Виталий Федоров - Terra Nova: «Вихри враждебные»

Миша Скворцов, во главе трёх десятков бойцов, должен занять Муром, пользуясь растерянностью бунтовщиков после гибели их руководства. Опять же, свежепредставившиеся дуумвиры наверняка взяли с собой наиболее доверенных людей, так что, это должно облегчить Мише работу.

Некрасиво получилось? Ну, возможно. Зато сработало. По крайней мере, должно сработать. Чтение исторических книг – не всегда такое уж бесполезное занятие. Во всяком случае, лучшего источника сведений о том, как подавлять крестьянские восстания и рабочие стачки мне неизвестно. А методика проста, на самом деле – срезать верхушку, предложить прощение остальным, пообещать пару уступок. Уот Тайлер 28 28 Уот Тайлер – предводитель крупнейшего в средневековой Англии крестьянского восстания, произошедшего в 1381 году. Убит на переговорах с королём. подтвердит. Ах нет, его же убили во время переговоров. Ну, тогда Ричард Второй. 29 29 Ричард II Бордо́ский – король Англии в 1377—99 годах, на переговорах с которым и был убит Тайлер.

«Доклад от Чёрного – Муром заняли, у наших двое трёхсотых, один тяжёлый. У противника один двухсотый и трое трёхсотых. Среди мирняка потерь нет»

– Принял.

Ну, вот. Остаётся додавить сопротивление на самом прииске, и дело в шляпе. И пусть какая-нибудь сволочь скажет, что я недостоин двойного пая на следующие полгода. Завалю на хрен.

Русь, Зауралье, река Свирь,

рабочий участок «Чёрные камни»

– Ну, а платина как же? – Кряжистый, дочерна загорелый мужик невесело усмехнулся. – Что ж мы, зря работали всё это время? Выкупайте по нормальной цене тогда.

Не, это уже перебор по части наглости.

– Дружище, ты не припух малость? Вы устроили бунт против законных властей, присвоили чужую собственность, в городе местных погромили… да и вообще, явно в сговоре с интервентами. Скажи спасибо, что я добрый, и согласен дать вам амнистию, а не к стенке ставлю…

– Ничего мы не в сговоре ни с кем! – Тутаев, оставшийся после гибели Андреева и Митина старшим на всё ещё неподконтрольном нам прииске, выставил ладони вперёд в защитном жесте. – Мы знать не знали, что красные в Ладоги высадятся, пока по радио не сказали. А хрень эту всю с «вольным городом» Митяй и Андреев затеяли, нам это и не надо было. Мы вообще за улучшение условий выходили, а не за политику.

Ну да, прямо сама невинность. Жаль, конечно, что никто из главарей не попал к нам в руки живым – их расспрос мог бы дать много интересного, есть у меня такое подозрение…

– То есть ты тут вообще ни при чём, поэтому и предлагаешь мне выкупить у меня уже украденную платину, так?

Рабочие, рассевшиеся в тени поодаль, с интересом тянут шеи, пытаясь расслышать хоть что-нибудь из обсуждаемого, но не думаю, что у них получится. Вообще, конечно, чувствую себя не очень комфортно, несмотря на две лодки охраны – если бунтовщики захотят, перестрелять нас у них много времени не займёт. Но ехать на переговоры в нейтральное место Тутаев отказался наотрез, и, честно говоря, после случившегося с дуумвирами его можно понять.

– Не украденную, а добытую!

Э-хе-хех… опять двадцать пять. Вбить хоть немного здравого смысла в головы оставшихся на прииске шести десятков рабочих оказалось неожиданно трудной задачей. Я, честно говоря, вообще полагал, что они на следующий день после занятия нами Мурома придут с повинной. Но не тут-то было – сдаваться безоговорочно, на милость победителя, бунтовщики категорически не желали, выставляя встречные условия. Пришлось даже подогнать «Валдай» с миномётом на три километра к лагерю, и положить пару мин рядышком. Подействовало – переговоры, наконец-то, сдвинулись с мёртвой точки.

– Добытая – это когда на своей земле, за свой счёт. А когда земля чужая и оборудование тоже – это называется «краденная».

Переговорщик бунтовщиков явно собирался продолжить перепалку, но мне это уже надоело:

– Короче, Склифосовский – сколько у вас там платины? Только учти, что сейчас скажешь – то и будет. Всё, что найдём свыше – пойдёт как кража, и уже без всяких амнистий.

– А то, что скажу? – На лице Тутаева явственно отражается борьба жадности, страха и нежелания оказаться крайним как перед властью, так и перед товарищами.

– Ты что тут со мной, в «вопросом на вопрос» играть будешь? Сколько у вас платины? Последний раз спрашиваю.

– Э-э… – Собеседник помялся ещё немного, затем, наконец-то, решился и выпалил: – Шестьдесят два килограмма!

– Хмм… – Разочарование в моём голосе вполне искренне. – А чего мало-то так?

Я, вообще-то, надеялся на как минимум центнер. Вся эта замятня уже стоила компании немалых денег, и очень хочется поскорее компенсировать хоть часть этих потерь.

Тутаев развёл руками:

– Ну так это… неспокойно же было. То одно, то другое, вот и… когда тут работать-то?

– Так и надо было работать, а не фигнёй заниматься. А Усольскому сколько продали?

То, что догадка насчёт лодок верна, и в Муром действительно приходил Усольский, я уже знаю – доложили сознательные граждане. Ничего, Гриша, доберёмся и до тебя…

– Шестнадцать килограмм. – Не стал идти в отказ старатель. Ну, ещё бы он попытался, когда свидетелей (и соучастников) под сотню. – По десять тысяч за кило.

Ага. Раздали всем бунтовщикам по тысяче, а остальное отложили «на нужды революции», в Муромской управе. Вот только нам оно не досталось – между получением гарнизоном известия о гибели начальства и появлением Миши Скворцова в ратуше прошло минут семь-восемь, но за это время кто-то успел экспроприировать общественные фонды, и концов мы так и не нашли. Если проявить умеренный цинизм, можно предположить, что сам Миша деньгам ноги и приделал, как всякий вменяемый человек на его месте, ну да тут уж… не пытать же его.

– Хорошо. Значит, смотри. Из всей этой хрени, которую вы тут устроили, пропал месяц работы. За месяц, если делом заниматься, а не дурью маяться, вы бы добыли четверть тонны. Это как минимум – скорее всего, больше, ну да ладно. То есть, отработали вы на одну четвёртую. Вот одну четвёртую от зарплаты и получите, после сдачи платины.

Тутаев попытался было что-то сказать, но осёкся, когда я поднял руку.

– Я ещё не закончил. Кабак вы разгромили, хозяина избили, на жену его напали. Ущерб, включая моральный – пять тысяч. Фамилии этих четырёх уродов у меня есть, и даже один из них есть уже, но как вы будете разбираться – мне пофиг. Деньги хозяину отдаёте наличкой в моём присутствии, или я со всех вас пропорционально удержу. Не умеете пить – нефиг пить. Разгромить единственную пивную в окр у ге – это реально кретинами надо быть. А уж на женщин нападать – вообще скотство. Как с этим всем разберёмся – работаете дальше, до конца контракта, на прежних условиях. Кто не хочет – может уезжать, получит пропорционально отработанному времени. Амнистия всем, понятно. Деньги от Усольского можете оставить себе.