Ричард Морган - Пробужденные фурии [litres]

– Большая потеря. Редакторы сим-журналов всей планеты рыдают.

– Ну ладно, – мрачно сказал он. – Еще они по ходу положили хрен знает сколько случайных жертв. Правоохранители. Невинные прохожие. Мне хватило полномочий закрыть эту операцию под грифом «стабилизированные волнения против режима», без необходимости присылать подкрепление. Но я должен найти козлов отпущения, иначе аудиторы Корпуса облепят нас, как живая колючка. Ты сам это знаешь, знаешь, как все работает. Нужно, чтобы кто-то заплатил.

– Или чтобы его заставили.

– Или чтобы его заставили. Но этим кем-то необязательно быть Вирджинии.

– Б ывший чрезвычайный посланник возглавляет планетарное восстание . Нет, я понимаю, почему пиарщики Корпуса будут недовольны.

Он осекся. Уставился на меня с внезапной враждебностью.

– Ты правда так обо мне думаешь?

Я вздохнул и закрыл глаза.

– Нет. Прости.

– Я изо всех сил стараюсь подчистить все так, чтобы причинить как можно меньше боли людям, которые мне важны. А от тебя никакой помощи.

– Знаю.

– Мне нужен виновник смерти Мици Харлан и лидер восстания. Тот, кто сойдет за злого гения за всем этим говном. Может, еще парочка, чтобы список арестованных выглядел посолидней.

Если в итоге мне придется сражаться и погибнуть за призрака и память о Куэллкрист Фальконер, а не за нее саму, то даже это лучше, чем не сражаться вовсе.

Слова Коя, сказанные на выброшенном на берег и навек заглохшем ховерлодере на Вчире. Слова и проблеск страсти в его лице – возможно, страсти мученика, который уже раз упустил свой миг и не намерен упускать второй.

Кой, Черная бригада.

Но Сиерра Трес говорила примерно то же самое, когда мы прятались в каналах и развалинах Эльтеведтема. А за Бразилию все время говорило его поведение. Может, им всем нужно только мученичество во имя более древнего, великого и весомого дела, чем они сами.

Я стер мысли, сбросил их с путей, прежде чем они дошли до конца.

– А Сильви Осима? – спросил я.

– Ну, – он снова пожал плечами. – Насколько я понял, она чем-то заразилась в Нечистой зоне. Так что если мы спасем ее от перестрелки, то очистим и вернем прежнюю жизнь. Звучит разумно?

– Звучит несостоятельно.

Я вспомнил, как Сильви рассказывала о командном ПО на борту «Пушек для Гевары». И какую прочистку потом ни купишь, что-то все равно остается. Неубиваемые остатки кода, осадок. Призраки. Если Кой мог сражаться и умереть за призрака, кто знает, что неокуэллисты сделают из Сильви Осимы, даже когда ее головные системы продуют.

– Правда?

– Брось, Тод. Она икона. Есть там что в ней или нет, она может стать гребнем целой новой неокуэллистской волны. Первые Семьи захотят ликвидировать ее из принципа.

Мураками злобно улыбнулся.

– Что Первые Семьи хотят и что они от меня получат – две совершенно разные вещи, Так.

– Да?

– Да, – он это растянул, подразнивая. – Потому что если они не будут сотрудничать, то я пообещаю им высадку чрезвычайных посланников в полном объеме.

– А если они поймут, что ты блефуешь?

– Я сам посланник, Так. Херачить планетарные режимы – наша работа . Они подо мной сложатся, как гребаный шезлонг, и ты сам это знаешь. Они будут так благодарны за лазейку и шанс уйти безнаказанными, что, если я попрошу, выстроят в очередь собственных детей вылизывать мне жопу.

Тогда я посмотрел на него, и на миг показалось, что распахнулась дверь в мое собственное прошлое. Он стоял там, все еще улыбаясь в свете прожекторов Ангьера, и был практически мной. А я помнил, каково было тогда. В этот раз ко мне вернулось не ощущение братства, а брутальная мощь вседозволенности Корпуса. Раскрепощающая дикость, которая росла из глубоко укоренившегося знания, что тебя боятся. Что о тебе перешептываются во всех Освоенных мирах и что даже в коридорах власти на Земле при твоем имени замолкают воротилы. Кайф, как от брендового тетрамета. Мужчины и женщины, которые могут разрушить или просто списать с баланса сотни тысяч жизней одним хотением, – этих мужчин и женщин можно заново научить страху, а пособием был Корпус чрезвычайных посланников. Ты.

Я натянул улыбку в ответ.

– Очаровательно, Тод. Ты совсем не изменился, да?

– Ага.

И вдруг улыбка перестала быть натянутой. Я рассмеялся, и внутри меня словно что-то растряслось.

– Ну ладно. Тогда рассказывай, засранец. Как мы это провернем?

Он снова ответил по-клоунски поднятыми бровями.

– Я надеялся, это ты расскажешь. Это же у тебя планы зданий.

– Да, я имел в виду наши силы для штурма. Ты же не планируешь воспользоваться…

Мураками ткнул большим пальцем в сторону корпуса «Колосажателя».

– Нашими дергаными друзьями? И собираюсь, и воспользуюсь.

– Блин, Тод, это же кучка пацанов-торчков. Гайдуки их сожрут.

Он отмахнулся с пренебрежением.

– Работаем с подручным материалом, Так. Ты же знаешь. Они молодые, злые и накачаны метом, только и ждут, на кого все это выплеснуть. Они займут Шегешвара, пока мы не войдем и не поставим точку.

Я бросил взгляд на часы.

– Планируешь выходить сегодня ночью?

– Завтра на рассвете. Мы ждем Аюру, а если верить Танаседе, она прибудет ранним утром. Ах да, – он закинул голову и кивнул на небо. – И погода.

Я проследил за его взглядом. Над головой собирались толстые, мрачные стены туч, неуклонно валились на запад, через проглядывающее рыжеватое небо, где еще пытался заявить о себе свет Хотея. Дайкоку давно утонула в приглушенном свечении на горизонте. И теперь я заметил, что над Простором дует свежий ветер, приносивший безошибочный запах моря.

– А что погода?

– Она переменится, – Мураками принюхался. – Шторм, который должен был затихнуть в южном Нуримоно? Не затих. И, похоже, он зацепился за какой-то северо-западный ветер. И теперь возвращается к нам.

Обида Эбису.

– Уверен?

– Конечно, не уверен, Так. Это гребаный прогноз погоды. Но даже если мы не прочувствуем всю его силу, шквалистый ветер и горизонтальный дождь нам тоже не помешают, верно? Хаотичные системы – ровно тогда, когда нужно.

– Это, – сказал я осторожно, – сильно зависит от того, насколько хорошим пилотом окажется твой нервный приятель Влад. Ты же знаешь, что здесь говорят, когда буря закладывает крюк, да?

Мураками непонимающе посмотрел на меня.

– Нет. Что это к беде?

– Нет, это называется Обида Эбису. В честь сказки про рыбаков-хозяев.

– А, точно.

Здесь, далеко на юге, Эбису – не Эбису. На севере и в экваториальных регионах Харлана, в преобладающей японо-амеранглийской культуре, он народный бог моря, покровитель моряков и в целом добродушное существо. В качестве замены или бога-помощника с удовольствием привлекают и святого Эльма, чтобы не исключать и не огорчать более христианское население. Но на Кошуте, где сильно наследие восточно-европейского рабочего класса, построившего этот мир, такое настроение «живет-поживает и другим не мешает» не прижилось. Эбису – подводный демон, которым пугают непослушных детей по вечерам, чудовище, с которым в легендах святым вроде Эльма приходится сражаться, чтобы защитить верующих.