Александр Нагорный - Плач Стали

– Была ли бабушка?

Она грустно улыбнулась. – Была, умерла только. Давно умерла, ты был тогда совсем ещё малыш.

– Ты её убила?

Кивнула. – Кто-то должен уйти, учитель или ученица. Как ты догадался, не представляю, но ты угадал верно – я волхв этой деревни. И твой волхв, Ди-ма.

– Я договорился с Остромыслом…

– Но ты же не сказал ему тайное имя? – она лукаво стрельнула глазами.

Блин, вот положеньице! – Сказал, но это не то, что ты думаешь!

Она выглядела, как обманутая, обиженная девчонка!

– Милая, пойми, я же мог тебе этого не говорить!

– Зачем тогда сказал?

– Назови ему моё имя, и он пойдёт за тобой. Скажи ему «Дмитрий»…

– А Ди-ма?

– А Дима я только для тебя, Светочка! – Я начал злиться. – Скажи «Дмитрий приглашает вас, Григорий Петрович, поговорить с волхвом». Запомнила?

– Он тоже сказал тебе своё тайное имя! – воскликнула она горько.

– Это просто наши настоящие имена! – Она явно не видела разницы.

– Да там их все знали! – Света в ужасе прикрыла рот ладошкой.

– Достала, сука! Проваливай и приведи сюда Остромысла! – Взорвался я и проговорил сварливо. – Пусть теперь он попытается доказывать, что не верблюд.

– Это у вас так называется? – Ухмыльнулась Света.

– Ну, иди уже! – взмолился я.

– Хорошо, любый мой, я постараюсь быстро, – подхватилась она. – Да, похлёбка в котелке, съешь до вечера, а то к утру пропадёт. И не забудь вымыть руки! И долго не сиди на морозе! Обещаешь?

– Обещаю! – Заверил её, как умел, искренне. Светлана, наконец, вышла. Я с облегчением вытянулся на шкурах.

Светлана вернулась с ведуном на следующий день ближе к полудню, когда я уже сидел на лёгком морозце и немного беспокоился. Вчерашняя похлёбка до вечера, конечно, не дожила, к тому моменту полностью всосалась организмом, осталась лишь в памяти и только раздражала воображение.

Задолго до появления в поле зрения услышал лошадиный всхрап, шорох саней по снегу, даже определил направление и дистанцию. Чтоб не злить Свету, тихонько поднялся и скрылся в землянке, завалился на шкуры и принял подобающий вид. Через четверть часа послышались характерные шумы – невдалеке остановилась лошадь, лесовики разгрузили сани, отбыли восвояси. Ещё через минуту в землянку вошли Остромысл и Светлана.

– Здрав будь, Горислав! – Поздоровался ведун. – Звал?

Вот те раз! Когда это я его звал? Я на него непонимающе уставился, пробормотал. – Здравствуйте.

– Плох он ещё, – пояснила Света, – мог не узнать. – Улыбнулась мне. – Проголодался? – я кивнул.

– Вот мы гостинцев привезли! – вынула из сумы узелок, кувшинчик, – селяне просили передать. Уж так радуются, что живой ты и поправляешься!

– Угу, – я угрюмо проворчал под нос. Вот о чём совсем не хотел вспоминать! Не очень мне верилось, что кто-то там может за меня радоваться, порой от стыда сам был не рад, что живой. Она развернула узелок, расстелила передо мной тряпицу, а там варёные яйца, мясо, лук! Думаю, ладно, пусть радуются.

– Погоди, Горислав! – молвил кудесник строго. – Испей эликсира пред едой, на-ка, – и фляжку мне протягивает. Я принял сосуд, отхлебнул, Остромысл молвил. – Вот молодец, посиди спокойно, – и тюкнул Свету посохом по темечку! Та рухнула без чувств. Я рванулся, но порыв мой остался сугубо душевным – не смог пошевелить и пальцем! Даже обругать его не получилось, мышцы не слушались. Попробовал испепелить злыдня взглядом, сам нарвался на его насмешливый взгляд. Смутился, попытался отвести глаза, но и это не удалось.

– Славная девочка, – заметил колдун ехидно, – ты не против?

Конечно, я был против! В глотке заклокотало, волосы на затылке зашевелились, в голове оглушительно ухала кровь, дрожащие руки потянулись к его глотке…

– Ого! – он выглядел очень удивлённым. – Парень, ты просто не представляешь, на что способен!

Отчего ж? Очень хорошо представляю, как оторву ему клешни! – Я те-я, су-а, – получилось у меня молвить. Остромысл вздохнул грустно и приложил меня посохом по лбу. Очнулся я оттого, что он натёр мне снегом лицо – не поленился наружу сходить, Черномор хренов! Руки и ноги мои оказались крепко связаны, в рот запихнул тряпку. Я скосил глаза и увидел лежащую рядом тоже связанную Свету.

– Вот теперь слушай внимательно и постарайся не перебивать, – проговорил Остромысл, присаживаясь на шкуры. – Я тебе уже говорил, что прошёл подготовку на уровне спецслужб. Среди прочего меня обучали методам ментального воздействия, – он кивнул в ответ на мой заинтересованный взгляд, – да, упрощённо это – отвод глаз. Под моим воздействием люди не могут меня даже заметить без моего на то разрешения. Позже я преподам тебе основы, сейчас же хочу отдельно заметить, что я легко определяю попытки такого воздействия на меня или на других людей. Так вот эта милая девочка при мне манипулировала взрослыми мужиками, в то же время никак не реагируя на мои осторожные посылы. Вообще никак не реагируя – она имунна к воздействию. Извини за меры предосторожности, но сам понимаешь, чем я рисковал, отправляясь с ней к тебе – зная, что ты под её контролем, и черти тебя дери, зная, на что ты способен!

Я миролюбиво промычал сквозь тряпочку, он небрежно освободил мне рот. – Понятно. Ты можешь снять воздействие?

– Мог бы, задери вас черти! – прорычал он, – если б чувствовал на тебе её влияние, но его нет… вернее, я вижу, что она тебя просто охмурила, и ты готов убивать за неё!

– Если что убивал я не за неё, мне, оказывается, достаточно для этого просто подходящего настроения, – сказал я отрешённо. – Её-то нафига оглушил, чудила?

– Чтобы без помех предупредить тебя о воздействии. Ты главного не понял – она, скорей всего, местный волхв! – Поделился он сенсационной тайной. Я сказал равнодушно. – Спасибо, сам уже догадался.

– Как догадался? – Остромысл пытливо в меня вгляделся.

– По множеству признаков, – я пожал плечами, – и она мне потом сама призналась.

На его рожу стоило посмотреть! Говорю подчёркнуто вежливо. – Не будете ли вы, Григорий Петрович, любезны, освободить нас, привести девушку в чувства и извиниться? А то жрать охота, сил нет!

Ведун развязал меня, я сразу потянулся к еде и, пока он приводил в порядок Свету, успел сжевать кусок варёного мяса, два яйца со скорлупой и луковицу. Любая моя открыла ясны оченьки и молвила слабым голоском. – Вот ведь старый ты верблюд, Остромысл!

Тот пробормотал: «Почему верблюд?», спохватился и перешёл на местный язык. – Прости, Светлана, я думал, что Горик не знает… э…

– Что не знает? – она резко села на лежанке, опершись мне на плечо. Блин, кусок из-за неё уронил, а этот мудрец вдобавок сказал по инерции, – ну, что ты волхв.

– Точно верблюд! – проговорила она про себя, потерев ладонью нахмуренный лобик. – Ты, кажется, хотел мне что-то сказать?