывается, он родился в очень многодетной семье, толи десять человек, может и больше было, так вот у каждого нашелся какой никакой дар, кроме него. Печально, да? Может все дело в этом? Все твои братья и сестры, как будто избранные, а ты изгой, белая ворона.

— Ты считаешь себя избранным?

— Как бы это ни звучало, но да. А ты нет? — я пожал плечами. — Сколько возможностей открывает нам наш дар. Мы столько хорошего можем сделать для людей. Я с детства считал, что меня выбрал сам свет и послал шанс совершить пусть маленький, но подвиг. Все это дается не просто так и мы всю жизнь должны доказывать, что мы этого достойны.

— Я, конечно, не размышлял об этом так глобально, но не раз был свидетелем того, как и обычный человек делал что-то настолько героическое, что для меня он становился обладателем самого прекрасного и сильного дара на свете — это человечностью. Если бы Шольц обладал этим даром, то не погибло бы столько людей и если у него все же получиться сегодня провести свой ритуал и обнаружить, что зеленый кристалл подделка, то страшно представить чего он еще натворит.

— Человечность?! — задумался Ник. — Да, это в человеке либо есть, либо там такого и не слышали. Я очень сожалею, что не признался тебе раньше, Морт. Мне не хотелось, чтобы еще и ты носил этот груз с собой, — вновь начал винится он.

— Может и правильно, что не сказал, — неожиданно признался я. — Ведь для меня закон был всегда на первом, основном и единственном месте и, не проработав с тобой столько времени и, не узнай я тебя поближе, даже не знаю, как бы я отреагировал на такое признание.

— А теперь ты изменился, да? — с улыбкой в голосе спросил он.

— Да. С ней попробуй не измениться, — засмеялся я. — Уже б давно в тюрьме сидела, еще с первой нашей встречи, — и вот так за час, а то и больше, я выложил своему другу все истории наших с Виолой забавных и коротких встреч. Ник долго смеялся, а потом, увидев, что я поник, похлопал меня по плечу:

— Она очухается, вот увидишь. Виола всего лишь хрупкая девушка, которая перенесла тяжелую и утомительную поездку, бессонную ночь, да еще и такой выброс силы. И все это бегом и с нервами. Не переживай. Когда мы заберем с собой и покажем ей побежденный трупик Гордона Шольца, она ещё отлупит нас за то, что пропустила все самое интересное.

— Это да, — представил я эту картину. — Она может.

— А потом превратится в Аландора и прикажет хотя-бы отвести на то место, где все это происходило, — мы посмеялись и притихли одновременно.

— Кажется пришли, — шепнул я.

Вдали отчетливо виднелись огни факелов и чем ближе мы подходили, тем яснее было понятно, что это круг. Оставив коней привязанными возле первых деревьев, мы осторожно отправились на разведку.

— Неужели он все же здесь один, — прошептал Ник, не услышав ни голосов, ни шума со стороны огней. Самого Шольца тоже не было видно.

— Может он не на столько подозрительный, на сколько самоуверенный. Он ведь наверняка не видел того, что происходило во дворце и думает, что там до сих пор беспорядки.

Мы тихо, стараясь издавать как можно меньше шума, выползли на небольшой холм и стали наблюдать: не далеко от речки был выжжен большой круг с непонятными внутри знаками похожими на те, что были в комнате Гласа, он был освещен не менее двадцатью факелами, возле круга стояла карета, неизвестно как сюда забравшаяся. Скорее всего, она оказалась здесь задолго до того, как выпал снег.

— Давай разделимся, — предложил Ник.

— Давай, — с неохотой согласился я. — Но без лишнего геройства. Хорошо?

Ник улыбнулся, оценив заботу и моё беспокойство и тихонько пополз в другую сторону.

Ох, как же все это мне не нравилось. Как-то все тихо и безлюдно, очень подозрительно. Я оглянулся назад на снежные поля, на тихую, слегка обледеневшую речку, поднял взгляд в звездное черное небо и на секунду подумал, что просто невозможно, чтоб здесь среди такого умиротворенного пейзажа творилось что-то плохое. Скрип каретной дверцы заставил меня вернуться в суровую реальность. На поляну не спеша вышел человек закутанный в зимний теплый плащ. В руках у него была книга, в которую он жадно взирал, не отвлекаясь ни на что вокруг. Похоже что ему действительно было и невдомек, что за ним мог кто-то последовать. Мужчина встал посередине своей пентаграммы, снял капюшон и взглянул в небо.

— Пора! — с предвкушением произнес он и громко захлопнул книгу.

«Неужели все будет так легко» — подумал я и, достав свой меч, двинулся к Шольцу.

Не дойдя до круга всего пару шагов я увидел, как с другой стороны вспыхнула молния и отбросила Николаса на пару метров. Забавно, что тот до этого превратился в Аландора.

— Что за …? — обернулся на звук Щольц. — Блоклор? — удивился он и заозирался по сторонам, я еле успел припасть к земле и стать невидимым. — Стало быть ты сбежал? Бросил все и отправился за мной? Позорище! — выплюнул он.

— Позорище?! — изумился Аландор, отряхивая с себя снег. — Это говорит мне тот, кто все это устроил? И ради чего, Гордон? Ради чего столько смертей?

— Тебе ли не знать ради чего? Каково это жить всю жизнь в тени отца? Бездарь у такого человека, как он. Только не говори, что не понимаешь меня. Но раз уж ты пришел, то можешь посмотреть, как я стану самым величественным человеком на земле. И не пытайся сюда проникнуть, сквозь круг тебе все равно это не удастся.

— Ты знаешь, Гордон, не смотря на отсутствие дара, я никогда не чувствовал себя бездарем. Я очень много сделал для страны и людей.

— Что-то я не заметил большой благодарности от народа, — съехидничал он.

— А мне это и не нужно. Меня уважают мои друзья и коллеги, чего не скажешь про тебя. Так может дело не в одаренности, а в характере? Скорее всего так и есть, у тебя просто гнилой характер. У тебя нет друзей, ты никому не нужен.

— Заткнись, — прошипел Шольц, теряя терпение.

— Каково это, родиться и жить с одаренными братьями и сестрами? Наверное даже у самого младшего оказался дар, пусть простенький, но он был, но только не у тебя. Изгой, белая ворона. Позор для родителей, — продолжал давить Алан, распаляя врага.

— Закрой рот, — Гордон кинулся было на Алана, но добежав до края круга, успел остановиться. И сцепив кулаки, засмеялся. — Молодец, я почти повелся. Так уж и быть, начну с кристалла силы и первым же делом прикончу тебя.