Александр Афанасьев - Однажды в Америке

– Тебе сильно влетит за то, что ты мне это рассказал?

– Ну, ты не из говорливых.

– Это верно.

Боб посмотрел куда-то вдаль.

– Знаешь, я думал, ты русский шпион одно время.

– Ага. Я вмешивался в выборы и вербовал сотрудниц предвыборного штаба миссис Клинтон бесплатным и качественным французским сексом.

– Это не смешно.

Боб посмотрел на меня и заключил:

– Я рад, что ты не русский шпион.

– Я тоже.

Помолчали.

– Что будем делать?

– Согласно нашему протоколу, в случае гибели президента и попытки государственного переворота мы действуем автономно и защищаем Конституцию США. Нам следует выйти на нашего куратора из Белого дома и действовать, согласно его указаниям. Согласно той же директиве, мы имеем право применять оружие против заговорщиков, в том числе и тех, что находятся на госслужбе.

– Я предлагаю расспросить ту леди, которая сидит в подвале. Тогда нам будет с чем идти к куратору.

– Я сам хотел это предложить. Но хотел, чтобы предложил это именно ты.

– Думаешь, я буду защищать эту дрянь?

– Думаю.

– Ты ошибаешься.

Внизу все было из бетона, солидно и душно – потому что мексиканцы строили, а вот вентиляцией они не озаботились. Мексиканцы устроили что-то типа подземной тюрьмы с камерой для смертников. Узнав об этом, я не удивился – «Зетас» на такое способны.

Они на все способны. Организация «Зетас» начиналась с небольшой группы мексиканских парашютистов-спецназовцев, под командованием лейтенанта Артуро Гусмана Десены, которых правительство Мексики привлекало к операциям против наркокартелей. Посмотрев на то, как живут наркоторговцы и сколько денег и ценностей у них изымается – Десена решил работать не на правительство, а на наркоторговцев и вместе со своим подразделением перешел на сторону наркомафии, организовав отряд профессиональных убийц. Потом им повезло – граница Мексики и США поделена между картелями, и их нанял самый слабый картель – Гольфо, или картель Залива. Гусман снова принял решение: какой смысл защищать явно слабейшего игрока за деньги, если можно добить его и самому занять его место – а потом уже работать на себя. Так они и сделали – и в короткие сроки за счет своей звериной жестокости и военной подготовки заняли второе место в Мексике после Синалоа, чья история начинается еще в двадцатые годы прошлого века. Так и поступили.

Мексика – это страна, где нет правил, страна, где невозможное возможно. Бандиты там отличаются редкостным изуверством. В бандитских войнах ежегодно гибнет свыше десяти тысяч человек, а в некоторых местах полицию были вынуждены заменить армией, потому что банды объявили войну правительству и начали отстрел полицейских. Мексиканские бандиты чаще всего в плен не сдаются и отстреливаются до последнего – а военные в плен и не берут, потому что в стране нет смертной казни, и они ее вводят явочным порядком. Для устрашения мексиканские бандиты занимаются членовредительством – людей рубят на куски, отрезают руки, ноги, половые органы. Нередко в качестве визитной карточки под дверь клуба, где отдыхает конкурирующая банда, или полицейского участка подкидывают пакет с отрубленными руками или головами. Такое было разве что в Алжире, где исламисты во время восстания девяностых, обычно выходя из зачищенной от недостаточно верующих деревни, оставляли таз с головами на дороге.

Но «Зетас» по своему обыкновению пошли еще дальше – они начали создавать свое собственное государство. С систематическим рэкетом торговцев он превратился в параллельную налоговую систему. С широкомасштабной торговлей ворованной с терминалов и трубопроводов нефтью – подпольный нефтяной бизнес вышел в Мексике на второе место после наркотического, купить левую нефть и левый бензин в Техасе, Аризоне, Калифорнии было проще простого. С торговлей оружием и, понятное дело, торговлей наркотиками. Королевский бизнес – мексиканцы, чтобы не переплачивать находящимся от них южнее производителям кокаина (кока плохо растет в Мексике из-за сухости), завезли из Афганистана и Пакистана семена опиумного мака и в считаные годы стали вторыми в мире производителями героина. Достаточно полетать весной над южной Мексикой, чтобы увидеть сплошные красные поля опиумного мака. Только снижаться не надо – будут стрелять.

«Зетас» создали собственные тюрьмы для должников и в целях устрашения ввели смертную казнь. В отличие от простого убийства, смертная казнь у «Зетас» производится на электрическом стуле, ритуал копирует смертную казнь в американских тюрьмах. Все снимается на видео и потом распространяется по Сети и с телефона на телефон. Но вот то, что не мог предположить никто, – что тайная тюрьма с электрическим стулом могла существовать в штате Джорджия, США.

На электрический стул мы и посадили Алану – для большей откровенности. Ток не включали, но и того, что было, достаточно, чтобы она сломалась и начала говорить. Скорее всего – правду.

– Почему тебя и твоего дядю пытались убить?

– Не знаю.

– Врешь.

– Я правда не знаю.

Я показал Бобу – скорее всего так и есть.

– Хорошо. Что они искали?

– Доказательства.

– Доказательства чего?

– Доказательства для импичмента. Базу данных.

– Она у тебя?

– Да.

– Ты знаешь, кто на тебя напал?

– Да.

– И кто же?

– Люди Макмастера.

Генерал Макмастер. Только что утвержденный в должности вице-президента США, но еще не принявший присягу.

– Зачем ему эти документы?

…

– Зачем ему эти документы?

– Президент не погиб.

– Что?!

– Президент не погиб.

Мне показалось, что я ослышался.

– Как это?

– Они сымитировали неисправность самолета. Сказали, что необходимо посадить самолет как можно быстрее, на ближайшую полосу. Это и было сделано.

Голова кругом.

– Как только самолет совершил посадку – его окружили боевики.

– Какие боевики?

– Неонацисты. Их наняли за деньги и оружие.

– Какие неонацисты?

– Украинские.

Мать же твою…

Про конфликт Украины и России я знал, позиция у меня в связи с этим была сложной и неопределенной. С одной стороны – Россия действительно нарушила в Крыму международное право, и это имело скверные и далеко идущие последствия. Вопрос не в том, чей Крым – чей бы он ни был. В мире немало территорий, которые принадлежат некоторым государствам не совсем по праву. И крымский прецедент, если его принять, открывает дорогу масштабному территориальному переделу мира, причем далеко не безобидному. Если кто хочет понимать, к чему это может привести, – вспомните Первую мировую войну. Она ведь началась в основном из-за территориальных споров на Балканах, кому какие куски умирающей Османской империи принадлежат, а вылилась в самоубийство старого мира – тот, который удалось установить окончательно в сентябре сорок пятого [72]был уже совсем другим. Вспомнить можно и битву при Изонцо, ставшую результатом ирреденты Триеста, территориального спора за этот город между Австро-Венгрией и Италией. Двенадцать битв при мизерном результате, в которых побеждала то одна, то другая сторона. В некоторых местах трупы лежали вповалку в несколько слоев. И все ради чего?