Александр Нагорный - Плач Стали

– Когда? – без интереса поддерживаю разговор.

– Когда сказал, что выйдешь навстречу чужим – я и не знаю, кто из наших мужиков на такое способен!

– Ага, я такой, – поворачиваюсь к ней и пытаюсь сфокусироваться на её лице сквозь фиолетовые круги перед глазами. – Так как же тебя зовут, воин Света?

– Светлана. – Сказала она просто. – Тебе ж говорили!

Блин! И впрямь говорили! Ну, не сказали, что она девушка, может, для них это само собой разумеется! В Израильской армии тоже служат… ну, например! Кстати, с этого вопроса можно продолжить разговор.

– Извини, Свет, честно не догадался, что ты девушка…

– Какая я тебе девушка?! – возмутилась она. – Я уже давно взрослая!

– Как я? – задаю с невинным видом провокационный вопрос. Она захихикала. – Как я! Если б так же, ты б тут сидеть не смог, и вообще нигде!

Вот же нефигассе – и она тут ещё кого-то просила отвернуться! Хотя в местных нравственных императивах я пока несилён, срочно меняем тему.

– Так от кого мы охраняем посёлок?

– Тебе ж сказали, что почти ни от кого – ознакомительное дежурство…

– Ну, всё-таки – зачем тогда не ознакомительные?

– Есть в окрестных селеньях охотники до чужого добра, – она пожала плечами. – Скотину могут увести.

– Какая в лесу скотина? Олени что ли?

– Сам ты олень. Видел в лесу жерди меж дерев переброшены? – я помотал головой, она обнадёжила. – Потом покажу. Это чтоб домашний скот не разбрёлся с лесных пастбищ. Ещё девчонок воруют…

– Как? Кто? – она снова засмеялась. – У вас в деревне не было что ли?

– Чтоб воровали не было!

– А мне рассказывали, что твой погибший батя маму твою в Новогороде украл. – Она на меня подозрительно прищурилась.

– Так это ж другое! У нас многие лихие парни так невест добывали!

– Ага, – она улыбнулась. – Вот и в других селищах так же. А знаешь ли ты, что по хорошему семье невесты нужно заплатить откуп?

– Гм, – ситуация стала проясняться. – Всё равно как-то неправильно – брать девушку силой…

– Да за такое за ноги к пригнутым берёзам привязывают и разрывают заживо! – Она гневно блеснула очами. Я впал в логический ступор. – Тогда как же? Полюбовно что ль невинности лишаются с незнакомыми…

– Ой! Я сейчас снова свалюсь! – Я терпеливо переждал новый приступ веселья. – Вот ты ребёнок! Невинности лишаются в особый праздник, когда подходят лета! А уводят полюбовно, конечно, – кому охота дожидаться, пока тебя продадут, как козу? Тогда-то уж точно не спросят! Отдадут за рохлю какого-нибудь, мучайся потом с ним.

– Всё равно непонятно, как тебя отпускают в дозор – уведут же!

– Некому меня не пускать, и не уведут – одна я у бабушки, как мне её бросить? Она людям в хворях помогает и меня учит, я вот в дозоры хожу, травы для снадобий собираю. Род меня поддерживает…

– Ты хотела сказать «вас»?

– Нет, только меня. Бабушка живёт отшельницей, многолюдства не жалует.

– Так что ж ты жениха в селе не найдёшь? – удивился я, вглядевшись в милое личико.

– А может, я тебя ждала? – Она лукаво улыбнулась. «Хотелось бы надеяться», – отозвалось сознание, и организм его полностью поддержал. – А что? Я ведь взрослый! И не рохля совсем!

Она серьёзно на меня посмотрела, словно впервые увидела, снова прыснула в ладошки. Ладно, пусть смеётся, я терпеливый. – Знаешь, что тут сидеть? Давай погуляем, покажешь мне окрестности?

– Рука не болит?

Я соврал, – не-а!

– А пойдём, хоть согреемся! – согласилась она решительно. – С тобой бояться некого.

В тот день мы действительно просто гуляли, болтали обо всём и ни о чём. Я запомнил странное чувство отчуждённости, почти враждебности и острый интерес к ней, ощущение общности. Она тоже одна во всём свете, как Горик, как я.

Но Светлана действительно воин Света, видела своё предназначение в том, чтобы помогать людям. Я же… был с ней согласен только в части помощи мне лично, просто люди воспринимаются мной лишь как цели или угрозы, Света чувствовала это, и одобрить, конечно же, не могла.

Она говорила о роде, я о мести, она о счастье, я о справедливости. В этом нелепом споре был возможен только или разрыв, или… скажем, переход борьбы в другую область. Я таскал за ней лук и стрелы, котомку с провизией и флягу с водой, да и саму её тоже частенько переносил через ещё не замёрзшие ручьи.

На второе наше общее дежурство нам быстро наскучило только гулять, я потянулся к ней, мы целовались. Зажал девчонку в лесу у старого дуба – романтика! Ну а то, что Горик младше неё, в моём сознании легко компенсировал факт, что я старше их обоих. И нисколечко мне это не мешало, возраст душ, может, вообще измеряется веками! Да и не те у меня жизненные привычки, чтоб заниматься саморасковыриванием, были и насущные заботы.

Например, пришлось заняться постройкой неприметного, комфортабельного шалаша, просто чтоб без помех поделиться планами на личный терем дворцового типа. И никаких аллегорий – шалашик получился вполне уютный, и терем не казался чем-то несбыточным.

В первый для Горика раз она меня не на шутку напугала. Страстно простонала. – Назови истинное имя!

Я как с того дуба рухнул, говорю. – Дима.

А она мне. – Шалона.

Спрашиваю, совсем обалдев. – Чья шалона???

– Твоя! Это моё взрослое тайное имя, Ди-ма. Мы обменялись именами, теперь принадлежим друг другу, боги свидетели!

Меня натурально пробило на «хи-хи», несмотря на то, что я, походу, ненароком подженился. Глупость, конечно, но если вдуматься, не глупее оттиска в книжечке, по крайней мере, здешние люди в эту мистику верят больше, чем в моём мире верят в святость регистрации в ЗАГСе.

По странному выверту сознания я подумал, что у аборигенов не может быть измен и разводов – если тайное имя сообщать без разбору, оно быстро перестанет быть тайным, а если не было обмена именами, значит, и измены не было – очень удобно, практично и без лишних формальностей. В общем, получилось романтично, миленько так, организм доложил о готовности продолжить с новыми силами.

Благо, сил хватало не только на любовь. Первое задание Остромысла, изучить систему охраны, я выполнил без особого труда при содействии склонённой к сотрудничеству части населения. Светлана всякий раз, когда у неё не было других серьёзных дел, заступала в дозор, но категорически отказывалась выходить без сопровождения, и Отеня отправлял за мной мальчишку посыльного.

Я, вообще-то, знал, в какие дни у неё дежурства, при желании – хоть каждый день, но мне-то нужно было и в кузнице работать. Закончилось это истязание крупным разговором Карислава с Отеней, кстати, и погодка переменилась, пошёл первый снег. Мужики засобирались на охоту, я подналёг на изготовление меча.

Принцип кузнецы схватили налету, всего-то сковать клинок из сорока железных полос, да закалить на два раза. Я и не скрывал ничего – любуйтесь на здоровье, один хрен повторить не сможете. Заковыка заключалась в двух приборах – секундомере и термометре. Ещё в Веснянке мастера-реконструкторы вдалбливали нам древние приёмы отсчёта времени по приговоркам и определения температуры пламени, железа, по запаху, цвету.