Сергей Королев - Земля живых [сборник]

Молоток прыгнул в руку, разорвав кармашек, затем впечатался острым и искривленным концом-гвоздодером в мальчишечью макушку, войдя до рукояти. Черт… Меня скрутило, заставив лежать вот так, с поднятой рукой, и не выпускать хренов молоток. Лицо в крови, не своей, его, и смотрим глаза в глаза, как будто можно что-то изменять. Выхода не было, и не ребенок он уже, но…

«Трэшер» все хрипел, неловко ворочая одной рукой. Дальней от меня, к счастью, потому как другой у паренька не случилось, вернее, болталось что-то непонятное на ошметках мышц. Бородатый подползал все ближе, хрипел, тянулся, пасть как заводные челюсти: щелк-щелк-щелк-щелк. А я тут лежу, смотрю в бездонные провалы на лице этого вот, что в конечной смерти своей…

Так и не стал похож на ребенка. Просто тварь. А я дурак.

Бородатый уже почти дотянулся, вцепившись мне в штанину. Пришлось дергать на себя молоток, но тот застрял в черепе.

Хана мне, похоже.

Гера так не думал. Чуть не пропоров мне ухо, рядом мелькнул длиннющий карниз для гардин из натурально толстой трубы и острого латунного завитка на конце. Вошел, как нож в масло, в горло бородатому. Тот задрал башку и оставил попытки до меня добраться.

– Ща!

Гера рванул меня, вцепившись в подмышки, и, дико косясь на стаю, лезущую за нами внутри стеллажа, крикнул какую-то дичь. Типа:

– Давай!

Кому он кричит, я понял, уже спрыгнув вниз, на бетонный пол. «Давала» крепкая рыжая мадам нашего возраста, уверенно расставившая ноги и метнувшая внутрь стеллажа уже третью бутылку с каким-то дерьмом: растворителем или полиролью. Каждая чадила наскоро сделанным фитилем. Шандец, что сейчас будет… Так и вышло.

Стеллаж полыхнул рыже-черным пламенем. Сильно запахло горелым мясом, палеными волосами, кожей и одеждой – но букет мерзких запахов показался мне приятным. Стеллаж занялся так быстро, будто там хранили пересушенную на солнце макулатуру.

– Спасибо.

Рыжая покосилась на меня, как на идиота.

– Пошли с нами, – предложил Гера. – Мы будем вон там выходить.

И ткнул в двери на дальнем конце торгового зала, ведущие во внутренние коридоры и склады.

Она согласилась, поправив на боку еще две бутыли. Запасливая какая, а?

– Тебя как звать-то?

– Алена.

Вот и познакомились.

До дверей добрались нормально. Народа рядом с ваннами, унитазами и прочей сантехникой утром топталось не очень много, повезло. До поры до времени. Дверь нам пришлось выбивать, раскачивая небольшую детскую ванночку. Повезло, оказалась она не акриловая, а кондовая, по советскому ГОСТу сделанная – из эмалированного чугуния. Только вот…

– Мальчики, к нам гости… – Алена достала бутылку, подожгла кончик фитиля. – Из «обоев» прут. Штук десять.

Гера хакнул, дико кося в ту сторону взглядом. Мне смотреть было совершенно неудобно, да и толку. Дверь наконец-то поддалась, распахнулась, звонко ударившись ручкой об стену. Ну вот…

– Мальчики…

И что тут еще?

Вот как, значит…

Ее укусили в самом начале. Молчала, испугавшись, как еще-то? Пот, кожа пористая и белая, сосуды в глазах лопнули, раскрасив белок красным. Хорошо, что не черным.

– Вы бегите… – Она улыбнулась, смелая и незнакомая женщина с коктейлем Молотова. – Давайте уже, вдруг испугаюсь и предумаю?

Гера еле-еле успел прикрыть дверь, когда Алена швырнула бутылку себе под ноги, уже окруженная набегающими мертвяками. Дверь загудела всем своим противоударным пластиком, нагрелась, даже вспучившись в паре мест пузырями.

В коридорах, в чертовой паутине ходов внутри огромного ТРК, никто не бродил и не носился с утробным рыком. Спокойное место оказалось. Поначалу.

А вот то, что творилось ближе к нужному нам выходу, напоминало уже виденное в торговом зале… Найденный по пути пожарный щит пришелся кстати, багор с топором нам пригодились. А потом…

До наружных дверей осталось метров десять, но столько же было до преследователей, а на улице, за стеклами, стояла еще одна кучка, так же жадно зыркающая вокруг в поисках мяса.

– Хреново, – Гера, тяжело дыша, вытер лицо. – Ну, че, братишка, повоюем напоследок?

– Ага… – прицепилось же!

Вой мы услышали оба. И даже мне пришлось удивиться, хотя, казалось бы, включи логику – и все сразу вставало на свои места.

Где нас должен забрать Шилов? Верно, прямо здесь.

Где служит Шилов? Верно, в нашем местном ментбате, контрактником и водителем спецсредства.

Могли ли ментбатовцы, уходящие вчера на сутки в город, натащить с собой укусов и порезов от постоянно разыскиваемых гастеров, с которых сегодня все и началось? Еще как.

Плохо ли поступил Шилов, выбравшийся к нам на своем транспорте? Не знаю, меня в ментбате не было, а его появлению я просто рад.

Что не так в моей логике, Гера, что ты такой удивленный? А, да… забыл рассказать тебе про Шилова, ну, ты уж прости.

Гера выматерился, когда, раскидав кегли мертвяков на тротуаре, рассыпав вокруг алмазную крошку вынесенных дверей, к нам заглянуло дружелюбное стальное вытянуто-крокодилье рыло бэтээра, на котором и служил Шилов. Да, чудеса, как и дерьмо, случаются.

На пол мы повалились оба, вполне понимая, чего ждать. Так и вышло. ПКТ ударил прямо над головой, воя от злобы и кроша надвигающуюся толпу. Лязгнул люк, выпуская Сан Саныча, корчащего рожу:

– Вы че развалились, бараны?! На борт, епта!

Поди не послушайся такого.

Шесть недель спустя

Вот как-то так оно все и сложилось. Рассказывать про творящееся в городе? А зачем, и так все понятно, хорошего мало. Что остается делать?

Вот по поводу «что остается» со мной спорили все. Даже Гера. Хотя сам Гера мучился так же, как и я. И, думаю, уже все понял и решил – и, скорее всего, в путь я двинусь не один. Осталось только морозов дождаться.

На кой ляд мне морозы? Ну, вы даете, аяяй…

Первое – на морозе эти твари не должны быть такими быстрыми. Особенно здоровущие паскуды, откуда-то появившиеся в последнее время.

Второе – способ передвижения без постоянного использования автомобилей. С топливом уже беда. А по льду можно и санки с барахлом за собой тащить.

Третье – Волга выведет на юг. Туда-то мне и нужно.

Зачем?

Ну и вопрос… Там все мои. Помните, один же в городе остался, как раз перед…

Такие дела.

Собаки рвали трупы на части. Сосредоточенно, не отвлекаясь, не обращая внимания на потенциальных конкуренток. Хотя конкурировать здесь смысла не было – тел у ворот аэропорта хватало на всех. И что характерно, причина смерти у всех была одна – пуля в голову. Впрочем, в последние дни эта причина преобладала над любыми другими. Ну, почти. Все трупы, виденные Михаилом за эти безумные дни, были либо с огнестрелом в голову, либо представляли собой начисто обглоданные костяки. И какая смерть была страшнее, еще стоило разобраться.