Юрий Харитонов - Приют забытых душ

– Ты нам не указ! Ты никто!

– Я – Антон Кручин, – заревел парень, он был выше Кольки Ростова почти на голову, а на верхней губе чернели начавшие пробиваться усики. Наверное, ему было около шестнадцати, чуть больше, чем Кольке… – И я здесь с самого начала! С Вологды еще еду! И мне насрать, кто вы такие и сколько вас! Я здесь главный, и я буду говорить вам, что делать! А посмеете перечить… отлуплю, как сидоровых коз! Все ясно?!

– А кукурузу тебе в пузо! – один из близнецов скорчил гневную гримасу, уперев руки в бока. – Наш отец найдет это пристанище на колесиках и выбьет из его хозяев… из их шкуры всех блох. Вот и тебя отобьет, что шерстяной коврик…

– Хрен он найдет это место, – заявил Антон. – Оно пе-ре-дви-га-ется! А за ночь столько снега навалит, что и следы исчезнут!

– А ты, я смотрю, – второй близнец с прищуром поглядел на забияку, – очень доволен, что здесь оказался? Папочку встретил? Приют нашел? У тебя что, дома не было?

Разговор шел на повышенных тонах. Последняя фраза явно задела шестнадцатилетнего парня, и он гневно, почти с яростью, заговорил:

– Да! Дом нашел! И не хотелось бы его потерять! А что? Что вас так напрягает? Я, может, без родителей жил! Скитался, как последнее чмо! И тут вдруг дом нарисовался, и почему мне не радоваться? Почему вдруг не желать этого дома? Все опасности позади, еда есть, и не надо крыс ловить, чтобы убогое сырое мясо грызть! Не надо каждую ночь искать нору, где тебя никто не найдет! Не надо избегать бандитов, которых в наших местах много… А что они делают с детьми, рассказать?! А?! – последнее слово он бросил с ожесточенным вызовом. – Вы ничего не знаете о жизни на пустошах! Ни хре-на! Вы – щенки домашние! Ни фига жизни не нюхавшие. Вскормленные дома и жившие всю жизнь под защитой. А я… пес уличный! И между нами пропасть! – Кручин сделал еще шаг и навис над братьями. – А вы глядели в похотливые глаза бандита, который забирает от тебя куда-то мамку и говорит: «Не перестанешь дергаться – и тебя отдерут!» Глядели? А я – да! Я год один скитался по Вологде. Хотели бы быть на моем месте? Сомневаюсь! А теперь у меня есть дом. И я буду его отстаивать от таких поганцев, как вы.

– Слышь… уличный пес! – Руслан растолкал своих и встал позади Антона, к нему присоединились Витька Соломин и Катя Шестакова. Антон оказался меж двух огней и, чтобы не стоять к кому-нибудь спиной, прислонился к трехъярусным койкам сбоку. Какая-то девочка позади него съежилась, но Кручин и не думал обращать на нее внимания. Его обступили дети.

– Слышь, уличный пес, – вновь повторил Руслан и указал рукой в сторону бульдозера, где находился рыжий. – А нас спросили, хотим ли мы этот дом, или нам и в нашем хорошо было?

– Да! – согласился один из близнецов, а второй закивал. – А когда они убивали наших матерей, это тоже забота? А? Что это за дом такой, куда пихают насильно?!

– Ты бы помолчал, Антон, – тихо проговорил Руслан. – Нам, в отличие от тебя, есть, что терять.

Руслан лукавил, не договаривая всей правды, а она заключалась в том, что теперь им всем, детям Юрьева, совершенно нечего было терять. И никого у них не осталось, даже более взрослых Вари Выдренковой и Коли Ростова. А сам город вскоре и вовсе превратится в развалины, населяемые ужасными тварями. Так что теперь ни Озимову, ни остальным детям нечего делать в Юрьеве-Польском. Но открываться первому встречному подростку мальчик не собирался. Все-таки Черноморов лично приложил руку к тому, что теперь Руслану нечего терять. Черноморов убил и бабушек, и подростков, которые были намного роднее всех окружающих. Но сейчас всем детям из поселения хотелось есть, а еще больше – спать: бессонная ночь вымотала их без остатка. И поэтому Руслан сказал своим:

– Раскладываемся, – а потом кивнул Антону: – ты не лезешь к нам, а мы – к тебе. Идет? У нас та еще ночка выдалась, так что лучше не надо…

Кручин как-то зло кивнул, но, видимо, успокоился, потому что не произнес ни слова. И пока дети занимали койки, он стоял на месте, а потом вернулся на свою и задернул железку, отчего фургон вновь погрузился во тьму. Затем он произнес, ни к кому лично не обращаясь:

– Обед будет ровно по расписанию, не проспите.

Но детям было все равно, когда будет обед. Слишком много энергии они положили на алтарь страха. Ужас в течение нескольких часов высасывает силы без остатка. Многие из них уже спали, а Руслан размышлял, лежа на нижней койке на каком-то вонючем матрасе, набитом то ли соломой, то ли еще чем.

Сейчас удалось отвоевать свое право на спокойную жизнь, а как будет в Приюте? Там могут тоже оказаться «командиры», и с ними столь легко не справиться. А это значит, что уже сейчас надо завязывать дружбу хотя бы с этими… с Прохоровыми. Их пятеро, и они – семья, а значит, будут друг друга защищать во что бы то ни стало. И им, юрьевским, надо тоже держаться вместе и показать себя семьей, что пока неплохо удается… С этими мыслями он и провалился в царство Морфея.

Где-то за поворотом мигала лампочка. Там же что-то слегка потрескивало, и только этот единственный звук наполнял подземелье. Словно оно опустело много дней назад, и никого, кроме Руслана, здесь больше не было. Люди по неведомой причине ушли из катакомб навсегда, оставив мальчика одного. Почему же? Беспокойство росло, постепенно переходя в ужас.

Руслан поднялся с кровати и вышел в коридор, с аркообразного свода которого свисала легкая, колышущаяся от сквозняка паутина. Ну, точно: паутины оказалось столько, что даже маленькому мальчику стало понятно – люди ушли давно, видимо, несколько лет назад.

Но как такое возможно? И почему он здесь один? Почему его тут оставили? Он что, никому не нужен?

Руслан обнял себя руками, как обнимают, когда неуютно, чувствуя абсолютную растерянность. Что за бред здесь творится?

Он медленно двинулся по загибающемуся вправо полутемному коридору. Единственная лампочка осталась висеть позади, а спереди сгущалась тьма, но мальчик шел и шел вперед. Необходимо срочно выяснить, куда же подевались люди, а для этого надо пересилить страх, сковывающий движения и не дающий шагнуть в темноту. Надо… Какое неприятное слово – надо. Словно кнут сзади: иди, надо! Или кто-то исподволь толкает в спину: иди, тебе надо… но Руслану туда не хотелось от слова «совсем». Ни за какие коврижки.

Босые ступни неприятно холодил пол, а голых плеч касались нити паутины, тоже давно брошенной пауками. Становилось все темней, родная лампочка давно скрылась за поворотом, и угасающий свет еле-еле давал представление о том, что впереди. Глаза с огромным трудом различали предметы. Вот груда картофеля, но в нос ударила такая вонь, что не вызывало сомнения – картофель сгнил. Вот путь перегородила койка, а что это на ней? Погодите-ка… Скелет? Руслан замер на месте, а потом, стараясь держаться подальше, обошел кровать вдоль стены. Тут нога наступила во что-то влажное, и мальчик постарался быстрее перешагнуть нечто неприятное. Даже не хотелось думать, что же это могло быть.