Фрэнсис Вилсон - Избранные произведения в одном томе

Я обхватил себя руками.

— Наверное, среди них гуляет твой незаконный ребенок?

Он кивнул, и слеза выкатилась у него из глаза. Он торопливо смахнул ее, прежде чем она успела скатиться вниз по щеке.

— Но мысль о том, чтобы спуститься к ним в туннели и жить с ними, никогда не приходила мне в голову! Знаешь, кем я себя теперь чувствую?

Я ничего не ответил; пусть себе продолжает.

— Сегодня с ними наверняка был и мой сынок! Может быть, мой сынок держал тебя за руку и смотрел на тебя так, словно ты — его кумир! Я хочу разыскать Венди и побеседовать с ней. Где ее содержат?

— Не знаю.

— Ну и ладно. Я обязательно разыщу ее. Видимо, сейчас с ней беседует Броуд. Позже я просмотрю запись их беседы, и тогда станет ясно, что он намерен с ней делать — и с детишками тоже.

— И что потом?

— Не знаю. Что-нибудь придумаю.

— Сообщи мне, если что-нибудь узнаешь. Мой номер есть в справочнике, в разделе частных детективов.

Лам рассеянно кивнул. По-моему, он не слышал моих слов.

— Мне нужно ее найти, — повторил он.

— Не увлекайся. Она — всего лишь клон.

— Неужели? — Он пристально посмотрел на меня. — Тогда почему ты сам пытался помочь ей?

Мне не понравился ни его испытующий взгляд, ни вопрос.

— Пару лет назад она была моей клиенткой. Знаешь, как бывает: клиент однажды — клиент навсегда.

Лам кивнул, но мне показалось, что я его не убедил.

— Так дай мне знать, — повторил я.

— Попробую, — ответил он.

Мы вышли из тупика и вернулись к пневмо-лифту. Прилетели на нижний уровень, и тут нас снова окружили «осы». Дюжий офицер зарычал:

— Административный комплекс закрывается! Если только вы не работаете здесь, вы должны покинуть здание!

Лам возразил:

— Пирамида никогда не закрывается!

— Сегодня закрывается, — ответил полицейский. — Шевелитесь!

Лам показал ему пропуск сотрудника Центральной базы данных; поскольку у меня ничего подобного не было, пришлось уйти. Ну и ладно. Внезапно из центральной части здания послышались крики. Мы побежали посмотреть, в чем дело.

«Осы» вышвыривали беспризорников из нижних уровней, причем действовали отнюдь не кротко и ласково.

Лам помрачнел.

— Слетаю за своей пластиной. Хочу снять несколько крупных планов!

— Чего ради? Ничего из того, что здесь происходит, не попадет в Информпоток. Может, ты тайком подрабатываешь, изготавливая граффити?

— Пока нет, — ответил он и убежал.

Почти всю ночь я просидел в приемной у Элмеро, нюхая разную дрянь вместе с другими завсегдатаями. У него собрались почти все постоянные клиенты. Минн пришлось подсуетиться, чтобы справиться с наплывом заказов, и ей это не нравилось. Она не привыкла суетиться.

Док тоже был там, но вел себя как-то странно. Без конца спрашивал меня о старой грин-карте Джин — держал ли я ее когда-нибудь в руках и что с ней делал. Я сказал ему все, что мне было известно: карточка недолго была у меня, потом я вернул ее клону. Вот и все. Не знаю почему, но мои слова ужасно его обрадовали. Видимо, перенюхался. Он приставал ко мне с картой раза два или три.

Все только и говорили, что о беспризорниках в Пирамиде; поскольку клиенты у Элмеро те еще, все смеялись, вспоминая, как детишки создали чиновникам неожиданные проблемы. Я тоже ненадолго сделался центром внимания: рассказал, как «осы» выпроваживали беспризорников вон, когда я уходил. Все были потрясены известием о том, что Центр закрыл отделения публичного доступа — пусть хотя бы на несколько минут.

И все вполглаза следили за Информпотоком, который лился из полноразмерной голокамеры в углу. Никаких голоигр, ни драм, ни комедий — сегодня одни дикторы, а зрители ждут, когда произойдет очередной вброс граффити про беспризорников.

— Смотрите, вон четвертый! — закричал я, увидев на экране знакомое лицо. Я надеялся, что он, может быть, украдкой сообщит что-нибудь про беспризорников. — Послушаем этого парня!

Компьютерный образ диктора четвертого канала представлял собой высокого блондина с квадратной челюстью и прямым носом — он был прямой противоположностью Аррелу Ламу. Мгновение четвертый смотрел на нас из своего угла голокамеры, а потом заговорил звучным баритоном:

«Человеческие отбросы Восточного мегаполиса сегодня утром заполонили нижние уровни Центрального административного комплекса. Вот как все было».

Физиономия диктора растворилась в панорамной съемке сегодняшней массовой сцены в Центральном административном комплексе мегаполиса.

«Детей, которых вы здесь видите, — произнес четвертый за кадром, — мы называем беспризорниками. В том случае, если вы сомневаетесь в их существовании, пусть ваши сомнения рассеет наш репортаж. Здесь все по-настоящему. И дети настоящие, и они сегодня заполонили всю Пирамиду.

Приглядитесь получше. Возможно, среди них находятся ваши племянники и племянницы. Один из них может оказаться вашим внуком. Вы ведь ни в чем не можете быть уверены! А некоторые из зрителей узнают в толпе детей сына или дочь. У меня сердце болит за вас».

— Ну и дела! — воскликнула Минн из-за стойки. — По Информпотоку показывают беспризорников! На самом деле показывают!

— Наверное, граффити! — предположил кто-то из посетителей.

— Ничего не граффити! Это диктор четвертого канала! — возразил другой.

Я услышал голос Дока из противоположного угла:

— Если это не граффити, значит, передачу видят все! По всему нашему проклятому миру!!!

По всему проклятому миру! Ну и дела!

— За такие штуки кого-то схватят за задницу и отправят на Южный полюс грести навоз! — заметила Минн со свойственной ей утонченностью.

Я подумал об Арреле Ламе — после такого поступка ему предстоит распроститься с карьерой, а может, и с жизнью.

«Но чего хотят дети? — произнес Лам в образе диктора. — Зачем они пришли в Пирамиду?»

В голокамере замелькали серьезные детские личики; послышались крики. Дети скандировали одно и то же. Их крики заполнили зал бара Элмеро:

«— Вен-ди! Вен-ди! Вен-ди!

— Кто же такая Венди? — продолжал диктор, в то время как зрители смотрели на детские лица. — Нашему репортеру удалось выяснить: Венди — молодая женщина, которая живет с различными бандами беспризорников в центре Восточного мегаполиса. Она читает им вслух и обучает их читать, готовит им еду и учит готовить, укладывает их спать. Можно сказать, она их пестует».

Он замолчал, и в камере появились новые детские лица.

«Они хотят вернуть свою маму!»

Внезапно в камере появилось лицо Джин — крупным планом. У нее был усталый, затравленный взгляд. И она казалась испуганной.

Голос диктора четвертого канала загремел, словно канонада:

«Вот она! Ее настоящее имя — Джин Харлоу-К. Она — клон из Дайдитауна. Да, да! Она — клон! Стерилизованный недочеловек. Она спустилась под землю, в заброшенные шахты метро. Она заботится о детях — о наших детях! Тех, кого мы отшвырнули прочь, о чьем существовании нас заставляют забыть нечеловеческие законы!