Джон Фланаган - Горящий мост

– Нет, не тогда, когда ждешь. Обычно оно уже случилось до того, как ты там появился, – продолжал рассуждать Хорас. – К тому же земля в лесу устлана хвоей или листвой. Значит, спать мягче. И бывают поваленные стволы, на чем сидеть, и деревья, к чему прислониться. И у них гораздо меньше острых углов, чем у камней.

Он снова поерзал спиной, на короткое время найдя более удобное положение. Он взглянул на Уилла, очень надеясь, что тот что-нибудь возразит. Тогда они начнут спорить и скоротают время. Но Уилл снова что-то пробубнил себе под нос. Изучив кромку лезвия сакса, он вложил его в ножны и прилег. Через несколько минут ему стало неудобно, он сел, отстегнул пояс с ножнами и накинул его поверх своего мешка, вместе с луком и колчаном. Затем снова лег, примостив плоский камень в качестве изголовья. Закрыл глаза. Сказалась ночь, проведенная почти без сна. Он чувствовал себя уставшим.

Горестно вздохнув, Хорас взял меч и стал натачивать лезвие – безо всякой надобности, оно уже и так было острее некуда. Но это хоть какое-то занятие. Он проходился оселком, то и дело поглядывая на Уилла, желая понять, спит он или нет. Спит, показалось Хорасу, но тут вдруг Уилл заворочался, сел и потянулся за своим плащом. Свернув плащ несколько раз, он положил его на плоский камень, служивший подушкой, и снова улегся.

– Ты прав насчет леса, – раздраженно пробормотал он. – Намного более пристойное место для привала.

Хорас промолчал. Сочтя, что меч его уже достаточно остр, он вложил его в ножны из юфти и прислонил оружие к каменистому склону подле себя.

Продолжая поглядывать на Уилла, Хорас попытался устроиться поудобнее. Но сколько бы он ни вертелся и ни ерзал, все равно какая-нибудь галька или осколок камня попадались ему под спину или под бок. Так прошло пять – десять минут, и Хорас не выдержал:

– Не хочешь поупражняться? Время быстрее пройдет.

Открыв глаза, Уилл поразмыслил над предложением. Нехотя он признался себе, что никогда ему не уснуть на этой жесткой каменистой земле.

– А что, давай.

Нашарив в мешке учебное оружие, он присоединился к Хорасу под дальним концом навеса, где тот обводил на песчаном дне оврага место для упражнения. Юноши заняли каждый свою позицию и, по знаку Хораса, приступили к поединку.

Уилл держался, однако Хорас был обучен лучше. Уилл не мог не восхищаться быстротой и чувством равновесия, которые проявлял его друг, орудуя деревянным мечом, проводя серии прямых и косых ударов и выпадов из-за головы. Более того, когда он пробивал защиту Уилла, он удерживал руку в самый последний миг, чтобы не огреть его. Он легонько прикасался к тому месту, куда должен был бы обрушить удар, в качестве демонстрации.

И не выказывал притом ни малейшего чувства превосходства. Ратные упражнения, даже с деревянным оружием, стали для Хораса делом всей жизни, а не развлечением, которым стоило хвалиться. Проведя много часов на плацу, Хорас привык избегать напрасного риска и стараться верно оценивать силы противника.

Хорас добросовестно помогал Уиллу, учил его предугадывать выпады, показывал основные приемы, которые выполняли все мечники, и способы их отражения.

Как сокрушенно признался Уилл, знать теорию еще недостаточно. Труднее все это повторить. Он видел, как возмужал его друг, и гадал, заметны ли и в нем самом подобные перемены. Ответ чаще всего бывал отрицательным. Уилл не чувствовал себя другим, да и внешне не повзрослел.

– Ты слишком низко опускаешь левую руку, – сделал ему замечание Хорас в перерыве между боями.

– Знаю, – отозвался Уилл, – я жду косого удара и хочу быть наготове.

Хорас покачал головой:

– Это все прекрасно, но если ты слишком низко ее опустишь, я легко могу сделать обманный финт с косым, затем замахнуться из-за головы. Понимаешь?

Он подкрепил свои слова действием: широко размахнулся, затем мощным движением нанес удар из-за головы. Он удержал меч в нескольких сантиметрах от головы друга, и Уилл понял, что не успел бы поставить блок.

– Иногда я думаю, никогда этому не научусь, – проговорил он.

Хорас ободряюще хлопнул его по плечу:

– Шутишь, что ли? Ты с каждым днем сражаешься лучше. Я, например, не смог бы стрелять из лука или обращаться с этими метательными ножами так ловко, как ты.

Пока они были в дороге, Джилан требовал, чтобы Уилл упражнялся при любом удобном случае. Хорас был впечатлен, увидев, как ученик рейнджера совершенствует свое мастерство. Не раз он содрогался, представляя себе последствия их поединка. По мнению Хораса, меткость Уилла была сверхъестественной. Он мог вогнать стрелу в любой зазор в его латах, если бы захотел. Даже в узкую смотровую щель турнирного шлема, закрывающего целиком все лицо.

Для Уилла все это было обычным делом, тем более что, по меркам рейнджеров, его навыки не представляли ничего особенного.

– Ну, давай еще раз, – произнес Уилл.

И тут послышался чей-то голос:

– Не надо, мальчики. Бросайте свои гадкие острые палки и стойте спокойно, идет?

Оба ученика стремительно обернулись. У самого устья подковообразного оврага, где они раскинули лагерь, виднелись две странные фигуры. Незнакомцы были волосаты, косматы и лохматы. Часть их одежды составляли изношенные отрепья, часть – новые и явно дорогие вещи. Тот, что повыше, щеголял в искусно расшитом атласном камзоле, который, однако, был неимоверно грязен. На другом красовалась шляпа алого цвета с потрепанным пером. В его руке, обмотанной грязным тряпьем, была деревянная палица с железными шипами на конце. У его напарника имелся длинный меч с зазубринами и выщерблинами по всей кромке клинка. Этим мечом он теперь замахивался на юношей.

– Ну-ну, хорошие вы мои. Острые палки очень опасны для таких, как вы, – изрек он и хрипло рассмеялся.

Уилл непроизвольно опустил руку на то место, где должен был находиться сакс… и ничего не обнаружил. Он с ужасом осознал, что пояс с ножнами, лук и колчан остались аккуратно сложенными по другую сторону кострища, там, где он сидел. Незваные гости помешают ему до них добраться. Уилл выругал себя за небрежность. Холт будет в ярости, подумал он. Потом, взглянув на меч и палицу, Уилл осознал, что ярость Холта может стать далеко не главной его заботой.

Девушка снова улыбается. Холт это чувствовал. Он знал, что, если взглянет на нее, увидит эту улыбку.

Холт не мог ничего с собою поделать. Взглянул – и вот, пожалуйста. Широкая, дружелюбная и заразительная улыбка, призывающая ответить тем же. Суровый рейнджер, наоборот, нахмурился и окинул Элис грозным взглядом.

Элис улыбнулась еще шире.

– Как же так, Холт, – весело сказала она, – как же ехать бок о бок с таким мрачным человеком?

Они выехали из замка Редмонт и теперь держали путь в крепость Кобрэм. Холт сразу согласился, когда леди Павлина попросила его сопровождать Элис в ее первой дипломатической миссии. Леди Павлине вообще было сложно отказать. По обычаю Элис полагалась небольшая свита из двух конных ратников, которые и следовали сейчас за ними, держась позади. Холт должен был помочь в переговорах с сэром Монтагом, если возникнет такая необходимость.