Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Серьезно?

— Я не сочиняю сказок. И деньги не настолько уж сказочные.

— Что за работенка?

— Помочь с дроном. Большим. У Коннера есть армейский коптер. Мэдисона попросили им управлять.

Флинн вспомнила квадрокоптер у Коннера во дворе:

— Я его видела. Похож на орудийную платформу.

— Сумма в подвале больше, чем мы заработали бы в «Су — двадцать семь» за год, — сказала Дженис без всякой радости.

— Что говорил Райс?

— Больше, чем хотелось бы Бертону и Коннеру, меньше, чем хотелось бы мне. Восторженный дурачок этот Райс. Обожает секреты: должен их всем выбалтывать, иначе никто не узнает, что он посвященный. Без ума от Бертона и Коннера, поэтому должен рассказывать и про их дела. А еще без ума от Пиккета.

Флинн смогла вспомнить только одного Пиккета, владельца «Корбелл Пиккет Тесла», дилерской фирмы по продаже новых автомобилей, которая разорилась позже других в городе. Он по-прежнему считался одним из богатейших людей округа, хотя появлялся здесь редко. Флинн видела его раза два на городских парадах, но не в последние годы. Он отправил дочку ее лет учиться в Европу, и, насколько Флинн знала, та обратно не вернулась.

— Корбелл Пиккет?

— Он, сука.

— При чем тут он?

— Здесь начинается левизна, — сказала Дженис.

— Ты думаешь, что деньги от Корбелла Пиккета?

— Да нет же, блин. Бертон заплатил Корбеллу бóльшую часть клэнтонских денег. Райс кипятком писал оттого, что им с Карлосом поручили эти деньги отвезти. Сто раз повторил, что понадобились два магазинных пакета.

— Зачем Бертон платит Пиккету?

— Четверо убитых на Портер-роуд. Чтобы про них забыли. В округе забыли сразу. У полиции штата память не такая короткая, но у Корбелла есть деньги Законодательного собрания, чтобы ее укоротить.

— Он был дилером «Теслы» и ездил с мэром на рождественских парадах, когда мы были маленькими.

— В новехонькой «тесле», — добавила Дженис. — Жаль разрушать твою веру в Зубную фею, детка, но Корбелл имеет свою долю с каждого грамма наркотиков, слепленных в этом штате.

— Не может быть. Я бы слышала.

— Твои друзья и родные тебя оберегали, практически не упоминая при тебе эту мразь. Поэтому ты так легко про него забыла.

— Ты его не любишь, — заметила Флинн.

— Еще как.

— Но если Бертон откупился от управы шерифа, значит Томми в курсе.

Дженис глянула на нее:

— Не совсем.

— Он либо знает, либо не знает, — сказала Флинн.

— Томми хороший человек. Как Мэдисон. Поверь мне. О’кей?

— О’кей.

— Как ты. И вот ты по уши в сделке с людьми, которые говорят, что они в Колумбии, но могут подтасовать лотерею для Леона. Это серьезно левое, Флинн, но ты же не перестала от этого быть хорошим человеком?

— Не знаю, — ответила Флинн и тут же поняла, что правда не знает.

— Подруга, ты ввязалась в эту непонятную хрень не потому, что хочешь разбогатеть. Ты платишь «Фарма-Джону» раковую ренту за мать. Как многие. Как большинство, думаю.

— У нее не рак.

— Знаю. Но ты понимаешь, о чем я. А Томми сохраняет в округе какой-никакой порядок. Насколько может. Он честный, верит в закон. Шериф Джекман — другое дело. Джекман делает что делает, переизбирается раз за разом. Округу нужен Томми, как твоей матери нужны вы с Бертоном, и, может быть, это означает, что ему по временам надо прилагать большие усилия, чтобы чего-то не заметить.

— Почему я узнаю об этом только сегодня?

— Люди тебя жалеют, молчат. Экономика округа держится на лепке еще с того времени, когда мы учились в старших классах.

— Это я вроде как знала. Догадывалась.

— Добро пожаловать в округ, детка. Еще кофе хочешь?

— Боюсь, я и так его перепила.

Доминика звонком вызвала Льва наверх, а Недертон вернулся на трап и стал смотреть, как перифераль делает силовые упражнения в экзоскелете. Мышцы на ее голых руках и ногах были и впрямь очень рельефными. Недертон гадал, изначально их такими отпечатали или нет.

Угол яхты закрывал от него Тлен, которая о чем-то спорила с Оссианом. Тот был где-то не здесь, и Недертон слышал лишь реплики Тлен на какой-то псевдославянской итерации их общего криптоязыка. Недертон подошел к закрытому бару, надавил на стальной овал. Ничего не произошло.

Показалась Тлен с цветами в белой керамической вазе, прошла мимо периферали и поднялась по трапу.

— Это лишнее, — заметил он.

— Она заслужила торжественную встречу, — ответила Тлен. Ее белое лицо сильно контрастировало с яркими цветами. — Раз уж нельзя предложить ей выпивку.

У Недертона чуть кольнуло сердце от не вполне представимой мысли о Флинн в периферали. Ей, Флинн, тоже выпивку предложить будет нельзя.

— Воду, раз в несколько часов, — сказала Тлен, ошибочно решив, что его заботит перифераль. — При дегидратации она подает тревожный сигнал. Алкоголь — категорически нет.

Она прошла мимо него в яхту.

— Когда мы ее ждем?

— Через два часа, — ответила Тлен за его спиной.

— Через два часа?

Он обернулся.

— Мейкон большой молодец, — сказала Тлен, примеряя, на какое место мраморного стола красивее будет поставить букет.

— Кто?

— Мейкон. Ее печатник. Очень быстро работает.

— Что за имя такое?

— Город. В Джорджии. — Она поправляла цветы в вазе, и на тыльной стороне ее левой ладони толкалась целая стая далеких зверей. — Я буду тут.

— Вот как?

— Давно ты последний раз пользовался перифералью?

— В десять лет, — ответил Недертон. — На дне рождения одноклассника. Праздник гомункулов в Хемпстед-Хит.

— Вот именно.

Тлен развернулась к нему, уперев руки в боки. Она снова была в «конфиденц-костюме». Недертону вспомнилась поза гомункула на приборной панели в машине Льва.

— Это ведь ты вела машину, когда мы ездили в другой дом?

— Конечно. Что ты ей скажешь, когда она окажется здесь?

— О чем?

— Чтó это все. Где. Когда. Разве мы не за это тебе платим?

— Никто мне ничего не платит, спасибо.

— Обсуди это со Львом.

— Я не считаю себя на работе. Я просто помогаю Льву.

— Она не будет понимать, что это и о чем. Она никогда не бывала в периферали. Ты сам практически тоже. Тем больше у меня причин быть здесь.

— Лев не сказал мне, что она будет здесь через два часа.

— Он не знает, — ответила Тлен. — Оссиан только что выяснил. Лев наверху со своей супружницей, и нам запрещено звонить, когда он с ней. Как только мы ему сообщим, он известит Лоубир. Думаю, она даст какие-нибудь указания. А пока надо решить, что говорить ей, если Лоубир не произнесет свое веское слово.

— Не знаешь, что там у него за дела с Лоубир? Он мне не сказал.

— Значит, он не законченный идиот. Пока.

— Но ведь это ее идея, — перенести Флинн сюда?