Pax Blank - В Тенях и Темноте

— Спасибо, — произнес Люк с сарказмом.

— Я серьезно, — ответила Мара без всякого намека на шутку, никакой надменности, никакого притворства, только открытое, подлинное беспокойство. — Почему ты делаешь это?

— Я просто… — Он беспокойно пожал плечами, застигнутый врасплох ее непритворной искренностью, безупречное столичное произношение вновь исчезло. — Полагаю, я… даю Судьбе шанс.

Мара нахмурилась, не совсем понимая его, хотя знала, что он говорит правду.

— Что ты имеешь в виду?

Он вздохнул, смотря в пол.

— Думаю, я просто… даю ей возможность свободного выстрела. Если я… не должен быть здесь, делая то, что делаю, если я неправ, тогда… у Судьбы есть шанс исправить это.

— И ты… даешь Судьбе свободно выстрелить в тебя? — нерешительно спросила Мара, смягчаясь. Что происходило в его голове, если он делал такое?

Люк долго смотрел ей в глаза, и неуловимо, без видимых изменений, выражение его лица от честного и открытого перешло к абсолютно нечитаемому. Мара сделала вздох, собираясь вновь заговорить…

Движение получилось быстрым, как бросок змеи: сейбер Люка смазанной вспышкой взмыл вверх, сводя к нулю возможность реакции Мары; она в шоке дернулась назад под мощью наступающего на нее удара… Клинок остановился в паре сантиметров от лица, выбившиеся пряди волос зашипели в его свете. Мара застыла, пораженная скоростью произошедшего…

— Ты снова вздрогнула, — усмехнулся он; в странных несогласованных глазах смешалось острое выражение беспутного озорства и бесстрастного вызова. Затем он с той же резкостью опустил и отвел клинок в сторону, делая вокруг себя мощную одиночную петлю и отходя назад. Он закончил движение с сейбером за спиной, открыто приглашая Мару атаковать его. — Готова?

Клинок вибрировал, издавая низкий гул. Люк идеально распределил свой вес на пальцах ног, слегка повернув плечи, дабы придать мощь удару, который он нанесет, как только Мара двинется — она была уверена в этом. Он был абсолютно неуязвим в этот момент, являя собой воплощение сдержанной угрозы.

Разговор был определенно закончен. Мара отступила, собрав достаточно самообладания, чтобы отвлечь его.

— Я хочу поупражняться в той петле бесконечности, которую мы делали. Покажешь мне еще раз?

Он стоял на месте еще пару секунд, наклонив голову, смотря ей в глаза… и затем резко шагнул к ней, провернув меч в сложном движении, чтобы изменить хват на рукояти. Протянув руку вперед, он остановился, ожидая, когда Мара последует за ним.

Оставшуюся часть тренировки она прошла на автопилоте; мысли мчались, сопоставляя другие ранее произошедшие инциденты в неком новом ирреальном смысле.

Случай перед покушением: когда Люк заставил сердце Мары остановиться, оказавшись посреди перестрелки на Неймодии между 701-ым и народным ополчением. Он тогда просто вышел из укрытия, направившись к тяжелым воротам склада, чтобы, закрыв их, поймать повстанцев в ловушку. Он просто шел — ни приседал, ни бежал, ни поднимал руку для защиты, только шел, словно тихонько прогуливался.

А за несколько месяцев до этого, на Орд Мирита, когда из толпы вышла тви'лек и выстрелила в него с близкого расстояния из тяжелого пистолета, он тоже только стоял, ничего не предпринимая; тви'лек успела сделать два выстрела, которые в сантимере прошли мимо него. А Люк только смотрел на нее, зная точно ее намерения — потому что к моменту, когда она шагнула вперед, он уже остановился и повернулся лицом к ней, просто… ожидая.

Что происходило в его голове, раз он позволял — или даже искал — такие безумно рискованные моменты? О чем он думал, во что верил, что было настолько предосудительным в его действиях, если единственным способом успокоить свою совесть, было дать «судьбе» шанс исправить это?

Он оставался неразгаданной тайной для Мары, и чем больше она пыталась понять его, тем меньше она понимала. Но тем больше это привлекало ее, этот слабый шепот на самом краю ее сознания, захватывающий, как всегда, влекущий и очаровывающий, отодвигающий все остальные доводы разума в сторону. Чувствовал ли он то же самое? Поскольку несмотря на его недавнюю небывалую откровенность и ослабление той спокойной сдержанности, с помощью которой он всегда удерживал аккуратное расстояние между ними, когда он направил на нее взгляд своих своеобразных глаз, невозмутимый и хладнокровный, Мара внезапно осознала, что по правде говоря — как и во всем остальном, касающимся его — она… понятия не имела, что он чувствует к ней, никакого вообще.

Люк вновь стоял в огромном позолоченном вестибюле, предшествующем Главной Палате для аудиенций своего Мастера, вглядываясь в отдаленный город за длинным рядом высоких окон. Разум же полностью сосредоточился на сложных переговорах, которые он собирался начать.

Он находился во дворце уже почти неделю, пытаясь вести себя сдержанно и незаметно, оставаясь в своих апартаментах и выходя только в тренировочные залы и собрания двора, когда это приказывал Император.

Его Мастер такое поведение, конечно, отмечал, но никак не комментировал. Зато он назначил своему джедаю тысячу мелких поручений внутри и снаружи дворца, вынуждая того взаимодействовать с разными придворными подхалимами и приближенными ко двору, но Люк выполнял все задания, не говоря ни слова и оставаясь в рамках почтительности.

Вейдер тоже был вызван на Корускант, и это позволяло Люку отсрочить необходимость передачи ему информации. Посылать такие данные даже по защищенным каналам было неразумно, а основываясь на сроках, предоставленных Люком, решено было, что лорду Вейдеру хватит времени получить всю информацию лично, перед тем как пойти к Ботавуи. На этих условиях Император разрешил Люку продолжать подготовку к запланированному им нападению, позволяя иллюзию, что он все же может как-то сам участвовать в нем; однако Люк знал о том, что Палпатин только ждет лучшего момента, чтобы вновь забрать у него эту надежду.

Это походило на своего рода небольшое сражение воли и желания, от которого Люк очень быстро устал, тогда как Палпатин, казалось, наслаждался успехом, заставляя его чувствовать себя разбитым и загнанным в ловушку. Знающим, что Палпатин просто играет в свои игры без какого-либо намерения дать своему драгоценному джедаю разрешение выйти за границы основных систем, принуждая тем самым Люка к закулисным, окольным схемам, которые тот не переносил в других.

Вынуждая Люка изучать свое ремесло, независимо от желания. Как раз сейчас Люк ждал новой встречи с Мастером, собираясь последний раз просить разрешения возглавить целевую группу. Но теперь у него было кое-что новое, что можно было поставить на кон. Последняя единственная приманка — но самая заманчивая.