Василий Сахаров - Добытчик [litres]

«Только бы Кара и Семёнов не подвели», – подумал я, выходя на палубу, и нос к носу столкнулся с лейтенантом морской пехоты, широкоплечим крепышом в чёрном берете и с автоматом на плече.

– Караулишь? – с усмешкой, спросил я его.

– Да, – улыбнулся он в ответ и спросил: – Закурить не будет?

– Найдётся.

Я поделился с ним папиросами, мы прикурили от одной спички, которую он поджёг, и лейтенант сказал:

– А мы ведь с тобой уже пересекались, граф.

– Где это? – заинтересовался я.

– Шестнадцать лет назад, пятьдесят седьмой год, высадка в Крыму.

– Понятно. Ты кем тогда был?

– Рядовой гвардии. Желторотик из новобранцев. Просто Коля Юрченко из Пашковской, босяк и проныра.

– Я тоже тогда недавно в гвардию попал, вторая серьёзная драка после похода на Дон. Только всё равно тебя не припоминаю.

– Да и я тебя не сразу вспомнил. Наши стрелковые ячейки рядом были. Слышал твой позывной и пару раз лицо видел, а потом о тебе много в газетах писали, и меня «пробило», что это же «тот самый Мечников».

– Хорошее время было.

– Отличное, – согласился лейтенант. – Сколько лет прошло, сколько всего случилось! Ты теперь граф и колонист, а я лейтенант гвардии.

– Ага. И теперь за мной присматриваешь.

– Таков приказ. – На его лице появилась виноватая улыбка, и он добавил: – Ты не переживай, граф. У нас инструкции чёткие: никого не прессовать. Надо вас на место поставить, а то вы зарвались. Мозги вам вправят, а потом всё вернётся на круги своя. Прежней вольницы, конечно, не будет, но не пропадёте. Это ничего, что я с тобой так откровенно говорю?

– Нормально, – махнул я рукой.

И в этот момент на верхней палубе раздался шум, словно что-то упало. Юрченко посмотрел наверх и позвал:

– Павлов, ты чего там, в порядке?

«Хороший ты мужик, лейтенант, – подумал я, глядя на морпеха. – Жаль только, что сейчас не на моей стороне».

– Павлов! – снова позвал Юрченко. – Юсупов!

Из корабельного коридора показался Тарантул, один из моих телохранителей. Он кивнул: операция началась.

– Что за… – Лейтенант потянулся к УКВ-радиостанции, которая висела на ремне, но не успел.

Я ударил его кулаком в открытое горло, и Юрченко захрипел. Бил я не в полную силу, чтобы не покалечить, и сразу же подсечкой свалил его с ног. Я кивнул на морпеха Тарантулу:

– Связать и в карцер.

– Есть! – отозвался тот.

Телохранитель занялся пленником, а я направился на ходовой мостик и заметил, как по трапу скользят тени. Это Лихой и три его потомка, опережая штурмовиков, спускались на берег. На мостике меня встретил Скоков, доложив:

– Наши диверсанты и разведчики Бурова взяли под контроль арсенал. С минуты на минуту подойдут к казармам. Посты морпехов на причалах нейтрализованы. Штурмовики ждут команду.

– Штурмовикам выдвигаться! – отдал я приказ.

Скоков кивнул и прижал к губам радиостанцию:

– Это ГКП! Всем «пятёрка»! Работаем! Повторяю: всем «пятёрка»!

Командиры групп подтвердили получение приказа, и на берег хлынули штурмовики, которые разделились на два отряда. Первый двинулся в гору, на помощь диверсантам. Второй направился к имперским судам.

Я наблюдал за всем происходящим с ходового мостика. Доклады от групп поступали редко, и сначала операция шла словно по маслу. Штурмовики без стрельбы и шума при помощи разумных псов взяли под контроль причалы, а диверсанты деблокировали казармы колониальной пехоты, которая получила оружие и направилась к штабу и казарменному расположению имперских морпехов. Однако не бывает так, чтобы всё прошло гладко. Поэтому я ждал, что вот-вот начнётся стрельба, и дождался.

Над базой, рассекая тёмное небо световыми иглами, прошлась очередь из трассеров. Судя по всему, стреляли с борта «Аделаиды», имперского грузопассажирского судна, которое некогда доставило меня и первых колонистов Передового в Испанию. Дальше уже таиться смысла не было. «Аделаида» подняла тревогу и всполошила морпехов. Начинался полноценный бой, в котором мне захотелось принять непосредственное участие, пусть даже во второй линии, и я, оставив координатором Скокова, вооружился и в сопровождении телохранителей тоже сошёл на берег.

Оказавшись на причале, я решил не торопиться и сам себе улыбнулся. Ночь. Над базой скользят трассеры. Рядом верные воины и неподалёку Лихой. В руках надёжный АКМС, разгрузка набита боеприпасами. Всё как в старые добрые времена, когда я был молод и горяч. Сейчас я тоже задора не утратил, но пламя в груди поутихло. Не мальчик уже, тридцать четыре года. Жизнь идёт, молодость в прошлом. Но в этот миг груз прожитых лет, пусть даже на время, рассеялся.

Впрочем, состояние внутреннего душевного подъёма было недолгим, пришлось вернуться в реальность. Противник оказал сопротивление, и на базе образовались три очага обороны: штаб, «Аделаида» и артиллерийские батареи на горе. Воины требовали новых приказов, и я их отдал через Скокова. «Аделаиду» оставить в покое, сосредоточиться на конт роле за другими судами. Штурмовикам оттянуться в развалины складов вдоль причалов, а нашим корабельным орудиям взять на прицел транспорт. Артбатареи обстреливать исключительно стрелковым вооружением, дабы не повредить орудия. Все свободные силы бросить на штаб. Если возьмём Сбыховского, победа в кармане. Она и так уже наша, но необходимо обойтись малой кровью.

Героизм не для нас, и желающих бросаться под тяжёлые пулемёты «Аделаиды» не было. Поэтому штурмовики оставили транспорт в покое и затаились. Диверсанты в это время стали обходить позиции береговых батарей, а остальные воины, как мои, так и Бурова с Семёновым, занялись штабом. Если я где-то и нужен, то именно там.

Ко мне подкатил штабной автомобиль, кстати, тот самый, который встречал меня вчера. Телохранители обнаружили его невдалеке, на стоянке рядом с причалами, и там же спеленали уже знакомого мне капитана Сурова. Он хотел сбежать, но не успел. Связанный пленник находился в машине, но кляп в рот ему не вставляли. Заглянув в салон, я разглядел его и спросил:

– Как дела, Суров?

– Мечников? – Он был удивлён.

– Он самый.

– Это ваши бойцы меня захватили?

– Конечно, мои.

– Вы что творите? Зачем?

– Да вот решил не отдавать императору своё золото, корабли и власть.

– Мятежник!

– Не буду спорить, что есть, то есть. Каюсь и винюсь: поднял мятеж.

– Издеваетесь?

– Есть немного.

– Дурак! Какой же вы дурак! Вы ничего не понимаете! Вас просто хотели припугнуть!

– У вас это получилось. Мы испугались и отреагировали.

– Но так нельзя!

– Заткнись уже. – Я рывком вытащил Сурова из машины и посмотрел на телохранителей: – Этого в карцер. Держать отдельно от остальных. Двое со мной. Остальным оставаться здесь.