Ольга Боярышева - Другой взгляд [СИ]

— Трус! — бросил Алан.

Шольц занял исходную позицию в середине круга и, достав с кармана красный кристалл, приложил его к левому запястью.

— Прокно дьяно сепоа, — забубнил он и кристалл ярко сияя, начал вживляться ему в руку. — Делто мувалоччи, — мужчина упал на колени и схватившись за руку, превозмогая боль, продолжал повторять слова заклинания.

Я попытался палкой повредить рисунок пентаграммы, но он не поддавался и наконец, мужчина громко заорал. Затем повернулся к Алану и, потирая свою руку, создал подобие улыбки на лице.

— По крайней мере, удовольствия тебе это не доставило, — обреченно сказал Аландор и враг тут же пустил в него убийственную молнию.

— Не-е-ет! — закричал я и почувствовал, как все правое плечо ужалило жаром и одновременно леденящим холодом.

— Морт нет, — Ник бросился ко мне, превращаясь в себя и ощупывая мою руку. — Зачем? Зачем? — бормотал он, снимая с меня обугленный плащ.

— Я храню вашу безопасность любой ценой, — прохрипел я, чувствуя безумную боль.

— Как это? — подал голос Шольц. Он был явно обескуражен происходящим: кидал молнию в Алана, который превратился в другого человека, да еще и попал в невидимку, которого здесь вообще не должно было быть.

Мы обернулись к нему, но он уже дрожащей рукой доставал зеленый кристалл и впопыхах, сняв верхнюю одежду, приложил его к груди.

— Прокно дьяно сепоа, — быстро затараторил он и вдруг громко заорал, но видимо решив, что так и должно быть, попытался продолжить. — Делто мувааа, — из его горла с неприятным бульканьем потекла кровь и он замер.

— Ошибочка, господин Гордон? — нарушил тишину Ник. Ему была в ответ тишина. — Надо было сначала мозги себе добавить, а не бессмертие, урод, — выплюнул он.

Я хмыкнул и начал проваливаться в тягучую темноту. Последней, очень абсурдной мыслью было — «Может вживить себе желтый кристалл, а что? Буду самым умным».

Невнятные голоса ворвались в моё очнувшееся сознание и вместе с этим, обрушили шквал воспоминаний о недавних событиях. А может уже и не недавних? Сколько я так лежу? Виола?! Как она? Последняя мысль заставила немедленно открыть глаза. Тусклый свет, исходящий от огня в камине, выделил очертания двух фигур, сидевших на краю моей кровати.

— Серьёзно?! А я и не знала, — шепотом удивлялась одна.

— Говорю тебе, Дора, у неё точно есть еще один сын, которого сразу после родов забрал состоятельный отец.

— Потому-то госпожа Помфри и приглядывается к юношам семнадцати лет? Она ищет сына?

— Да. А вовсе не потому, что любит молоденьких юнцов соблазнять.

— Бедняжка, — печально вздохнула сестра.

Я не выдержал этой пытки:

— Какой ужасный способ заставить больного мужчину прийти в себя! Решили замучить меня городскими сплетнями?

— Морт?! — первая кинулась ко мне на шею сестра. — Ты очнулся?! Как же мы рады! Правда Виола?

— Очень рады, — улыбнулась она и, сжав мою руку, крепко её обняла.

— Я, наверное, пойду на кухню, принесу тебе покушать, заодно позову Аландора и Эдвина, — смущаясь Дора вышла из комнаты.

— Как ты? — я переплел наши пальцы рук просто радуясь тому, что она рядом.

— Я-то хорошо, — отмахнулась она. — А вот ты меня очень напугал, — она надула губки. — Очнулась, а возле моей постели топчется взволнованный Николас и полуобморочная Дороти. Естественно я подумала о самом страшном, но хвала небесам все оказалось не так серьезно, — она твердо посмотрела мне в глаза, но слегка дрогнувшая губа, выдала её с потрохами.

— Что с моей рукой? — я сразу, как очнулся, понял, что не чувствую её, но подумал, что это может быть от обезболивающих трав и не стал себя напрасно накручивать. — Вы там хоть не оттяпали её? — я попытался левой рукой убрать с себя одеяло.

— Дурачок! — меня слегка треснули по ноге. — Не оттяпали, конечно, но когда Николас рассказывал что с тобой произошло и как он тебя бессознательного вез утром на лошади обратно, то мне становилось дурно.

— Так что там с рукой? — я все же убрал одеяло и увидел полностью перебинтованную марлей свою правую руку.

— Она была полностью в ожогах, но лекарь сказал, что резать не надо, а вот будет в ней чувствительность или нет вопрос времени. А ты можешь пошевелить хотя бы пальцами?

— Похоже нет. Я вообще её не чувствую, — остаться без рабочей руки ужасная участь, но не такая как если бы Гордон убил меня. Я невольно пошевелил всеми остальными конечностями перепроверяя их, так, на всякий случай. В этот момент в комнату вошел Аландор.

— Очнулся? — спросил он сонный, но счастливый.

— Куда я денусь, — улыбнулся я и глянул на часы — два ночи. — Получается я в отключке был сутки?

— Вообще-то двое суток, — ответил он и сел на кровать с другой стороны от Виолы. — Там Дороти на кухню кажется бежала? Виола может вы и мне что-то захватите поесть?

— Ой, ладно уж, секреты у них от меня, — но все же встала и, чмокнув меня в щечку, вышла.

— Чем там все закончилось? — поинтересовался я.

— А ты не помнишь?

— Кажется Шольц все же вживил себе Ишину подделку и упал замертво. Больше ничего не помню.

— Да, все так и было. Когда ты отключился, Шольц уже точно не дышал. Я забрал у него красный кристалл и поджег там все к пеням колючим. Такое зарево стояло, я еле успел отъехать, а оно еще и как взорвется синим пламенем, — он превратился в Николаса и протянул мне два кристалла: желтый — дающий знание и зеленый — бессмертие. Я даже не знаю чего бы мне хотелось пожелать из этого себе самому, хотя нет, знаю — ничего.

— Что тут было за два дня?

— Что было? Суды были, причём групповые. И похороны, к сожалению тоже групповые. Начали отстраивать и расчищать Замок. Будет лучше прежнего за счет особо бурных горожан.

— Кто бы мог подумать, что народ так легко заставить идти у человека, имеющего деньги, на поводу и идти против своих же людей, против своей совести, — начал злиться я и мне показалось, что я даже почувствовал легкое жжение в правой руке.

— Морт, не суди их так строго, — снисходительно сказал он, за что получил мой скептический взгляд в свою сторону. — Ну, посуди сам: им сказали, что их правитель обманщик вот они и взбунтовались воями правды, но ведь это и оказалась правда и не будь у нас такой способности, как у Виолы, то боюсь, правитель Аландор Блоклор был бы уже казнен и прославился бы как мерзавец. Никто бы и не вспомнил о его былых заслугах перед народом. А так он останется героем, который вчера возможно должен был погибнуть. Люди всего лишь стремились к правосудию. Это не те законы, к которым ты так привык, Морт. Это законы жизни и мы должны радоваться, что все так закончилось, — на это воцарилась тишина моего с ним несогласия.

Молчание нарушили вошедшие девушки с подносами еды и все печальное перешло на второй план.