Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Осторожно ступая, они медленно продвигались к центру склада, но тут лейтенант упал, что-то ударило Ящеру в лицо. Тот не успел закрыться, почувствовав сильный жар. Бронеполимер на поверхности маски оплавился, теперь Фар видел лишь большое яркое пятно. Второй удар выбил из его руки пистолет, Ящер почувствовал боль от ожога на чешуйчатой ладони. Сорвав маску, капитан всмотрелся в темноту, достав боевые топорики. Услышав негромкое гудение, Фар увидел, как в темноте прямо перед ним проявляются, нагреваясь, два красных лезвия мечей. «Ещё робот!» — подумал он, в этот миг мечи взвились в воздух и обрушились на него. Ящер оборонялся топориками. Судя по силе ударов и тактике боя, это был не робот. В красном отсвете мечей Фар заметил какую-то кирасу и шлем на голове у нападавшего. Мелькание раскаленных лезвий отвлекало внимание, позволяя капитану видеть атаки противника, но, не давая возможности контратаковать. Сосредоточившись на отведённом для удара лезвии, Фар пропустил удар локтём в зубы и отошёл. В этот момент на ноги вскочил Дерджерри, включив фонарик. Его луч во время падения сбился и светил вверх перед лейтенантом, который застыл в оборонной стойке, достав дубинку и активировав шит. Тёмный силуэт метнулся к нему, осыпая голову барана двойными ударами справа и слева. Американец успешно отражал их дубинкой и щитом, атаки стали ритмичными и, машинально приготовившись отразить очередной удар сверху, Дерджерри пропустил удар понизу. Баран взревел, когда раскаленное лезвие вошло ему в правый бок. Ящер почувствовал запах палёной шерсти и горелого мяса. Пока нападавший вынимал лезвие из падающего офицера, он стоял вплотную к нему в луче фонаря и Абдельджаффар сумел его разглядеть.

Он узнал Артёма Эреба по фигуре и седой эспаньолке. На его голове был чёрный древнеримский шлем с высоким гребнем, верхнюю часть лица закрывала узорная маска. Вероятно, использовалась та же технология, что и в масках оперативников. На старую эсэсбешную форму были одеты чёрные античные доспехи из бронеполимера, покрытые резными узорами орлов и лавровых ветвей. Мечи сжимали руки в кожаных крагах, к рукояткам тянулись провода от надетого на спину как рюкзак небольшого генератора. Фар включил свой фонарик и бросился в атаку, не давая отставному подполковнику добить лейтенанта. Бой продолжился, теперь Ящер видел лучше, но всё равно, тепловизор в шлеме давал Эребу преимущество перед мельтешением узкого луча. Отводя противника от Дерджерри, Фар проскочил сквозь пустую полку стеллажа, Эреб обогнул его слева и чуть не пропустил подсечку. Но успел отпрыгнуть и ударил мечом сверху. Фар блокировал удар скрещенными топориками, в этот миг римлянин бросил один меч и схватил руки Ящера. В следующую секунду капитан получил мощный удар коленом в многострадальную челюсть и упал к стоящему рядом контейнеру. Выплюнув часть острых зубов, и вытерев рукавом куртки кровь, Арафаилов почувствовал жар от приставленного к его горлу меча. Напоследок хотелось подумать о чём-то важном, но в голову лезла картинка кровавой полосы, оставшейся от сына человека, который сейчас его убьёт. Но, всё так же держа меч у горла рептилоида, стоя в свете фонарика, Эреб заговорил.

— Раб Всепрощающего. Ведь так переводится твоё имя «Абд Эль Джаффар». Ты отлично заглотил наживку. Когда ты пытался меня спровоцировать, я следил за всей этой суетой в Управлении. Я знал, что всем им не хватит терпения больше чем на неделю. А ещё, все тут донельзя мнительные, и не осознают, что весь их продажный порядочек держится на одном человеке. Этот слабак Аваров меня удивил. И ещё, как ты вышел на моего сводного брата?

— Случайно, — отдышавшись, ответил Ящер.

— Я не верю в случайности.

— Однако они случаются. Веришь ты в них или нет. Один вопрос: почему, Эреб?

— Потому что не Эреб, а Квирин. Артём Шарманкин умер быстро, в Гонконге. А вот Артём Эреб умирал долго. Задыхался от вони, от миазмов этого болота, что они называют «государственность». От всех этих продажных тварей в различном обличии, от всего этого мздоимства, лжи в отчётах. Но ты ведь понимаешь, ведь так?

— Понимаю. — Первое, чему научился юноша из пустынной деревни в столичной Академии, это убить в себе идеалиста. Здесь в тёмном ангаре, среди криков ищущих его бывших коллег, перед Фаром стоял человек, который этого сделать так и не смог. Угроза близкой смерти не позволяла капитану понять, что он испытывает в его отношении: восхищение или жалость. — А что мы можем сделать?

— Можем! — Квирин убрал меч. — Мы всё можем! Мы можем поднять свои зады и действовать. Мы можем верить в себя и в своё представление о справедливости, а не подстраиваться под этих обитателей клоаки. Когда ты убил моего сына, я был в ярости. Но потом я понял, что мне теперь нечего терять. И ещё, что боги послали мне тебя вместо этого морального урода. Ты существо справедливое! Ты веришь в принцип! Может, ты боишься, что один в поле не воин, ну так ты не будешь один! У нас будет поддержка, постепенно, шаг за шагом, но мы свергнем этих прогнивших Тарквиниев.

— При этом город потонет в крови. Так ты написал?

— Кровь мерзавцев — вода, по сравнению с кровью человека чести.

— Высокопарные лозунги, костюмы, декорации на сайте. И ты хочешь, что бы после театра этого тебя всерьёз восприняли…

— Как раз наоборот. Ты же знаешь, как опасно недооценивать врага. И потом, театр этот не для нас, циников. Он для моих юных квиритов. В их возрасте зрелища куда важнее хлеба.

— Они у тебя неполноценные болтуны.

— В массе своей. Но если один из двадцати найдёт в себе смелость в руки оружие взять — уже успех…

Голос в динамике шлема прервал его речь.

«Квирин, они вскрывают заднюю дверь, что мне делать?»

— Ты всё мне показал в новой программе? — спросил римлянин Шарманкина.

«Да. Погоди, они вроде перестали, ты…» — но договорить он не успел. Квирин нажал кнопку на браслете, снаружи раздался гулкий грохот взрыва.

— Вот его кровь пролилась не зря! Не хотел я никого здесь убивать, но что уж… Так вот, ты хочешь перестать быть рабом? Я предлагаю это единственный раз.

— Я должен подумать, — ответил Ящер, пытаясь потянуть время. На пределе слышимости, он различил приближающиеся тяжёлые шаги.

— Жаль, — констатировал Квирин, занося меч для удара. — Ты уже сильно заразился, сразу решил хитрить. Вот если бы ты возмущаться начал, я бы поверил в твою искренность. Встречный вопрос: почему? Что ж тебе в этой гнили так дорого?

Абдельджаффар не ответил. Шаги превратились в топот, страшный удар плечом, в который Дерджерри вложил всю свою массу, сбил Квирина с ног. Он отлетел к стеллажу, следом, болтаясь на проводах, по полу покатились мечи. Быстро выключив генератор, Эреб исчез в темноте. Фар вскочил на ноги, пробежал мимо оседающего по стенке контейнера Дерджерри за петляющим между рядами силуэтом. Но остановился и обернулся. На долю секунды промелькнула мысль о выборе. Который был очевиден, гораздо очевиднее, чем до случая с Шагдаром. Баран зажимал рукой бок, из обугленной раны сочилась кровь. Фар приподнял его, дав опереться на себя. Это было не просто, Дерджерри весил не мало, а его ноги с большими копытами подкашивались. Они побрели обратно к выходу.