Эдуард Геворкян - Правила игры без правил (сборник)

Может, они и перегибают палку со своими методами, но если эти железки действительно помогают держать их в узде, то черт с ней, с пушкой. К тому же вполне в духе добрых славных традиций. Для чего же безоткатка, как не для воспитания? Не собираются же они, в самом деле, штурмовать Долину?

Обход мы закончили в полдень. Если утром еще я сомневался — не наведен ли лоск специально к моему приезду, то теперь был уверен в обратном. Мелочи вроде ухоженных цветов и утоптанных ковровых дорожек говорили о давнем и стабильном порядке.

Миссия моя с формальной стороны была выполнена. Перебрать бумаги, просмотреть на выбор пару досье — можно смело писать в отчете, что в школе для подростков-делинквентов № 85 все в порядке. Идеальном!

Оставалась одна неувязка, и необходимо было ее увязать. Директору я сказал почти правду. По крайней мере ни на букву не отойдя от текста сопроводительного листка. Действительно, я инспектор. Но только не федеральный, а федерального бюро, а это несколько иное, не муниципальное ведомство. И ко всему еще инспектор не по несовершеннолетним, а по расследованию… как сказано в Уложении, «преступной или могущей стать преступной деятельности».

Не мог же я сразу после завтрака заявить директору, что у него в школе неладно, и небрежно спросить, почему за последние двенадцать лет ни один из выпускников не был затребован родителями? Причем это всего лишь половина гнилого апельсина, как сказал старина Бидо, когда на очередном допросе я пообещал упечь его за бродяжничество, поскольку ни в чем серьезном уличить не мог. Дело не в том, что родители некоторых были неизвестны, а других лучше и не было бы вовсе. Хуже другое — ни одного из выпускников не удалось обнаружить не только на территории графства, но и во всей конфедерации. Возникло самое естественное предположение — выходя из школы, все они дружно меняли фамилии и жили по чужим документам.

А вот это попахивало если не заговором, то чем-то очень похожим на заговор!

Рассортированные бумаги лежали аккуратными стопками. Директор широким жестом указал на свое кресло и, пообещав зайти через час, вышел. Я рассеянно полистал платежные ведомости, переложил, не глядя, слева направо стопки учетных карточек, наконец добрался до списка учащихся. Так-так, сорок шесть человек: Цезар Коржо, Хач Мангал, Стив Орнитц, Пит Джеджер…

Пит Джеджер. Тогда он сидел перед нами на жесткой скамье отделения, вцепившись трясущимися руками в барьер, весь перекошенный, с идиотским смехом исходил слюной и соплями. Его подобрала патрульная машина в районе Чарбаха у дверей какого-то притона. Немного придя в себя, он назвал свое имя, а когда дежурный, составил акт и заполнил форму на принудительное лечение, то компьютер, в который ввели данные и отпечатки пальцев, неожиданно включил магнитный замок и блокировал выход.

Дежурный запросил информацию и вызвал следователя. Следователь и распечатка на Пита пришли одновременно. Судя по бумаге, он сейчас должен был находиться в спецшколе, за триста миль отсюда и под надежной охраной.

В тот день, а вернее, уже вечер, я засиделся в своей конторе и заехал с патрульными в отделение выпить кофе и перекусить — третий час ночи, а утром, в субботу, я собирался вылететь на Побережье, разобраться наконец с женой, в каких отношениях мы с ней находимся и долго ли эта неопределенность будет тянуться. В буфете я взял несколько бутербродов, кофе не было, пришлось запить минералкой. Когда я пошел к выходу, меня чуть не сшиб дюжий сержант, выскочивший в коридор с криком: «Где док?»

За ним из комнаты несся дикий вой, сопровождаемый глухими ударами.

Дежурный выкручивал руки долговязому подростку, а тот вырывался и бился головой о барьер.

— Позвольте, — сказали за моей спиной.

Полицейский доктор отпихнул меня от барьера, выхватил шприц и ловко вкатил в руку буйствующего несколько кубиков чего-то желтого. Подросток обмяк и привалился к стене. Дежурный вытер пот со лба, кинул фуражку на стол и уставился на меня. Я показал ему свою карточку.

— Что с ним?

— Взбесился, молокосос, — обиженно сказал дежурный. — Его притащили сюда в сиську пьяного, привели в чувство, а тут выяснилось, что ему в спецшколе полагается быть. Только спросил про школу, а с ним истерика. Следователя укусил, сейчас ему руку перевязывают. Этот, как его, Пит Джеджер, беглец, по всей видимости.

Юнец, услышав свое имя, вздрогнул и открыл глаза.

— Послушай, парень, — мягко сказал я, — тебя никто не тронет и плохого не сделает. Тебя что, обижали в школе?

Он вдруг вскочил и уставился совершенно круглыми глазами мне за спину, словно увидел там привидение, и не одно к тому же. Когда я невольно оглянулся, он с криком «сволочи!» боднул меня в живот и перескочил через барьер. В дверях его остановил кулак сержанта.

— Зря ты его так, — сказал я, приведя дыхание в норму.

— Виноват, — равнодушно ответил сержант и пошевелил носком ботинка голову лежащего на полу Джеджера. — Минут через пять очнется, а если водой окатить, то сразу в себя придет.

И вот Пит Джеджер косо сидел перед нами, трясся и лепетал что-то, закатывая мутные глаза, а пока дежурный выяснял, в какую клетку его сунуть до утра, я прикидывал, успею ли поменять утренний десятичасовой билет на ночной рейс, чтобы не тратить время днем.

После того как раскисшего подростка отволокли в камеру, я с попутным патрулем уехал в аэропорт.

Жену я не застал. Придавленная тяжелой китайской вазой записка гласила, что у нее репетиция, она извиняется, но всю волокиту придется отложить на месяц, до премьеры, и что мне надо поговорить с сыном, из школы пришла жалоба — плохо посещает занятия.

Сына тоже не было дома. В его комнате все как обычно — стены оклеены фотоблоками, в углу неизменный хаос. Травкой не пахло, упаковок из-под таблеток тоже не было видно, значит, «колесами» не балуется. Уже славно, а что не посещает занятий, так еще неизвестно, поможет ли ему образование выбиться на местечко потеплее. Мне лично оно только мешало. Ну, об этом ему говорить не надо. Напротив, несколько слов об упорстве, настойчивости, несколько общеизвестных примеров… потом незаметно сунуть ему в карман десятку и проследить, чтобы он незаметно не сунул ее обратно.

Зачем этой суке понадобился бракоразводный процесс перед премьерой, думал я, возвращаясь с Побережья. Уже на посадке сообразил, что все просто до тошноты — она даже из этого хотела извлечь выгоду: бесплатная реклама, покинутая жена, словом, фильму успех обеспечен!

Утром меня вызвал Шеф и подозрительно негромким голосом велел ознакомиться с новым делом. Судя по его вежливому тону, он опять поссорился с секретаршей и искал, на ком выместить досаду. Ну, от меня повода не дождется.