Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

— Что вы себе позволяете, Хаори! — вскочил Умино.

— Я тебе не Хаори! Я дух даймё Кияма, пришел спасти тебя, сын мой, а заодно и всю нашу семью от этого человека! — Девушка гневно ткнула в Такеси пальцем. — Это он сперва отравил меня, а теперь пришел и за вашими головами. Думаете, что я вру? Что может быть проще? Заставьте его испить своей же отравы! — С этими словами девушка ловко налила в чашку чай и подала его Такеси. — Приятного аппетита, пожалуйте на тот свет.

Умино уставился на Такеси, который обвел взглядом комнату и с достоинством принял чашу с ядом.

В отличие от Кияма, здоровье которого всегда было богатырским, старый больной Такеси сразу же ощутил сильные рези в желудке и свалился на циновку. Увидев его мучения, схватилась за горло жена Умино, Фусако, которую девушки схватили за руки и потащили к озеру, где пригоршнями начали вливать ей в рот простую воду, прикоснуться к отравленным чашкам никто не решился.

Испуганная Гендзико допрашивала детей, не успел ли кто-то хотя бы притронуться к чаю, кто-то из служанок убежал из додзе звать врача, и в крохотный зал ввалились вооруженные мечами стражники.

— Лекаря! Остолопы! Моя жена умирает! — выгнал самураев из додзе даймё.

Служанка Хаори смотрела на Умино глазами его отца.

— Будь счастлив, сын, — произнесла она.

— Ты уже уходишь? Куда? В рай или в ад? — Умино удержал Хаори за длинный рукав кимоно.

— На подмогу к моему другу Арекусу Грюку, ты уж слушайся его, ладно?

— Ваше слово для меня закон.

— Ну а ты, — взгляд в сторону Гендзико, — передать что-нибудь твоему отцу?

— Передайте, что я люблю его больше всех на свете! — Она зарделась и, мельком встретившись взглядами с Умино, поправилась: — Больше всех, кроме мужа, разумеется.

— Передам. — Хаори поклонилась на мужской манер и в ту же секунду рухнула на пол. Душа Кима была уже далеко.

Маленькая девочка в изящном ночном розовом кимоно лежала на своей постели, похожая на драгоценную куклу. Ее смоляные волосы уже убраны замечательными заколками и бантами, губки чуть-чуть увлажнены ягодным напитком, которым её несколькими минутами до этого напоили. Девочка лежала пластом, совершенно неподвижная и от того необыкновенно нежная и хрупкая. Четыре служанки толпились возле маленькой неподвижной госпожи, одна стригла ей ногти, другая готовила дневное кимоно с поясом, третья массировала давно не бегающие по дорожкам в парке изящные маленькие стопы, четвертая готовила крем для лица.

Неожиданно девочка дернулась и села, захлопав глазами. Девушки подняли визг, и тотчас в комнату вошла живущая за стенкой Осиба.

— Мама, я вернулась! — Голосовые связки не слушались девочку, так что она хрипела, так, словно перенесла ангину. Горло действительно болело, впрочем, как и все тело. Но об этом Юкки решила подумать немного позже.

— Доченька моя! — Осиба бросилась к малышке, обнимая ее.

— Почему вы не покинули замок, мама! Я же предупреждала вас! — Кукольное личико напряглось, бровки сдвинулись к переносице.

— Мы не можем покинуть замок, наши союзники еще не подошли, опасно путешествовать без охраны.

— Надо было давно уже бежать отсюда! — Девочка попыталась подняться, но упала на руки матери. Вместе они с величайшей осторожностью добрались до окна. — За лесом стоит воинство сегуната. Мы опоздали! — По щеке Юкки побежала слеза.

— Не стоит плакать. Ты еще сможешь переселиться в любое понравившееся тебе тело. Ты же говорила!

— Я да, а ты? — Лицо Юкки исказила гримаса отчаяния. — Я не оставлю тебя здесь!

— Тебе не стоит думать обо мне. Я прожила хорошую жизнь. — Осиба и не думала плакать или жалеть себя. — Когда они подойдут к замку, я поставлю их перед фактом, что они вынуждают меня совершить самоубийство. Моя кровь падет на их головы. Они не смогут доказать, что это я и мой сын разрушили замок Грюку. Все будет выглядеть так, будто бы мы мирно устроились в этом замке, и нас здесь поубивали всех. Вот! Им потом вовек не отмыться!

— Хиромацу с удовольствием спалит весь замок, так что от нас даже косточек не останется! Отец никогда не узнает, что с нами произошло. Вы ведь не сообщили ему о том, что собираетесь остановиться именно в этом замке?

— Не сообщила. — Осиба смотрела в окно, пытаясь разглядеть за деревьями притаившихся там воинов сегуната.

— У вас есть эликсир? — С надеждой в голосе спросила Юкки. — Если есть, я помогла бы вам убраться отсюда. Мы могли бы перенестись куда угодно во времени и пространстве…

— У меня нет эликсира. Как агента меня должны были использовать только в Японии. — Она закусила губу.

— Я могу рассказать вам, как следует покидать тело и вселяться в другое, — пыталась найти выход Юкки. — Мы могли бы…

— Превратиться в глупую крестьянку, которую сможет изнасиловать и изуродовать любой самурай. — Осиба пожала плечами.

— В жену какого-нибудь даймё, — пожала плечами Юкки.

— Я уже была женой даймё. Все пустое. — Она оторвалась от окна и, пройдя в комнату, села посередине. — Пусть сперва вообще докажут, что я в чем-то повинна. Если Хиромацу убьет меня, Дзатаки ему потом это припомнит. Будет судебный процесс, полетят головы. — Осиба горько усмехнулась. — Неужели ты думаешь, что Токугава пожелает запачкаться кровью Хидэёри или моей? Чтобы против него восстал его брат?

— Токугава далеко, а Арекусу Грюку близко.

— Ага. А я приказала зарубить его сына Амакаву. — Осиба горько вздохнула.

— Отпустите Гёхэя! — почти выкрикнула Юкки.

— Что общего между Гёхэем и Арекусу Грюку?

— Общего? — Юкки хотела уже сказать, что Гёхэй на самом деле никакой не Гёхэй, а сын Арекусу Грюку Минору. Но вовремя прикусила язычок. Эту информацию она узнала от Кима, но теперь было не время отдавать единственный козырь. — Пока я не могу вам этого сказать. Верьте, что так будет лучше. Ну, я очень-очень прошу вас об этом! — Она ткнулась лбом в пол.

— Не делай таких резких движений! Ты с месяц лежала неподвижно. — Осиба посмотрела на застывших с глупыми выражениями лиц служанок.

«Вот ведь, ни слова, небось, не поняли, дуры, а все равно слушают».

Юкки перехватила взгляд матери, и вдруг закатила глаза и шлепнулась на пол. В тот же момент рухнула одна из служанок.

— А вот и я! — вскрикнула она, вскакивая с места в новом обличье.

Бросившаяся было к дочери Осиба от неожиданности села на пол, прикрывая рот ладонью. Служанка сделала несколько замысловатых движений и рухнула в обморок, но тут же словно кто-то пнул другую девушку, и та шмякнулась лицом в стену.