Александр Нагорный - Плач Стали

Застыли с открытыми ртами, бледные такие. Я спокойно снял меч со стены, вынул клинок, положил на плечо, ножны бросил на пол и, не сказав ни слова, вышел. В селе в предчувствии беды завыли псы.

С каждым пёсьим воплем от земли к небу устремлялся новый язык чёрного пламени. Рот наполнился кровью, в ушах загудело, завибрировала каждая клеточка, тело вспыхнуло, из горла вырвался вздох дракона. Я распахнул глаза к небу, принимая в себя его ярость. Мир выцвел и перевернулся, наполнился чёткими контурами, отчётливыми ощущениями.

Я медленно побрёл по деревенской улице – подросток с мечом на плече с понурой головой шёл, загребая ногами снег. Мне никого не хотелось видеть, запоминать…

Обожаю вестерны! Даже в этом состоянии, или особенно в этом, когда всё выглядит так, как не увидишь ни в каком кино, когда слышишь всё вместе – удары собственного сердца, шорох снега под ногами, чьи-то вопли…

Уже представлял себе, что пройду вот так через село, выйду на площадку у терема администрации, скажу что-нибудь пафосное и остроумное, или нет – сначала амбал в доспехах ткнёт в мою сторону кривым толстым пальцем с грязным искусанным ногтем и спросит. – Какого хрена ты здесь забыл, маленький засранец с большим ножиком?

Я проговорю, медленно поднимая на него прищуренные глаза. – Как ты угадал, свинья! Именно хрена! Это обрезание!

А потом подниму меч…

Внезапно крики усилились, я сразу переключился из мира фантазий в реальность. Проходил мимо избы кузнеца в двух шагах от выхода, дверь распахнулась, изнутри донеслись истеричные женские взвизги. На улицу выходили амбалы в доспехах поверх кафтанов, в блестящих шлемах. Первый полуобернувшись говорил остальным. – Пойдём ещё что-нибудь обыщем, тут девок хватит на всех!

Я всё-таки опоздал! Меч вертикально перед собой, прыжок с резким оборотом, приземляюсь в полу-присед, опускаю меч горизонтально, передав ему свою энергию. Успели выйти двое, кажется, что я промахнулся – остриё беспрепятственно описывает сверкающую дугу.

Мужики не успели что-то сообразить – просто внезапно подкосились ноги, у первого так вообще отнялись. Хлынула кровь, с воем валятся, как подрубленные. Я уже наготове у низенького оконца – интересно же посмотреть, что за вопли.

Из окна вырывается облачко пара, бью мечом не глядя, сразу вытаскиваю, перехватываю рукоять и выпад в дверной проём – первые двое как раз успели упасть. Заскакиваю в избу, ловлю нанизанного на меч ратника за бороду, подтягиваю к себе. Меч чуть к себе, разворачиваю подыхающего на клинке урода спиной к силуэту человека.

– Что там, Стас?! – подскакивает к нему товарищ, хватает за плечи, выглядывает из-за его головы. Осторожный сука!

– Да ничего! – тихо рычу сквозь зубы и резко толкаю меч вперёд до упора, чуть провернув, плавно вытаскиваю, мужики кулями оседают на земляной пол.

Открывается непристойная сцена – на столе животом и грудью лежит и уже по инерции визжит какая-то деваха с задранным подолом, сверкая голыми ножками. Чуть сбоку как восковая фигура застыл Радок с лучиной, ну а к девахе пристроился витязь со спущенными до пола штанами. Пояс с мечом тоже на полу.

Обернулся, стою, смотрю ему в глаза, жду, когда эта тварь всё до донышка осознает. Ага, есть понимание – ещё чуть-чуть и лупетки лопнут.

– Тебя через очко кончать, опарыш? – ровным тоном задаю вопрос по существу. Оторвался от девчонки, повернулся, потянулся к мечу. Короткий взмах, лезвие отсекает кисть – поединка не будет. Заканчиваю восьмёрку, на пол падает вторая рука по локоть. Он рухнул на колени, остриё по дуге вскрывает низ живота, тело сгибается, и башку с плеч. Обезглавленное тело падает ничком, бьётся, из обрубленных артерий заливает землю, покатилась голова…

Я обернулся на движение – труп у оконца зашевелился. Только некромантии мне тут не хватало! Из-под дохлого верзилы показалось девичье личико, залитое кровью. Я узнал жену Радока. – Фу! напугала!

– Ну, помогите же! – Сказала она сварливо и мне отдельно, – только ты отвернись!

Ага, три раза, особенно в боевой обстановке. Отбираю у Радока лучину. – Давно так стоишь? – Он помотал башкой. – Ну, помоги супруге, олух!

Дядька спохватился, кинулся к мертвяку, перевернул тушу. Его молоденькая жена поднялась на коленки, одёрнула подол, запахнула на груди обрывки рубахи. Спросила зло. – Что стоим? Чего ждём? Пока всех девок в деревне оприходуют?

Нет, ну хоть бы «спасибо» сказала! Хотя какие «спасибы» у язычников, и права она, некогда нам. – Бери топор и за мной, – говорю Радоку, направляясь на выход.

Нет, ну это никогда не кончится! По улице вряд идут трое молодцев, понятно, враги – рослые красавцы в кольчугах, при оружии. И дистанция великовата, успевают выхватить мечи. Заполошно атакую с левого фланга – и раз, и два, и три. Детинушка не ожидал такого от пацана, отступает, едва успевая отбиваться.

Остальные двое заходят мне сбоку и сзади, а сами у дверей в избу. Мой противник вскинул удивлённые глаза мне за спину, открыл рот предупредить – конечно, там Радок из дому вышел с топориком. Прекращаю игру, неуловим выпадом загоняю жало в раззявленную пасть, оборачиваюсь, кузнец всадил топор одному в шею сбоку и сверху, вмяв кольчужный ворот в плоть.

Второй повернулся к новой угрозе, я, не вынимая меча из вражьей пасти, разворачиваюсь, задрав руки вверх, выдёргиваю клинок, подпрыгнув, вздымаю над собой. Вражеский меч начинает движение к Радоку, мои ноги касаются земли, пригибаясь, обрушиваю лезвие сверху.

Меч врубается в плечо, крушит кольчугу, кости, мясо, выходит у поясницы. Его меч коснулся груди Радока, но волшебным образом остановился – обрубок туши с мечом в руке скользнул, поехал по разрезу, упал в снег. Радок вытаращился на ещё стоящее на ногах разрубленное по диагонали тело.

– Это как? – мужик обратился ко мне. Пожимаю плечами. – Нагнувшись! Много их в деревне?

– Не знаю, – он начал осознавать ситуацию. – Тут трое, да в дому пятеро… ой, вон ещё двое скулят, – указал на пытающихся ползти первых с подрубленными ногами. – Это что ж теперь будет?

– Ну…, – думаю, как бы его приободрить. – Тебе точно не придётся стоять с лучиной, пока дерут твою жену!

Радок собрался, было, оскорбиться, но передумал под насмешливым взглядом подростка в заляпанной кровью рубахе с окровавленным мечом. Он растерянно закрутил головой.

За нами точно наблюдали и сделали свои выводы. Местные выходили из землянок, подходили и нерешительно становились чуть поотдаль, кто с топором, кто с косой, кто просто с дубиной. Причём собирались и мужики, и бабы.

Меч на плечо и вдоль по улице к местному «Зимнему», по моим прикидкам у избы Отени должно хватить места для обоза мародёров. Возвращаюсь в первоначальный образ, бреду с мечом, понурившись, почти не поднимая ног, только за мной скрипит лаптями на снегу вооружённая толпа.