Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Ее, — ответила Тлен.

— Зачем?

— Зачем бы ни было, она явно торопится.

Тлен тронула полированную деревянную панель, которая тут же сдвинулась. За панелью был пульт управления. Тлен чего-то коснулась, и Недертон почувствовал легкий ветерок.

— Душно, — объяснила Тлен.

— Считается, что наш офис в Колумбии.

— В Колумбии точно были кондиционеры. Лоубир велела отпечатать для вас обоих несколько разных костюмов, часть — определенно не для сидения здесь. Она отправится гулять по Лондону. С тобой.

— Она заказала мне одежду?

— И очень кстати. Сейчас ты не похож на сотрудника фирмы.

— В первом разговоре Флинн предположила, что я — персонаж в игре, в которую она якобы играет.

— Мы сказали ее брату, что это игра.

— Стоит сказать ей правду.

Тлен промолчала, только поглядела на него.

— Что ты так на меня смотришь? — спросил Недертон.

— Гадаю, произносил ли ты когда-нибудь эту фразу.

— Зачем ее обманывать? Она умная. Догадается.

— Не знаю, будет ли так лучше стратегически, — сказала Тлен.

— Тогда дайте ей еще денег. Вам принадлежат все деньги ее мира или будут принадлежать, и здесь вы их все равно тратить не можете. Расскажите ей правду и удвойте жалованье. Мы — щедрое будущее.

Тлен повела глазами вверх и влево. Защебетала на синтетическом языке, которого не существовало мгновение назад. Глянула на Недертона:

— Сходи в душ. У тебя вид липкий. Твоя одежда в шкафу слева, в дальнем конце.

— Лоубир выбирала?

— Нет, я с ее подсказкой.

Черное, решил Недертон, если только Лоубир не запланировала что-нибудь менее официальное.

— Я начинаю чувствовать себя частью системы, — сказал он.

— Знаю, как бы я это назвала.

— Как?

— Реализмом, — ответила Тлен. — На ближайшее время ты нам нужен.

В прокатной машине Мейкона пахло свежеотпечатанной электроникой — как от телика, когда Мейкон отдал его, новехонький, в закусочной «Мегамарта». Часа через два запах выветривался.

— Ты не рассчитывал закончить до завтрашнего дня, — сказала Флинн.

— Нам помогли ребята из «Самофаба». Мы одолжили им принтер.

— Вы печатаете леваки в «Самофабе»?

— Это не леваки, — подал голос Эдвард с заднего сиденья. — Просто что-то необычное.

— «Самофаб» — сетка и принадлежит «Меге», — не успокоилась Флинн.

— Мой двоюродный брат работает там старшим смены на полставки, — сказал Мейкон. — И да, обычно к нему не подкатить, но твой брат сделал очень заманчивое предложение. Правда, единственный подходящий полимер у них выглядит как сахарная глазурь. Обычно он идет на рождественские украшения, но отлично соединяется с кожно-электрической частью, так что у тебя будет венец Белоснежки. Тоже хорошо, потому что никто в «Самофабе» не понял, что мы печатаем.

— Что за кожно-электрическая часть?

— Которая на лбу. Первый экземпляр был черновой, для него пришлось бы выбрить тебе на затылке полосу в два дюйма шириной.

— Нет уж нафиг.

— Вот и мы подумали, что ты так скажешь, поэтому взяли тот китайский полимер. Теперь достаточно будет контакта через лоб, просто смочишь его хорошенько соляным раствором.

— Ты сказал, это игровой контроллер.

— Бесконтактный интерфейс для телеприсутствия.

— Ты на себе попробовал?

— Не мог. Не с чем пробовать. У твоих друзей есть что-то, чем ты должна управлять, но они не дали нам проверить на себе. Управляешь лежа, иначе тебя может переклинить.

— В каком смысле?

— Если заработает, а вроде должно, ты будешь контролировать их устройство с полным диапазоном движений, но твое тело двигаться не будет. Интересно, как это происходит.

— Чем интересно?

— Мы не нашли почти никаких похожих патентов. Если бы такие патенты существовали, то были бы очень дорогими. Очень.

— Может, что-нибудь военное, — сказал Эдвард сзади.

Они проехали половину Портер-роуд, и Флинн уже не могла точно сообразить, где стояла белая палатка и дроны вынюхивали следы от Коннеровых шин.

Справа тянулись поля, на которые она почти не глядела, и кривые, поломанные ураганом сосны. По левую сторону дороги склон уходил вниз, к ручью, возле которого стоял трейлер Бертона. Скоро в сумерках впереди уже должны были показаться верхушки деревьев перед домом.

— Вам сказали, что я должна буду делать?

— Нет, — ответил Мейкон. — Мы просто волшебные башмачники. На бал отправляешься ты.

— Сомневаюсь, что на бал.

— Погоди, увидишь корону, которую мы тебе сделали.

Флинн не стала продолжать разговор и задумалась о том, что Дженис сказала насчет Корбелла Пиккета и Томми. Стена дома, где раньше была дилерская фирма, и сейчас гласила «КОРБЕЛЛ ПИККЕТ ТЕСЛА», но гласила некрашеным бетоном на месте отвалившихся букв из алюминия и углеволокна.

У ворот их ждал Карлос.

— Твоя мама сейчас обедает вместе с Леоном и Райсом, — сказал он, когда Флинн начала вылезать из машины. — Ела что-нибудь недавно?

— Нет. А что там на обед?

— Они просили тебя не есть, — сказал Карлос. «Они» означало тех, кто платит деньги; ничего другого он, скорее всего, не знал. — Говорят, в противном случае в первый раз может и стошнить.

Флинн вспомнила, что он состоит в добровольческой медицинской службе.

— О’кей.

Мейкон и Эдвард разгружали багажник. Два вещмешка из дайнимы — синие, как хирургические перчатки, три новенькие картонные коробки с логотипом «Самофаба».

— Помощь нужна? Могу кого-нибудь позвать. Мне нужны обе руки вот для этого. — Карлос указал на буллпап, висевший у него на уровне пояса. Ствол щетинился насадками, назначения которых Флинн угадать не могла.

— Не-а, — ответил Мейкон. Они с Эдвардом уже закинули на плечи по хрустящему вещмешку. Эдвард взял две картонные коробки, Мейкон одну большую. По виду все было совсем не тяжелое. — Нести в трейлер, да?

— Бертон там, — ответил Карлос и рукой показал Флинн идти туда же.

Ей вспомнился вечер, когда брат уезжал в Дэвисвилл. Такое же освещение: солнце почти село, луна еще не встала.

В трейлере горел свет. Подойдя ближе, Флинн увидела Бертона у закрытой двери. Он курил трубку, и красный огонек из чашечки озарял нижнюю половину его лица. Повеяло табаком.

— Если ты курил внутри, убью нафиг.

Бертон ухмыльнулся, не вынимая трубку изо рта. Она была дешевая, голландская, из белой глины, с длинным чубуком, который ломается в первые же дни, так что остается короткая трубочка, как у мультяшных матросов. Бертон вынул ее изо рта:

— Я не курю. И не начинал.

— Ты только что курил. Теперь начинай бросать.

Он поднял ногу, согнув ее в колене, и выбил трубку о подошву. Комочек горящего самосада выпал на дорожку, и Бертон его затоптал.