Ричард Морган - Пробужденные фурии [litres]

– Помнишь, как кончается сказка? – спросил я.

– Конечно. Эбису одаривает рыбаков за их гостеприимство фантастическими подарками, но забывает свою удочку, да?

– Ага.

– И тогда, э-э, он возвращается ее забрать, и только хочет постучать, как слышит, что рыбаки издеваются над его личной гигиеной. И руки рыбой воняют, и зубы он не чистит, и вместо одежды тряпье. Все такое, чему полагается учить детей, правильно?

– Правильно.

– Да, помню, рассказывал эти штуки Суки и Маркусу, когда они еще были маленькими, – глаза Мураками затуманились, отправились к горизонту и собирающимся тучам. – Уже почти полвека назад. Можешь поверить?

– Закончи сказку, Тод.

– Конечно. Ну, э-э, что у нас там. Эбису бесится, так что он прокрадывается, хватает удочку, а когда уходит, все его дары превращаются в гнилые белаводоросли и дохлую рыбу. Он ныряет в море, а у рыбаков потом несколько месяцев хреновый улов. Мораль сей сказки – помни о личной гигиене, но главное, детишки , не обсуждайте людей у них за спиной.

Он оглянулся на меня.

– Ну как, я справился?

– Неплохо для первого раза за пятьдесят лет. Но здесь сказку рассказывают по-другому. Понимаешь, Эбису омерзительно уродлив, с щупальцами, клювом и клыками, жуть на ножках, и рыбаки с трудом держатся, чтобы не сбежать в криках. Но они побороли свой страх и все равно предложили ему гостеприимство, хотя в случае с демонами этого делать не стоит. И Эбису одаривает их подарками, украденными с кораблей, затопленных им в прошлом, и потом уходит. Рыбаки с облегчением выдыхают и начинают болтать, какой он чудовищный, какой страшный, какие они умники, что выманили у него всякие подарки, и тут посреди разговора он возвращается за своим трезубцем.

– Значит, не за удочкой?

– Нет, наверное, удочка не такая страшная. В этой версии – за огромным колючим трезубцем.

– Если подумать, могли бы и заметить, что он его забыл, да?

– Да заткнись ты. Эбису подслушал, как они его поносят, и ушел в черной ярости, только чтобы вернуться в виде огромной бури, которая стирает с лица земли всю деревню. А тех, кто не утонул, он утащил своими щупальцами в вечную агонию в аду морских пучин.

– Мило.

– Да, мораль похожая. Не обсуждай людей у них за спиной, но самое главное – не доверяй этим поганым заморским демонам с севера, – улыбка сошла с моего лица. – В последний раз, когда я видел Обиду Эбису, я был совсем ребенком. Она пришла с моря на восточный конец Ньюпеста и разнесла поселения на многие километры вдоль береговой линии Простора. Без труда убила сотни человек. Затопила половину скирдовозов во внутреннем порту, прежде чем кто-нибудь успел их завести. Ветер подхватывал легковесные скиммеры и швырял на улицы, до самого парка Харлана. Здесь Обида – к очень большой беде.

– А то. Для тех, кто выгуливал собачку в парке Харлана, конечно.

– Я серьезно, Тод. Если шторм придет, а твой приятель Влад под метом не справится с управлением, мы перевернемся и будем дышать белаводорослями намного раньше, чем доберемся до Шегешвара.

Мураками чуть нахмурился.

– О Владе буду переживать я, – сказал он. – Ты сосредоточься на плане атаки, таком, который сработает.

Я кивнул.

– Еще бы. План атаки, который сработает с сильнейшим оплотом гайдуков в южном полушарии, с торчками-подростками в качестве ударной группировки и вернувшимся штормом вместо прикрытия. К рассвету. Конечно. Что тут сложного?

На миг он снова нахмурился, потом вдруг рассмеялся.

– Ты так расписал, что мне уже не терпится, – он хлопнул меня по плечу и ушел к пиратскому ховерлодеру, бросая из-за спины: – Я поговорю с Владом. Это войдет в анналы, Так. Сам увидишь. У меня предчувствие. Интуиция посланника.

– Ну конечно.

А на горизонте взад и вперед прокатился гром, словно он метался в узком замкнутом пространстве между основанием туч и землей.

Эбису, вернувшийся за трезубцем и не очень довольный тем, что сейчас услышал.

Рассвет все еще был не более чем сплюнутыми серыми брызгами на нависающей черной массе штормового фронта, когда «Колосажатель» втянул швартовщики и рванул по Простору. На атакующей скорости он издавал такие звуки, будто разваливался от тряски на части, но когда мы ворвались в шторм, даже это заглохло в воплях ветра и металлическом стуке дождя по бронированным бокам. Передние стекла мостика превратились в сокрушительный водопад, который с ошалелым электронным визгом колотили тяжелые дворники. Во мраке можно было разглядеть, как обычно ленивые воды Простора взбились в волны. Обида Эбису оправдала ожидания.

– Снова как в Касенго, – прокричал Мураками, с мокрым лицом и улыбкой, протискиваясь в дверь с верхнего мостика. Его одежда промокла до нитки. За его спиной кричал ветер, хватался за косяк и пытался пролезть внутрь. Мураками с трудом отбился и захлопнул дверь. С солидным щелчком закрылись штормовые автозамки. – Видимость упала ниже плинтуса. Эти парни даже не поймут, что происходит.

– Тогда какой же это Касенго, – сказал я раздраженно, вспоминая. В глазах из-за недостатка сна словно скрипел песок. – Те парни нас ожидали.

– Да, верно, – он обеими руками снял воду с волос и тряхнул пальцами над полом. – Но мы их все равно покрошили.

– Следи, как дует, – сказал Влад своему рулевому. В его голосе слышался новый, любопытный тон – авторитетный, с которым я еще не сталкивался. Припадки трясучки улеглись. – Мы идем по ветру, а не поддаемся ему. Повернись-ка бочком.

– Поворачиваю.

Ховерлодер из-за маневра ощутимо задрожал. Палуба под ногами загудела. Когда изменился наш угол входа в шторм, дождь издал новый, яростный, звук на крыше и стеклах.

– Другое дело, – сказал Влад невозмутимо. – Так и держи.

Я еще побыл на мостике, затем кивнул Мураками и выскользнул в люк на жилую палубу. Двинулся к корме, хватаясь руками за стены коридора из-за непредсказуемых скачков в стабильности ховерлодера. Раз или два появлялись члены команды и с тренированной легкостью проскальзывали мимо меня в тесном пространстве. Воздух был жаркий и липкий. Через пару кают я бросил искоса взгляд в открытую дверь и увидел одну из юных пираток Влада, раздетую по пояс и склонившуюся над незнакомыми модулями оборудования на полу. Я заметил огромные пышные груди, пленку пота на коже под резким белым светом, короткие волосы, мокрые на шее под затылком. Затем она поняла, что я рядом, и выпрямилась. Одной рукой оперлась на стену каюты, второй прикрыла груди и встретила меня напряженным взглядом – то ли из-за отходняка с мета, то ли из-за нервов перед боем.

– Проблемы, сам? Я покачал головой.

– Прости, задумался.

– Да? Тогда вали.