Майкл Салливан - Эра Мифов. Эра Мечей

– Она не может, – ответила Сури. – Травма головы… В далле Малькольм стукнул ее камнем, и теперь она нездорова… Ей больно каждый раз, когда она использует Искусство. Даже создание преграды ее убивает.

Глаза Персефоны расширились.

– Вот почему ты все перекладываешь на Сури! Вот почему ты не остановила демона!

– Поэтому я и полагаюсь на Сури. Впрочем, я не смогла бы его остановить, даже будучи совершенно здорова. И никто не сможет.

– Погоди! – воскликнула Персефона. – Ты ведь не даешь ему проникнуть сюда. Какой источник ты используешь?

Вид у Арион стал виноватый.

– Всех вас. Чувствуешь усталость? Я краду силу. В основном у них. – Арион кивнула на гномов, все еще храпящих во сне. Она улыбнулась. – Так шуму поменьше.

– Разве в конце концов…

Арион кивнула.

– И скоро это случится?

Арион ободряюще улыбнулась.

– Не волнуйся. – Фрэя утерла нос. – Я умру раньше, чем вы. – Она сглотнула и поморщилась, затем посмотрела на Сури. – Думаю, мне нужно тебя научить, как держать щит.

– Всегда есть способ получше, – пробормотала Роан.

Сури представлялось, что тропа привела их к тройной развилке. Проблема в том, что все три дорожки ведут в одно место. Арион перестанет сдерживать демона, и он их убьет. Либо они умрут от жажды и голода. Либо Сури заменит Арион и рано или поздно использует их силу до конца. И тогда она останется без источника, Бэлгаргарат ворвется и…

Роан права. Должен быть способ получше!

Сури повернулась к Брин.

– Покажи мне, как петь то, что написано на столике.

– Сури, – сказала Арион, – здесь нет силы.

– Тот, кто создал Бэлгаргарата, нашел силу, значит, надо лишь выяснить, где она прячется… Брин, научи меня!

Когда они с Макаретой вошли в Айрентенон, Мовиндьюле понял, что это лучший миг в его жизни. Жизнь наследного принца не баловала. Ему никогда не приходилось совершать ничего достойного, и он практически нигде не бывал, не считая злополучного путешествия в Рхулин.

Отец редко покидал Тэлвару. Поскольку он был фэйн, люди приходили к нему сами. Ежемесячные визиты в Святилище Феррола еще допускались, но бродить по рынку считалось неприемлемым. Жизнь Мовиндьюле была зеркальным отражением жизни отца, и поэтому почти все время он сидел в своей комнате. Считалось, что принц медитирует, совершенствуется в Искусстве. Этим он тоже занимался, хотя по большей части он не делал вообще ничего. Целыми часами он лежал на кровати и грезил наяву, что было занятием непростым, ведь в его жизни мало что происходило. За последние несколько недель мечты Мовиндьюле стали более конкретными, а в тот день – в тот великолепный поддень – некоторые из них даже сбылись.

Прежде старшим советником от миралиитов был Гриндал, и многие годы Мовиндьюле стремился подражать своему герою. Под началом деспотичного Видара принц возненавидел нудные заседания. Однако в тот день все произошло, как в дивном сне: Видар просто исчез. Беднягу обвинили в измене и посадили под стражу. Его место занял Мовиндьюле, и рядом с ним теперь была прекрасная Макарета. Отец не стал обсуждать назначение сына. Он так увлекся разбирательством с Видаром, что не проявил к кандидатуре младшего советника никакого интереса. В кои-то веки все случилось так, как должно. Старое ушло в прошлое, и можно начать все с начала. Да, начать новую, лучшую жизнь! Мовиндьюле представил, что сейчас он входит в Айрентенон впервые. По ощущениям было очень похоже.

И пока они не заняли свои места – пока он не сел на место старшего советника, – он не чувствовал ни малейшей вины.

«Ты ведь не думаешь, что Видар и в самом деле изменник?»

Мовиндьюле избегал вопросов об участи Видара в основном потому, что не хотел знать о планах отца, но еще он боялся вызвать подозрения у Лотиана или Вэсека. Фэйн и так за ним наблюдал. «Вэсек сказал, что ты держишься сам по себе». Интересно, про Серых Плащей им известно? Вдруг Вэсек выяснит, что Видар не изменник? Хуже того, вдруг он выяснит, что принц знал и ничего не сказал? В отличие от Видара, который наказание заслужил, принц был виноват в гораздо меньшей степени. Да и что он мог сделать? Рассказать обо всем отцу? Тогда Макарету и Эйдена взяли бы под стражу или даже казнили. Такого он допустить не мог.

Что было, то прошло. Выбор сделан, причем верный. Видар стар, а у них с Макаретой вся жизнь впереди. Если кем-то и нужно пожертвовать, пусть это будет вредный пыльный старик.

Председатель совета стукнул жезлом о плиты и объявил заседание Аквилы открытым.

Первой выступила Хэмон, гвидрай, и сказала, что индиго осталось совсем мало, и синие краски кончаются. Мовиндьюле тут же утратил к ней всякий интерес и уставился на ноги Макареты. В этот теплый летний день она надела короткую ассику, и благодаря тому, что они сидели на скамье, подол поднялся гораздо выше колен. Правым бедром девушка задела левое бедро принца, их кожа соприкоснулась. Она вроде бы ничего не заметила, но Мовиндьюле почувствовал себя так, будто шагнул со скалы в пропасть. Желудок сжался в комок и ринулся к горлу, дышать сделалось тяжело. Юноша стиснул кулаки, закрыл глаза и попытался успокоиться. Стало только хуже: перед глазами принца закрутились беспорядочные образы…

Арион-Изменница говорила, что у него очень богатое воображение, и якобы это дает огромное преимущество в овладении Искусством. Однако иногда оно превращало жизнь принца в пытку – он не мог его отключить. Мовиндьюле так и видел, как они с Макаретой растянулись на кровати, в тихой комнате, где он всегда сидит один, и ее присутствие превратило комнату в рай на земле. Он представил, как они лежат бок о бок, смотрят друг на друга и беседуют. Макарета все еще в короткой ассике; обнаженные бедра так близко, что он может протянуть руку и коснуться ее гладкой кожи. Она улыбнется, безропотно вздохнет, и это будет означать приглашение…

Открыв глаза, Мовиндьюле прикусил губу, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце и замедлить учащенное дыхание.

Прежде его фантазии никогда не были такими яркими; впрочем, с другой стороны, они никогда не были так близки к воплощению. Он решил открыть Макарете свои чувства. После заседания они пойдут вдоль реки к восточной поляне. Если она станет возражать, он сумеет настоять на своем. Теперь, став старшим советником и сделав ее младшим, он имеет на это право. У воды стоит скамейка, и туда мало кто заглядывает, несмотря на прелестный вид. Они смогут побыть вдвоем!