Джеймс Гарднер - Планета бессмертных

Пока я вращалась, Фестина рассказывала, как «Королевский гемлок» оказался в этой части космического пространства. Причиной тому стал пра-прадядюшка Уклода по имени ОТосподи. Как и все Унноры, старик был ужасным преступником и специализировался на операциях под названием «Контрабанда». (Я не совсем поняла, почему контрабанда такое уж гнусное преступление. Однако трудно следовать логике, когда голова вместе с телом описывает крути; думаю, это обстоятельство меня извиняет.)

ОТосподи не всегда был профессиональным нарушителем закона. В молодые годы он принадлежал к корпусу разведчиков, хотя человеком не был. (Технократия ничего не имеет против того, чтобы туе-туе, фрипы и другие дивиане становились ее гражданами. Многие дивианские планеты присоединились к Технократии в качестве окраинных миров.) Бывший разведчик все еще поддерживал отношения с друзьями по корпусу, именно по этой причине он и связался с Фестиной, когда услышал, что Унноры собираются обнародовать тайную информацию адмирала Йорка, и предупредил ее о грядущих неприятностях. Никто не сомневался, что Высший совет не сможет помешать Уннорам это сделать, и ОТосподи посоветовал моей подруге побеспокоиться о собственной защите.

Получив это сообщение, Фестина тут же сообразила, что Адмиралтейство наверняка попытается уничтожить все следы происшедшего на Мелаквине. Она направилась на мою родную планету в надежде сохранить хоть какие-то доказательства. Моя лучшая подруга не знала, что четыре флотских корабля на несколько часов опередили ее; и, между прочим, О'Господи ни словом не обмолвился о том, что его праправнучатый племянник отправился на Мелаквин еще раньше. В результате Фестина мчалась сквозь космос, думая, что у нее есть шанс первой добраться до Мелаквина… и сейчас она уже подлетала бы к нему, если бы ее радисты не засекли часть моей передачи, ту, которую не успели заглушить шадиллы. Она приказала установить, откуда исходит сигнал. Вот как подруга нашла меня в глубине космоса; и я совсем чуть-чуть рассердилась на нее за то, что, оказывается, она искала вовсе не меня и ни разу не посетила Мелаквин за четыре года, прошедшие со времени моей якобы смерти.

– Пойми, доступ на планету был запрещен! – Как будто это могло послужить оправданием тому, чтобы не прийти поплакать на моей могиле. – Я сама добилась от Адмиралтейства согласия, что никто больше не будет высаживаться на Мелаквине: ни Совет, ни я, ни кто бы то ни было, имеющий отношение к Технократии. Такой вариант больше всего устроил бы Лигу Наций. Вот почему доказательства происшедшего на Мелаквине прежде так и не были уничтожены; адмиралы не хотели рисковать вызвать недовольство Лиги. Теперь, конечно, когда на прицеле их задницы, они сделают все, лишь бы не угодить в тюрьму… а это означает, что адмиралы, точно бешеные псы, будут бросаться на любого, вставшего у них на пути.

– В том числе и на нас ? – спросил Уклод.

– На вас, на меня, на мать родную… не говоря уж о том, – Фестина слегка возвысила голос, – кто проник в систему внутрикорабельной связи и подслушивает наш разговор.

– Думаешь, за нами и сейчас шпионят? – прошептала я.

– На этом треклятом корабле? Можешь не сомневаться. Компьютеры корабля постоянно слушают все… значит, и другим это доступно.

Уклод фыркнул.

– Что это за система безопасности, если какой-нибудь Том, Дик или Гарри могут проникнуть в нее?

Фестина бросила на него сердитый взгляд.

– Флотская компьютерная система безопасности практически непреодолима для посторонних; проблема только с теми, кто шпионит изнутри. Наши шпионы работают на адмиралов, а все адмиралы знают коды доступа, позволяющие проникнуть в систему с «черного хода». – Сердитое выражение ее лица сменилось улыбкой сожаления. – Наш с вами разговор прекрасно защищен от всех, кроме ублюдков, которые, можно не сомневаться, его подслушивают. И на случай, если кто-то и в самом деле подслушивает, – она снова возвысила голос, – сообщаю: вы уже знаете слишком много, чтобы Совет оставил вас в покое. На месте любого шпиона я прежде всего позаботилась бы о личной безопасности. Если бы, к примеру, я получила тайный приказ, скажем, организовать диверсию на «Королевском гемлоке», то попыталась бы представить его последствия. Что меня ждет? Награда за преданность или вместе со всеми другими членами экипажа тысячелетний сон на корабле, летящем к Андромеде?

Она позволила вопросу повиснуть в воздухе. В конце концов молчание нарушил сержант.

– Адмирал отдает себе отчет в том, – спросил он, – что вряд ли все находящиеся на борту шпионы согласятся с вашей аргументацией?

– Конечно, – ответила Фестина. – Всегда найдутся беспринципные идиоты, грезящие о больших деньгах. Однако я надеюсь на то, что есть и здравомыслящие люди, которые остановят их, не так ли, сержант?

– Адмирал – оптимистка, – сказал сержант, хотя было видно сквозь щиток шлема, что он улыбается.

– Адмирал хочет, чтобы люди понимали, в чем их интерес, – ответила Фестина. – И еще она хочет принять все возможные меры предосторожности. Ответь мне, сержант, хотя я вообще никогда не лезу в эти дела, – неужели нужен такой внушительный отряд, чтобы охранять безоружных гражданских? Может, твоим людям лучше заняться другим делом?

Глаза сержанта вспыхнули.

– Адмирал ручается, что гости заслуживают доверия?

Фестина оглядела нас одного за другим – Уклода, Ладжоли, Нимбуса и меня – и громко расхохоталась.

– Конечно, нет! Все четверо – не что иное, как тикающие бомбы. Однако по сравнению с некоторыми членами экипажа их можно считать святыми. Почему бы не оставить здесь пару-тройку охранников, а остальных послать… ну туда, где, по-твоему, не слишком умный шпион может затевать какую-нибудь пакость?

Я досчитала до трех, прежде чем сержант кивнул.

– Считаю нужным прислушаться к совету адмирала.

Он нажал кнопку на браслете и быстро заговорил – в смысле, его губы зашевелились, хотя я не слышала ни звука. Видимо, его речь транслировалась стоящим вокруг солдатам по какой-то их внутренней связи… поскольку спустя несколько мгновений все, кроме двух, отсалютовали и покинули комнату. Сержант и оставшиеся болваны заняли позицию перед дверью: все трое замерли в одинаковых позах, с широко расставленными ногами и сложенными на животе руками.

– Прекрасно, – Фестина снова повернулась к нам. – Теперь давайте попытаемся во всем разобраться. Так что происходит?

Слушая мою историю, она не раз вскрикивала.

Ну, не то чтобы громко вскрикивала – скажем так: Фестина ойкала, или вздрагивала, или принималась ругаться. Ей явно не понравилось сообщение о том, что шадиллы прилетали на Мелаквин; она сердито фыркнула, когда я рассказала, как чужаки обстреляли нас своим лучом, отчего мои спутники потеряли сознание; она изумленно распахнула глаза, когда я описала, как залетела внутрь солнца безо всякого вреда для заретты и себя; однако острее всего моя лучшая подруга реагировала в конце, когда Уклод взялся заполнить «бреши» в моем рассказе.