Александр Афанасьев - Оттенки тьмы

На базе он приоткрыл дверь – пустили. Все-таки его рыло уже знали…

Знакомые бывшие цеха.

Припарковал машину, кинул в рот жвачку – еще осталась, хорошо, что жвачка не молоко, не портится. Нехорошо, если духан от него на три метра будет. Начальство по пути попадется, не свое, а из Службы быта [12]– так вмандюрят…

Посмотрел наверх – снайпер на углу цеха. Все как обычно…

Внутри он первым делом пошел в столовку, спросил стакан горячего чая. От него полегчало, смог пару бутеров зажевать. Кстати, все здесь говорили по-русски, украинский забыли, как его и не было, – несмотря на то, что все флаги были украинские, и тризуб тоже. Шиза – но шизой это никто не считал.

Чувствуя вину, что так нажрался – пошел в качалку. Поздоровался с пацанами, потягал железо…

Дурь – это погоняло такое – окликнул с соседнего места:

– Э, Лысый. А знаешь, какой седня день?

– Какой?

– Тыща дней.

– Чо?

– Тыща дней как началось.

– И че?

– Мы с пацанами решили отметить. Скидываешься?

– Не.

– Че от коллектива отрываешься?

– Мне вчера хватило. Башка болит.

– Да… конкретно отжег.

– А че было-то?

– А ты не помнишь?

– Не.

– Ну, ты дал вчера…

– Не, а че было-то…

Ответ Иван услышать не успел – заглянул Моряк.

– Ты тут? За мной давай.

От завода рванули на Площадь – ее так все и называли. Там, в зданиях, которые занимали бывшие областные и городские чиновники – квартировали нынешние отцы города.

При посадке в машину Моряк принюхался, скривился, протянул пластинку смоляной жвачки.

– Зажуй. Чо, выходных дождаться не можете? Козлы!

Иван подумал – а за козла ответишь. Но промолчал. Это тебе не диктатура Овоща [13]и не времена сахарного Пьеро – замочат да в канаву выкинут.

Площадь была огромной, пустой, натюрморт довершали брошенные тачки. Самая большая площадь Европы…

Иван подумал, что они зайдут внутрь, но Моряк кинул – тут сидите – и пошел сам. Вернулся через час, сорванный какой-то.

– Короче, три часа на все про все. Щас по домам, собираться. Через три часа – как штык, ферштейн?

– Чо брать-то?

– Все брать! Памперсы не забудь…

Дома Лысый открыл дверь… что происходит, он понял сразу. Стоны были слышны даже из прихожей.

Взведя курок, он крадучись прошел в большую. Катька была сверху, мужик замер, она поняла, что происходит, повернулась. Лицо ее исказилось от ужаса, она заорала, протягивая к нему руки:

– Ваня! Ванечка, не надо!

Бах! Бах!

Несколько секунд Иван смотрел на два тела, сплетшиеся в постыдном пароксизме страсти, потом плюнул.

– Была б…, как б… и сдохла.

Прошел в свою комнату, достал с шифоньера винтовку «Зброяр-10» с глушителем. Отложив ее на кровать, начал вытаскивать и бросать рядом все, что надо было в долгой дороге…

Через три часа, когда он стоял на обочине – автомат в руках, за спиной рюкзак с притороченным чехлом со снайперской винтовкой – рядом тормознул полноприводный черный «Фольксваген Каравелла».

Прокатилась в сторону дверь, у сидящего внутри был «АКС-74У».

– Позывной как?

– Лысым прокликали.

– Давай.

Лысый полез в машину.

Никого больше не подбирая, рванули на окраину. В машине помимо него было четверо, все из службы быта. Молчали, лишнего языком не трепали – Иван тоже молчал. О двух трупах в хате не беспокоился – ничего не будет. Больше его беспокоило, куда они едут.

Как оказалось, на окраине Харькова формировалась колонна. Целых четыре бронетранспортера, два «КрАЗа» нацгвардии, несколько гражданских джипов, все – импорт, понтовые – сейчас на таких самая круть гоняет. Выделялся легкий грузовик «Интернэшнл», переделанный в пикап. Машина с трудной судьбой – первоначально ее купил Саша Янукович, потом она попала в руки «Правого сектора», официально была в АТО, но на деле – возила руководство сей почтенной структуры. И надо же – до сих пор жива тачка.

Лысый заметил своих, сразу пошел к ним. Там распоряжался Моряк.

Поздоровался за руку с пацанами.

– Сань. Сделай музон погромче, – распорядился Моряк.

Громыхнуло:

На них косились, но пофиг.

– Короче, тема, – Моряк был предельно конкретен, – щас идем на юг, там пересекаемся с днарями. Будем базар тереть, как дальше жить. Вот, ща еще с Могилы подъедут воры и двинем.

– А если они нас вмочат? – спросил кто-то.

– Смысла нет. Но чтобы такого не было, столько брони и берем. Чтобы даже мыслей дурных не возникало.

Моряк оглядел своих.

– Мы первыми идем, перед колонной. Задача – выйти, поднять коптер, осмотреться, маякнуть, если чо. Вопросы.

Лысый помрачнел. Получается, если впереди засада – то первыми в нее влетят они.

– Вопросов нет?

– Тогда погнали. Слава нации!

– Фюреру слава!

– Слава Иисусу Христу [14]!

– Навеки слава.

Старый слоган, но на удивление хорошо прижился. И упоминание рядом Иисуса Христа и фюрера – тоже никого не задевало.

Гнали тремя машинами – меньше было откровенно опасно. Одни метеорологи. Все машины – два «УАЗа», «Нива» – не для понтов, а для дела.

Старая, многим до боли знакомая волонтерская дорога – из Харькова до зоны АТО. Знакомые закусоны, знакомые перелески и знаки. Вон там будет, например, один дом – его владелец выкрасил ворота в цвет триколорной тряпки, и за это проезжающие мимо добровольцы всегда останавливались, чтобы обстрелять его дом. А вот тут по синьке бусик опрокинулся – восемь побратимов загинуло. Жалко пацанов…

Но даже сейчас – знакомая, разбитая дорога производила впечатление жуткой безжизненности. И казалось, что чей-то недобрый взгляд уже прикидывает упреждение в прицеле…

От нечего делать травили байки…

– …Так вот, пацаны… спрашивает его… ты откуда? Этот днарь и говорит – с Одессы. Выходит Прострел и говорит ему – че, земляки, что ли? Он такой заулыбался, а Прострел – на его с ноги. Тот загнулся, а Прострел ему в башку шмальнул. Закопали.

…короче, смотрю, вывеска – набор добровольцев. Зашел, все такое – взяли. Потом, как мы уже отъезжали, там не один этот бат был, еще были, меня как раз Старый, улучил момент, взял за руку, отвел в сторонку, тихо так говорит – ты вроде пацан нормальный, ты знаешь, куда ты попал? Я говорю – ну типа такой-то бат. Он говорит – дурак, там главный у них бывший мусор, а спонсирует их – этот пидар Ляшко. Там в качестве наказания – раком ставят, в прямом смысле слова, ты что, на всю жизнь зашкваренным хочешь быть? Я такой – опа. И чо делать? Старый говорит – ша отойди типа поссать, обойдешь – вот наш поезд. Лезь в него с той стороны и сиди тихо, как мышь, пока потяг не тронется. Потом меня по вагонам найдешь. Я такой – а вещи? Старый и говорит – тебе вещи или ж… твоя дороже? Вот, короче, так я под Мариуполь и попал. А так бы в петушатник этот попал…