Екатерина Белецкая - Насмешники. Дело тел

— Никогда не думала об этом так. Мне всегда казалось, что жизнь продолжается, но при этом делится на какие-то этапы, — возразила Вера. — Не слишком ли он категоричен?

— Не знаю, — пожал плечами Витька.

Закатное солнце подсвечивало Веркины волосы, и они сейчас сияли, словно золотые. Засмотревшись на это красно-рыжее золото, Витька вмиг позабыл про всё — и про книгу, которую они сейчас читали, и про отъезд, и даже про маму, а ведь маме нужно было бы позвонить, и сказать про сроки отъезда, и…

Верка, однако, не забыла.

— Вить, пойдем домой, — попросила она. — Мама, конечно, не убьет за отсутствие, но и рада не будет. А мне еще надо вещи собирать.

— Ты уже собираешься? — удивился Витька. Он еще и не начинал.

— Конечно, собираюсь. И Дарья собирается. Очень не хочется забыть что-то важное.

— Жизнь, — вдруг произнес Витька.

— Что? — не поняла Вера.

— Не забыть жизнь, — пояснил он. Поднялся, подал Вере руку, она тоже встала. — Никак нельзя забыть свою жизнь… дома. Вот только сомневаюсь, что она поместится в чемодан.

Прогулочный катерок неспешно шел по Москва-реке вверх; до Киевской было еще порядочно (сели они в Печатниках), и делать оказалось совершенно нечего. Мороженое, которое притащил Скрипач, уже съели, липкие бумажки от него выбросили, смотреть по сторонам быстро надоело.

— Может, по пиву? — предложил Скрипач.

— Фэб убьет, — меланхолично отозвался Ит.

— За что это?

— За пьянку.

— Одна бутылка — это не пьянка, — возразил Скрипач. — И потом мы, кажется, никому и ничем не обязаны. Одно дело, если бы мы были на работе. Но сейчас…

Ит задумался. А ведь и верно.

— Тащи своё пиво, — решительно сказал он. — И картошку прихвати, если будет.

По счастью, в буфете нашлось всё — и холодное пиво «Колос», и «Картошка московская», в хрустких маленьких пакетиках. Сели на корме, и, по словам Скрипача, предались «разврату»: принялись со вкусом за неполезное пиво с еще более неполезными чипсами.

— Какая гадость, — с восхищением заметил Скрипач, запуская руку в пакетик с картошкой.

— Невероятная, — поддержал Ит, отхлебывая пиво. — Слушай, сколько мы с тобой пиво уже не пили?

— Года два, как минимум, — Скрипач задумался. — Может, и больше.

— Больше, — уверенно сказал Ит, ставя бутылку рядом с собой, и тоже открывая картошку. — Кажется, года четыре.

— И снега мы четыре года не видели, — Скрипач тоже отхлебнул пива. — И еще черти сколько не увидим.

— Ну, не знаю. Давай напросимся на Сод, что ли, — предложил Ит. — В программе он вроде бы есть.

— До Сода нам пока, как от земли до неба, — тяжело вздохнул Скрипач. — Сперва Сибирь, потом Франция, потом плато. А потом — как выпустят.

— Выпустят, — уверенно ответил Ит. — Слушай, может, повторим?

— Пиво-то? — прищурился Скрипач. — А давай.

За вторым пивом Скрипач изъявил желание посмотреть, что там Ит нового накропал в своем блокнотике. Сначала Ит отнекивался, пытаясь соврать, что забыл сегодня блокнот дома, но с враньем ничего не вышло — оказалось, что Скрипач видел, как блокнот Ит утром сунул в свою сумку. Ничего не поделаешь — Ит вытащил блокнот, отдал Скрипачу, и тот зашелестел страничками.

— Глава пятая… ох и ни фига себе! Ит, ты чего, прикончил в ней Романа?! — с удивлением спросил Скрипач.

— Ну… да, — Ит отвернулся. — Знаешь, я всё понимаю, но так с женщинами не поступают.

— …сказал гермо, — хмыкнул Скрипач. — Хотя ты прав. Свин он редкостный… ой, умора! «Челочка»!.. Хорошо ты его…

— Вообще-то это наметка к шестой главе. Отдай, у меня просто лист вывалился, дай на место поставлю… А что хорошо, так это, прости, понятно. Жаль, что он сам про это никогда не узнает, — дернул плечом Ит. — Котёнку жалко. Котёнка плакала каждый день целый месяц из-за этого мерзавца, — Ит имел в виду медсестру Катю, за которой и в самом деле какое-то время ухаживал красавец-Роман, врач из терапевтического отделения. А потом начал заводить новые амуры, но девушку держал, как запасной вариант, и измучил ее в результате до крайности. С любой точки зрения это было скотство. — Он гулял направо и налево. Ну, я и не сдержался. Ты, кстати, главу полностью прочесть не хочешь? А то один Роман на выпавшем листочке — это еще не глава.

— Хочу, хочу, — заверил Скрипач. — И предыдущую тоже хочу. Её я тоже не читал.

Фадан до этого, разумеется, никогда не видел людей, и не сказать, что люди ему понравились. Кажется, даже драконы были симпатичнее — по крайней мере, на первый взгляд. В людях (не во всех, лишь в нескольких) ощущалась явственная не дружелюбность, неприязнь; кажется, они пытались дистанцироваться от рауф, в том числе и от Первого. Нет, внешне беседа официалов, команды, и научной группы выглядела безупречно, но Фадана не покидало ощущение напряженности и скованность. Особенно сильно ему не понравился высокий сероглазый мужчина по имени Роман. Сначала Фадан даже не понял, чем именно, но потом, разобравшись, он сообразил, что его так смутило. Высокомерие, манерность, и… красота. То, что этого человека считают красивым, Фадан понял тоже не сразу, но когда понял — его кольнуло какое-то неприятное чувство. Чем-то этот Роман был похож на Грешера. Даже не внешне. Внутренне.

Самым плохим было то, что этот самый Роман был руководителем группы.

— Еще раз, по порядку и подробно — про демиурга, священнослужителей, обычаи, и про демографическую политику, — потребовал этот самый Роман. — Потом, так же подробно, про ваш путь и про то, что вы видели.

Фадан обреченно вздохнул, и в который уж раз за последние дни приступил к рассказу. Рассказывать ему, признаться, уже осточертело. Остальным тоже — поэтому Аквист и Шини с большой неохотой дополняли то, что говорил Фадан, а Бонни и Шини сидели молча со скучными лицами.

После рассказала, впрочем, веселее не стало.

— То есть, я так понимаю, добраться до Остроухого можно через пещеры в этом самом Аюхтеппэ? — уточнил Роман. — Он сам сказал, что система проходов позволяет это сделать?

— Ну да, — кивнул Фадан. — А зачем вам к Остроухому?

— Нам нужна информация. У него информации в избытке. Программа имитатора была долгое время неактивна, а он свою деятельность не прерывал, — объяснил Роман. — Давайте про пещеры.

Фадан принялся рассказывать про Аюхтеппэ, а у Бонни личико стало уж совсем несчастное.

— Чего такое? — тихонько спросил её Аквист.

— Надоело это всё, — так же тихо ответила Бонни. — Они словно не нам помогают, а так… сами развлекаются. Одна болтовня.