Владимир Поселягин - Танкист 3. Прорыватель.

Вот так и прошли эти девять месяцев. Много что можно описать, но основное время, это работа. Разве что медицину помяну. Врачей, особенно учёной сферы, я теперь ненавижу. Мало того, что кровь каждый месяц чуть ли не по литру скачивали, так ещё резали и следили как у меня всё заживает. Причём кровь целебной не была, пробовали, переливали другим раненым, не сработало, а у меня заживает. Во отличии от однофамильца, у меня эта функция не пропала. Заживало всегда. Они бы не отстали, если бы я условие не поставил, или они прекращают это дело или сотрудничество прекращу уже я, во всех сферах. Так что три месяца меня не трогали. Ещё что мне не нравится, конечно со знакомыми и друзьями изредка общаться дают, но в минимуме, и получается, что живу я замкнуто, закрыто. Я фактически изолирован от любого общения кроме работы, там я не стеснён с этим, а в личной жизни… Да нет её у меня. Я конечно в редкие моменты пытался завести знакомства, вон Ольга девчонка отличная, и сама не против была, но её быстро перевели в Куйбышев, а общение с другими девушками прекратили. Понравилось ли это мне? Ну конечно же нет, я же не монах. Это вовремя боевых действий не до того было, а тут чего в свободное время не провести его с милой и симпатичной девушкой? Не дали. Поэтому выезд на фронт, где наметилось наступление, эта была та отдушина что мне просто необходима. Задыхаюсь я тут. И повторюсь, в прошлом мире где я со своим знаменитым однофамильцем жил и творил, было куда легче. Тут свобода эфемерна, хожу с охраной как под конвоем. Шаг вправо — шаг влево. Я своей охране эту хохму рассказал, до сих пор ржут. Неизбалованные тут анекдотами. Да так, что в то редкое свободное время я написал сборник анекдотов, подписавшись настоящими данными. Тут пришлось, так как я теперь жил под фамилией товарищ Сергеев. Через начальство обращаться не стал, сам в издательство съездил, где выпускают развлекательную литературу, пообещали посмотреть. А неделю назад позвонили, сказали будут издавать. Съездил и договор подписал. Сто тысяч экземпляров, там много анекдотов про Гитлера было, видимо посчитали политически правильными. Сборник по разделам, от тёщи и зятя, до военных. Понравилось видать. Кроме того, как я увидел танки, получившие путёвку в жизнь с моих чертежей, и вот этот сборник, будущий, ещё не вышел, это единственные светлые страницы в моей жизни тут за девять месяцев в Москве. Больше и вспомнить-то нечего. Я ведь действительно тут как в заключении, выжимают меня как тот лимон, и в последнее время встаёт вопрос, а что дальше будет? Что с оставшейся кожурой сделают? Ещё и вещун разыгрался, а он меня никогда не подводил. Что-то близится, похоже в верхах решают мою судьбу и думаю их решение мне не понравится. Правда, чуйка не сильная, так на границе чувств, но одно то что она проявилась, уже тревожит. На фронт, только на фронт.

Может быть я и сам виноват, когда получил такую славу и засветил лицо у немцев, отрицать не буду, глупо, но всё равно не радует. Так что я на перепутье сидел. С другой стороны, изменения на фронтах заметны. Ладно, Крым сдали, не успели ни командующего флота, ни командующего войсками сменить, потом уже по трибуналу до полковников снизили и в пехоту, пусть учатся воевать. Потихоньку положение выправляется. Киев наши всё же сдали осенью, но зимой, во время наступления, вернули назад. То что осталось. Мало надо сказать осталось, бои там шли вроде Сталинградских. Про битву под Москвой тут и не слышали, не дошли они. Ещё у Брянска остановили и обратно погнали. В остальном изменения были, но не такие чтобы на них внимание заострять. Единственно, удалось предотвратить блокаду Ленинграда, что меня радовало просто неимоверно, но всех детей оттуда вывезли. Пока держатся. У Киева готовился охват фангов противника и вот планировалось что моя группа войдёт в прорыв. У нас не было специально какой задачи, чистая охота и уничтожение тылов, засады тоже наше. Я это всё с командирами за неделю проработал, потихоньку начало появляться чувство локтя, и это радовало. Все танки радиофицированы. В общем, ура!

Оказалось, рано я радовался, я уже закончил проверку, как ко мне подошёл незнакомый капитан НКВД, с ним были ещё двое, одного я знал, видел в наркомате. Да и охранник на их появление никак не отреагировал. Тот предъявил документы и сообщил:

— Вы сниметесь с командования испытательной группы. Вместо вас будет командовать опытный командир, майор Горюнов, — указал тот на стоявшего рядом майор-танкиста, с пятнами ожогов на лице. Не знакомый командир, но надеюсь опытный.

Я несколько секунд смотрел капитану пристально в глаза и холодно уточнил:

— Это окончательное решение?

— Приказ командования, — протянул тот мне пакет.

Вскрыв его, я изучил бумагу. Да, это приказ моего начальства, а уж руку Берии я легко узнаю. Значилось там именно то что капитан сказал, заняться прежними делами. Вздохнув, я кивнул и стал вводить майора в курс дела, у того тоже с документами и приказом было всё в порядке. Это около часа заняло, как и то что познакомил его с присутствующими тут командирами. Не все были. После этого, считая сдачу командования экспериментальной бронетанковой группы в руки нового командира, что тоже время заняло, меня отвезли домой. Да уж, такого удара судьбы я не ожидал. Хорошо об асфальт врезали и мордой по нему повозили.

Две недели я занимался прежними работами. Всё как обычно, то в конструкторском отделе шарашки, моё основное рабочее место, то на квартире. А я туда только спать ездил. Охрана явно следила за мной, видимо по приказу сверху, отслеживая как я отреагировал на отказ отправить меня на фронт. Потом успокоились, вёл я себя ровно. Только зря, такой облом был последней соломинкой. И вот после этих пятнадцати дней, я оставил на столе записку и все свои документы, что имел на руках.

« Возвращаюсь домой. Свой долг честного человека я выполнил, всё что знал сообщил. С чем пришёл — с тем и ухожу. Не дезертирую, вам я присягу не давал. Не поминайте лихом ».

Что-либо дополнительно вносить я не стал. И того что написал вполне хватит. Сидор у меня лежал в шкафу, оружия нет, но кухонный нож имелся, прихватил. Зато выгреб все продукты, которыми приходящая домработница готовила мне завтраки и ужины. Обедал я на работе. Вечер уже наступил, стемнело, за ночь далеко уйду. Я возвращался домой, в свой мир, к бабушке. Давно пора. Тут меня уже ничего не держало. Ну а как сбежать, я давно продумал, просто со скуки. Даже подготовился. Но это за последние три дня. Принёс блок с ручками. Так что покинув квартиру, а дом охраняемый, я поднялся на второй этаж и открыв дверь на чердак, ключ у меня заранее готов был, тут замок висел, оказался на чердаке. Потом на крышу и спустившись вниз ската, повис на руках на проводе что держал кабель. Блок на провод, держусь за ручки и заскользил по проволоке от дома через улицу к столбу, с другой стороны. Тут наклон был. Там были вбиты арматурины, чтобы подняться телефонистам на столб можно было. Тут затормозил ногами о столб, и так по скобам спустился, после чего быстрым шагом направился прочь. Форму свою, что повседневную, что парадную, я оставил в квартире, все награды тоже, как и наградные документы. У меня был гражданский костюм, в нём в кинотеатры ходил, только вместо штиблет, сапоги мои, хорошие, яловые, растоптанные. А на голове кепочка. Тут без головных уборов не принято было ходить.