Сергей Королев - Земля живых [сборник]

Результат этой срани стоял на бывшей вертолетной площадке, всей своей вытянутой и остроносой махиной. Еще два месяца назад это показалось бы бредом. А сейчас норма, для нас, во всяком случае.

БТР «восьмидесятка», выкрашенный в защитный цвет и с еще свежей золотистой полосой хитрой вязи по корме и бортам: «Железный Капутъ». На броне сидела хмурая Сова, ковырявшаяся складной вилкой в банке корнишонов. Корнишоны попались ядреные, запах уксуса пробивался даже через дождевую свежесть. Срок годности заканчивался, а Сова их любила. От этого тоже становилось грустно. Такая мелочь, стеклянная банка с надписью «Дядя Ваня», а уже в прошлом.

Остатки беседок и легких домиков, летом выраставших здесь как грибы после дождя, чернели обгоревшими остовами. Неделю назад здесь рубились одичавшая толпа местных и отделение спецназа, прилетевшее за инженерами цехов завода имени Кузнецова. Сегодня нам еще пришлось отстреливать десяток «топтыгиных», бродивших по округе. А у меня здесь свадьба была. Уже давно, в жизни, которая осталась далеко позади, закончившись чуть больше шести недель назад.

Вечер последнего дня сдохшего мира

Кондиционеры в кабинете работали хорошо. Хотелось вообще не выходить из офиса, остаться прямо здесь, смотреть онлайн-трансляцию футбольного матча, предварительно сходив за пивом. Но желание – это одно, а вот его реализация…

Солнце палило абсолютно нещадно, видимо решив наверстать упущенное. Первый летний месяц дарил нам исключительно эксклюзивное ощущение тропиков и сезона дождей. Иногда с неба вместо ливня вниз опускалась настоящая живая стена. Один шаг из машины в сторону подъезда или крыльца – и все, словно искупался.

Однако стоило начаться июлю – ситуация резко изменилась.

Просыпаешься рано утром, желая вдохнуть свежего и бодрого утра, а получаешь тычок объемным кулаком духоты. На! И осознав, что жалюзи вчера вечером не опустил, плетешься в сторону душа. Липко, влажно, б-р-р-р, пот сразу по спине. Так что июль с августом свое взяли, превратив нашу область в филиал пустыни Гоби… или Сахары… Жарило так лихо, что из одежды хотелось надеть в лучшем случае шорты, да и то лишь выходя на работу. Но мы ж серьезная организация…

Пятница? Пять ноль-ноль? Все, валим!

Хорошо, что маялся от жары не один, а то бы точно скопытился. Гера нагрянул внезапно, свалился тем летом как снег на голову. То ли Москва его достала, то ли еще чего, но компания на время двухнедельного одиночества мне оказалась обеспеченной. Так уж совпало – ему вдруг взбрело в голову нагрянуть точнехонько в тот день, когда мне отпуск не подписали… в отличие от некоторых.

Жара… елки ты палки, вот ведь дела. Порадовало одно: не успел выйти из офиса, сбоку прогудел знакомый сигнал. Светлая «Калина» уже ждала, стоя у бордюра. Из-за опущенных стекол, по Гериному обычаю, грохотал «клубняк». Дружбан от этого дела тащится, а над моими «металлическими» пристрастиями угорает. Даже смешно порой становится, как дети малые, честное слово. А ведь далеко уже не дети, вполне взрослые мужики. Хотя когда познакомились, то песни слушали очень похожие. Как эта:

И что-то там еще, про офицеров, провожавших дембелей… И дальше с тем же смысловым набором. Романтика, одним словом, песни войны и крутых техасских рейнджеров.

– Твою ж туда! – Гера высунулся в окно и совершенно непотребно покрыл какого-то лихого велосипедиста на инвалидном «Стелсе». – Смотри, куда едешь, гастер хренов!

В самом конце проспекта Кирова, там, откуда до нового моста рукой подать, есть железнодорожный переезд. Гастарбайтер Равшан, опаздывая с утра на работу, крутил педали купленного на «птичке» велосипеда очень и очень быстро. До свиста в ушах практически. По сторонам головой не крутил, боялся. В детстве такого велосипеда у него не было, пользовался древним «Уральцем». Там тормозить можно было только педалями, а на этом, с надписью «Stels», приходилось пользоваться теми, что на руле. Не привык, потому и ехал пусть и быстро, но с опаской.

Перед переездом ему пришлось притормозить: с разгона перепрыгнуть через рельсы точно не выходило. Если бы он сидел за рулем хотя бы неделю, то прожил бы дольше. Но Равшан оседлал железного коня вчера вечером, тормозить толком не умел – и свалился, проброздив асфальт.

Стая двортерьеров, тусовавшаяся у переезда, велосипедистов очень любила… В смысле любила кусать. И внесла свою лепту в набор мелких физических повреждений, полученных Равшаном. К врачам он не обратился, просто смазал укусы зеленкой. Зря…

Утро первого дня мертвой эры

Порой холостяцкая жизнь – непередаваемый кайф. Именно лишь порой, не подумайте чего плохого. Всем иногда хочется побыть наедине с собой любимым, ну, или с собой любимой, кому как выпало. Нам с Герой выпало куковать в пустой квартире вдвоем. Так уж вышло: мои уехали отдыхать, Герыч же, неожиданно оказавшись в гостях, помогал скрасить скучные дни с вечерами.

Двум старым добрым друзьям, познакомившимся во время службы имперскими штурмовиками, кормившим кавказских комаров и перекидавшим земли как маленький экскаватор, много ли надо от жизни? Да не особо. Главное, чтобы с утра нашлось из чего яишню с колбасой пожарить, а чай можно и вчерашний, да сигарет хотя бы на пару раз покурить.

– Димыч, у тебя масла нет.

Да ну на хер…

– В шкафу.

– Твою дивизию, Димыч, кто яйца жарит на растительном?

Здрасьте, приехали, вот они, плоды нормальной и обеспеченной жизни, подсолнечное ему уже не катит.

– Кончилось, значит. Это не устроит?

– Ну на хер, а?..

Отож, все не так. И сигареты кончаются. И…

– Мне вон ту хрень надо повесить.

«Та хрень» – коллаж из четырех рамок с акварелями и пастелью – ждала своего часа давно. Так давно, что иногда даже становилось стыдно за собственную лень. Моя попросила, уезжая: ну повесь хоть теперь, а? М-да…

– И че? – Гера критически осмотрел коллаж, но явно не понял связи между ним и сливочным маслом.

– Говорю, пошли в «Космопорт», заодно саморезы куплю. Вешать не на что.

Само собой, не на что, вот такой я раздолбай. У нормального мужика оно как? У него все всегда есть. И после вопроса: «Сосед, а нет ли случайно перфоратора с битами по армированному бетону?» – немедленно достается искомое. Само собой, из гаража.

– Чет лениво… – Гера тоскливо покосился на «свой» любимый диванчик. Тот стоял, по его же словам, по фэн-шую, и дрыхнуть на нем Гера начинал минут через пять после приземления.

– Да пошли уже.

Сказано – сделано, там идти-то всего ничего. Шагали минут десять – за трепом ни о чем, за никак не кончающимися воспоминаниями. Зато сигареты закончились. Вредно курить, кто спорит, только не бросить никак. Никого из наших не знаю, кто после службы взял бы и завязал с куревом.