Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

— Господин Хепру передаёт свои соболезнования, господа…

— Извините, но я не родственник, — остановил её Фар. А больше слушать было некому.

— Да? — удивилась она. — А вы так похожи…

Подобная тупость бесила Ящера всю его жизнь. Действительно, чем рептилоид отличается от рептилоида? И ничего, что имея примитивные знания о биологии, спутать два уж совсем разных вида рептилии было трудно. Просто, зачем заморачиваться? А вот Фар почему-то никогда не мог перепутать одного человека с другим. И дело тут в элементарном уважении к чужой личности, даже если в голову этой самой личности намереваешься послать пулю.

Когда два вошедших работника закрывали гроб, глупая мадмуазель покинула зал, и Фар подавил мимолётную вспышку ярости. На крышке саркофага была изображена голова крокодила в египетском убранстве. Почти такая же, как на роботе, убившем Себека. Абдельджаффар уходил из зала, когда лента погружала блестящий позолотой гроб в огненную пасть печи.

Остатки полуэмоции, которая для Ящера играла роль скорби, быстро улетучились в водовороте забот. Новому расследованию капитан уделял не слишком много внимания, хотя обстоятельства дела явно указывали на Промзону и её обитателей. В городе частенько находили трупы с изъятыми внутренними органами. Это были тела погибших в драках или от несчастных случаев, и то, что какие-то деятели решили обогатиться на чёрном рынке за счёт покойных, не побеспокоило ССБ. Но позже произошло два жестоких убийства. Жертвам вкалывались парализующие вещества и у ещё живых удалялись необходимые для продажи органы. Это вернуло Фара к мыслям об экспериментах над людьми и мутантами, и он начал искать след, составляя список мелких клиник для объезда и граждан, совершавших преступления в медицинской сфере для допроса. Но всем этим он занимался в свободное от основной деятельности время.

Целыми днями он торчал в Управлении, наблюдая за свидетелями, вызываемыми Лизесс для допроса. Сначала это были соседи. Запуганный толстый мутант хомяк, ожидая пред дверью кабинета, сильно потел и вонял, худая молодая женщина со светлыми волосами долго возмущалась и козыряла знакомыми в региональном центре. Пара суетливых маленьких жуков монотонными голосами ретрансляторов обсуждали, сколько нужно предложить кредитов, что бы от них отвязались. Фар не сомневался, что мадам ихтиоид неплохо набьет карман за счёт этих панцирных дурней, но её срочно вызвали к Камолину, работающему на улице. С поисками в подземных коммуникациях начались проблемы. Ящер вроде как проезжал мимо и не стал подходить близко. Он заметил только несколько почерневших трупов работников коммунальных служб, из которых и были составлены поисковые группы. Тела быстро вытащили из канализации и погрузили в белый броневик медслужбы. К вечеру по Управлению гуляли слухи о каких-то ядовитых мутантах.

Двое других членов мстительной коалиции Абдельджаффара катались по городу, выявляя недовольных. Самыми подозрительными оказались обитатели старого автосервиса в гаражном кооперативе на окраине. Маммолоид-слон, похожий на бомжа и не совсем психически здоровый, послал их, пообещав, как выразился Димон: «Крах их слабого и разжиревшего мира». В следующий их визит к нему присоединился какой-то не менее сумасшедший пёс, обвешанный костями, и дело закончилось дракой. По чудесному стечению обстоятельств, все её участники остались живы. Ещё более удивительно было, что больше всех досталось как раз Димону. После того, как Виталик выяснил, что это действительно психи, у него хватило ума от них отстать, несмотря на задетое самолюбие.

Спустя какое-то время поток свидетелей начал иссякать. У кабинета Лизесс побывали и работники фирмы, предоставлявшей Себеку охранников, коммунальщики и просто случайные прохожие, попавшие в объективы камер. Ящер сначала следил за некоторыми их них, но потом забросил это дело. Он по прежнему бродил возле её кабинета, у которого то дремала большая полосатая черепаха, практически убрав голову в панцирь, то высокий брюнет с длинной косой, одетый в фиолетовую униформу электрика, рассказывал накаченному орнитоиду гусю с белым оперением, как был оператором пожарной команды. В поисках под землёй всё тоже было плохо. Мало того, что нормальных планов у городских служб практически не оказалось, так ещё снова произошло ЧП. Один из сотрудников, возглавлявший поисковую группу, получил колотую рану живота, отойдя слишком далеко от других в тёмном тоннеле. Дерджерри рассказывал об этом с радостными воплями, ожидая, что теперь-то его точно возьмут в дело. Но его не взяли. Как, впрочем, Камолин отказал и Арафаилову, предложившему свою помощь. Жар мести Эдберга-младшего остыл, ему наскучили поиски на улице и он начал ошиваться в конторах, пытаясь спасти бизнес отца. Димон, тем временем, проверял слух о недавно прибывшем в город воине, способном, опять же по его словам: «Крушить криком кости». Фар над этим откровенно посмеялся, но Динмухамед был непреклонен. Основное расследование Ящера совсем остановилось за неимением информации, кроме рассказа одного ребёнка о зелёном цвете кожи «чёрного хирурга». Аналитический ум капитана Арафаилова завяз в болоте неподтверждаемых идей и непроверяемых версий.

Красный шар солнца медленно погружался в крышу низкого офисного здания напротив дома Эдбергов. Абдельджаффар с Виталием стояли на просторном бежевом балконе. Рукава серой рубашки маммолоида были закатаны, кирпично-красная шерсть взмокла от пота. Болтовню молодого льва о новых перспективах развития семейного бизнеса Фар слушал вполуха, размышляя о неудачах в расследованиях. Вид на вечерний город завораживал определённой индустриальной красотой. Солнце играло на бортах пролетающих над головами элашек, заливало слепящим огнём большие окна высоток делового центра справа. Слева раскаленный воздух над крышами жилых домов заставлял плясать антенны и провода. В прохладной комнате мать Виталия сидела за низким столом перед большим голографическим монитором, между боковыми контактами которого возникали голубоватые изображения и проплывали белые буквы. За её спиной на полке стояла позолоченная урна с прахом Министра. Львица была одета в рыжий халат с большими зелёными цветами.

— Видишь, родительница так и не хочет надеть траур, — с укором сказал лев, заметив, что Ящер посмотрел на неё. Госпожа Рябинова, не отрываясь от монитора, проворчала:

— Я сколько лет проходила в ваших серых деловых робах, теперь чёрную напялить? Мои девичьи цвета — лучший знак того, что мужа я потеряла.

— Траур самый дурацкий способ почтить память, — поддержал её Фар. — Особенно, если покойный любил жизнь…