Сергей Королев - Земля живых [сборник]

Разводные ключи сейчас делают такие, что любо-дорого, особенно профессиональные. Это к чему? Да просто пользоваться нужно тем, что бог послал.

В каждую руку по ключу – я теперь, мать вашу, боевой сантехних! Спецназ из канализации!

Взмах! Присесть, обмануть туповатую, пусть и хваткую, тварь. Хрясь! – головкой ключа по колену, ломая его в хлам.

Хрясь! – вторым по тазобедренному суставу, паршивый перелом, не всякий ортопед возьмется за починку…

Лишившись подпорок, тварь завалилась вперед, гулко рыча, – и подставила затылок.

Хрясь-хрясь! – двумя ключами сразу – и черепушка развалилась, плеснув в стороны склизко-липко-розово-красным.

Метнул ключ в лицо почти догнавшего мертвого деда. Своротил ему нос на сторону, заставив споткнуться. Сломал руку подобравшемуся с фланга хромому менеджеру, перебив почти у локтя. А потом взял за шиворот – и лицом во-о-он на тот рог погрузчика, с размаху, чтобы полбашки внутрь вогнулось.

Сзади обдало рыком и лютой вонью… а, его товарка, Ариадна Батьковна приковыляла, таща за собой раздавленные и порванные собственные кишки, они и воняли.

Тянула лапищи с выгнутыми пальцами, щелк-щелкала зубищами – куда там до нее крупной собаке! Вслепую нашарил на стеллаже рукоять какого-то инструмента, схватил. Длинная монтажная отвертка… так себе оружие… но ничего, длинная же!

Тварь, направившая нас с Герой в этот лабиринт, радостно ухнула, словно и впрямь меня узнала… Раззявила пасть, вытягивая шею…

Получи!

Глаз склизко лопнул под отверткой, брызнул липким и мерзким, в глазнице что-то скрежетнуло, но инструментальная сталь вошла удачно, не остановилась, скользнула дальше, впиваясь прямо в мозг, в то, что от него осталось. Ариадна рухнула.

Растопыренная пятерня едва не вцепилась в лицо… еле-еле успел дернуться в сторону. Это оказался снова чертов дед, все тот же… Наверняка при жизни был неугомонным активистом-общественником, ходячим кошмаром для ЖЭКа и для чиновников, ответственных за работу с населением…

Общественник лишился глаза, половина его лица – кровавая каша. Но не унимался… Кося уцелевшим буркалом, махнул второй рукой, заехав мне в живот.

Ох-х-х…

Внутри вспыхнуло что-то обжигающее. Внутренности сжались в болезненном спазме. Что ж так в глазах темно… ох, е-е-е… расклеился с одного удара, да что со мной?

Чья это рука локтем стукнулась об пол? Никак моя?.. Дед не додумался (нечем было!) добить упавшего ногами, медленно клонился ко мне, а я…

Я тянулся к лицу затихшей Ариадны. Вернее, к ручке отвертки, надеясь вытащить и сделать хотя бы что-то.

Вой перекрыл дикий рык седого упыря-активиста, а потом прямо на меня брызнуло горячим. Гера, злющий, с перекошенной рожей, резал дедка садовой электропилой. Кромсал, как мог, явно понимая – аккумулятор тут так себе. Не время валяться, подонок, пришлось заявить самому себе – и встать, и дотянуться до ножовки с лихой надписью «Теща», и помочь другу отделить голову активиста от шеи. Уф… у нас получилось. Неугомонный общественник угомонился-таки.

– Гер?

– Че?

– Хрен ли ты так долго?

Гера вместо ответа не то хрюкнул, не то хохотнул.

– И где, мужчина, моя кувалда?

В моем кармане зарокотал телефон. Гера, повертев головой, довольно кивнул и полез в стеллаж, вынырнув с немаленьким таким ломиком. С двумя ломиками.

– Да? Шилов, здорово. Где ты? По Полевой поднимаешься? Аварии… ну да, странно иначе. Ты один, что ли? А с кем… понял, не знаю… да… Да ну на хер! Да, с ним, да… хорошо, попробуем пробраться к выходу у фуд-корта, да. Здесь… не, здесь не сможем выйти. Понимаю, что увидим и услышим. Все, давай.

Гера, крутанув ломик, смотрел задумчиво и несколько печально-выжидающе. Да, дружище, не вернуться, видать, тебе в Москву. Гера, приподняв бровь, послал немой вопрос.

– В общем… надо нам с тобой через внутренние ходы-выходы пробираться к фуд-корту.

– Рисково… Но и здесь торчать нельзя.

Он прав. За погрузчиком, намертво застрявшим, уже урчали, и тот даже качался. В соседнем проходе, отсюда слышно, пока держали оборону, а вот через один все закончилось, и победители вовсю нажирались свежей, мать ее, плотью.

– Смотри, – Гера кивнул на полку по соседству, – ни разу бы не купил. А щас…

Это верно. Нам дай волю и возможность – сейчас обвешались бы подсумками, разгрузками и кучей снаряги с боеприпасами. А тут… а тут рабочий пояс с кармашками под инструменты. Ну и хрена ль привередничать? Верно, самое то, эдакий подходящий сейчас патронташ, осталось только взять, надеть и попробовать набить нужным. Мы, вот умора, прямо сельские злодеи-реднеки из слэшеров про американскую глубинку.

Два больших садовых ножа-раскладушки. Молоток с прорезиненной ручкой. Отвертка моя, рыбонька, тоже сюда. Стамески, кстати, весьма пойдут, вон те, треугольные. И… топор бы. Или кувалду, эх…

– Димыч?.. – протянул Гера. Странно так как-то протянул.

– А?

Етишкин ты свет…

Мы замерли, разделенные с толпой мертвяков несколькими метрами прохода, как две мыши перед стаей кошек.

– Валим! – Гера подтянулся, уже стоя на полке и готовясь нырнуть внутрь стеллажа. Хорошая идея, чего уж.

Успели ли мы? О да, мне повезло, даже остался с кроссовкой на ноге, хотя ногу чуть не оторвали. Паскуды, хрюкая и клацая, лезли за нами, пауками распластавшись внутри огромной конструкции. Им-то накласть на самих себя, им добраться бы и вгрызться, больше ничего не волнует, а нам каково? Мне в особенности: Гера тощий, он лезет и лезет вперед, как салом смазанный. Мне же мое сало жуть как мешает. И пояс этот, и ломик… А вот на лом зря грешил, лом-то пригодился, и очень скоро.

Подобравшуюся тетю в когда-то элегантном летнем костюме лом встретил фехтовальным выпадом. Вошел прямо в пасть и застрял, войдя сантиметров на тридцать. Прочно застрял, заклинился.

Елки-моталки, что ж так не везет-то сегодня?!

Ворочаться и драться в тесном проеме ужасно. Даже хуже, чем… черт знает, и сравнить-то не с чем.

От паренька в футболке с туповатой надписью «Трэшер» пришлось отбиваться одной из стамесок, воткнув ему в горло и кое-как удерживая на расстоянии. Молоток, зацепившийся за что-то в кармашке, никак не выходил наружу, сволочь. А сбоку, хлипко посапывая, подбирался мужичонка с бородой, сплошь покрытой красной коркой. Тетка с ломом в глотке, навалившись на мои ноги, не давала выбраться. И даже наваливалась сильнее… Сильнее?!

Чьи-то тонкие окровавленные пальцы вцепились в ее голову, плечи, впились сильнее, – наверх подтягивался мальчонка лет семи в когда-то белой майке. Сука… как же это…

Я замер, глядя на его изгвазданную мордашку, растянутую в жутком оскале. А пацан уверенными движениями перевалился через мешавшую тетку…