Сергей Ежов - На краю Дикого Поля [СИ]

Григорий Григорьевич внимательно осмотрел жилет, и одобрительно покивал головой.

- На головах всех трёх воинов одинаковые штампованные шлемы, хорошо защищающие как от холодного, так и от огнестрельного оружия. При желании шлемы вполне можно украсить, например, в каждом полку цвет шлема может быть свой. Или ещё что-то придумать.

Шлем я просто скопировал с советского СШ-40: он прост в изготовлении, элегантен, удобен в хранении и в носке, подходит как для летних, так и для зимних головных уборов. Я сам, в своё время, три года поносил такой шлем, и ни одного недостатка за ним не знаю.

- Шлемы тоже дадите на испытания? - задал Григорий Григорьевич резонный вопрос.

- Разумеется. Для начала можем дать две сотни, чтобы опробовали и в пехоте и у конников, а коли понравится, то обеспечим шлемами всех воинов.

- Это отлично. Много людей сбережем с такой защитой. Завтра я буду на докладе у великого государя, сообщу о новинах. Полагаю, что по весне, после испытаний осенью, зимой и весной, предъявим новины на большом показе, вроде того, что ваш приказ устроил для тягача и паромобиля. И проведём небольшой потешный бой в присутствии великого государя, и с его соизволения и примем к снабжению регулярного войска. Хотя я так скажу, что он утвердит, а вы ждите от нас замечаний, чтобы что надо изменить, было изменено.

Совещание закончилось, но Григорий Григорьевич попросил меня задержаться.

- Великий государь давеча попенял мне, что не принимаем мы, люди старых родов, тебя в свой круг. Так оно и есть, но и ты отчасти виноват: не знаешься ты ни с кем, кроме Гундорова и Мерзликина.

- Ты прав, Григорий Григорьевич, но мнится мне, что есть у меня оправдание, хоть и слабое: очень уж я занят на службе великого государя. Впрочем, если найдётся у тебя время и желание, приходи ко мне сегодня к вечеру, у меня собирается небольшая компания, только, повинюсь сразу, что почти половина их них мои мастера.

- И как ты с мастеровщиной за один стол садишься?

- То не простая мастеровщина, Григорий Григорьевич, а мастера золотые руки. Та ведь не побрезгаешь обществом самолучшего воина, пусть он и будет простого рода?

- Не побрезгаю, но и на пир с равными мне его приглашу.

- А у меня и не торжественный пир, а небольшие посиделки со скромным угощением и совместным пением.

- Да уж, наслышан о твоих песнях. Вся Москва наслышана, что уж там. Давно хотел послушать лично.

- Вот и приходи. Будут у меня князья Мерзликин и Гундоров, а ещё будет Петя-певун, любимец великого государя, я ему новую песню припомнил и записал.

- Кстати о песнях, Александр Евгеньевич, откуда ты их берёшь? Да такие всё хорошие песни, моя супружница их часто поёт с подружками или с девушками своими.

- А ты приводи ко мне и супругу свою, пусть порадуется. А если дети есть, то бери и их. Я для детей новую забаву приготовил, с подарками домой пойдут.

- И всё-таки, Александр Евгеньевич, откуда песни-то?

-Ах, Григорий Григорьевич, кабы я знал! Я ведь память потерял после отравления и сильного удара по голове, вот прошлого и не помню. А кое-что припоминается, песни к примеру. Ты же, я слышал, бывший пушкарь?

- Да. Довелось мне послужить артиллеристом в Псковской крепости, потом по царёвой надобности перевели на другую службу.

- Вот и порадую тебя новой песней, музыканты разучили уже. А если есть друзья-артиллеристы, то приглашай их от моего имени, думаю им приятно будет послушать песню про себя.

- С удовольствием и благодарностью принимаю твоё приглашение, Александр Евгеньевич, буду непременно с супругой, сыном и дочерью.

- Ну так я жду вас.

Вечер начался традиционным застольем, по окончанию которого мы вышли во двор, где ко мне тут же сверкая глазами подскочил Илюша, делегированный детворой:

- Александр Евгеньевич, а какая сегодня будет забава для нас?

- Для вас, Илюша, будет сегодня хорошая игра, называется она 'Летающий волан'

И я роздал детям ракетки и оперённые воланы для бадминтона. Мигом сообразив, что к чему, ребятня бросилась на детскую площадку и принялась перебрасываться воланчиками.

- Теперь о детях можно забыть до самого конца. - заметил Давыд Васильевич - А Настюша и Алёнка опять твои игрушки в постель потащат, озорницы.

Родители дружно рассмеялись, видимо поведение их детей было таким же.

- Прошу дорогих гостей присаживаться, сейчас музыканты исполнят нам, и особенно тем, кто служил и служит в артиллерии новые песни.

На самом деле песни эти я давно выдал музыкантам, и разучили они тоже давно, но повода подходящего не было. А теперь появился. На сцену к музыкантам уже привычно вышел Денис с фанерными 'караоке' новых песен. Музыканты грянули:

По широкой дороге проезжей

По московским большим площадям

Мы проходим лавиною грозной

Мы готовы к боям.

Со второго раза все уже подпевали, а присутствующие пушкари громче всех:

Артиллеристы, точней прицел!

Разведчик зорок, наводчик смел

Врагу мы скажем: "Нашей Родины не тронь!

А то откроем сокрушительный огонь!"

Конечно же, пришлось заменить кое-какие слова, так как нет ещё в Русском царстве колхозов, и нет на вооружении артиллерии гранат и шрапнели. Впрочем, скоро всё это будет, я непременно помогу.

Допели. Григорий Григорьевич стал возбуждённо трясти мне руку, а отец Савл растрогался до слёз:

- Сыне, дал тебе господь великий дар, и ты им с православными щедро делишься! Дай я тебя обниму!

Облобызались со старым пушкарём, и я дал знак запевать следующую песню:

Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,

Идём мы в смертный бой за честь родной страны.

Пылают города, охваченные дымом,

Гремит в седых лесах суровый бог войны.

В этой песне пришлось заменить только Сталина на царя:

Артиллеристы, царь нам дал приказ!

Артиллеристы, зовет Отчизна нас!

И сотни тысяч батарей

За слезы наших матерей,

За нашу Родину - огонь! Огонь!

И немножко смутило пушкарей количество батарей, но посовещавшись решили, что пусть будет: на вырост, так сказать.

Потом ещё попели разные другие песни, сожалея, что на все одновременно времени не хватит. Впрочем, дети уже устали, и я традиционно развёз гостей по домам.

- Прости, Александр Евгеньевич моё высокомерие. - прощаясь повинился Колычов - нет унижения достоинству сидеть рядом с великим мастером. Наоборот, уронишь своё достоинство отвергая такое соседство.

Такое умозаключение меня растрогало чуть не до слёз. Мы обнялись на прощание, и я отправился домой.

В руководящей работе есть масса огромных плюсов, но всё перекрывается катастрофических размеров минусом: практически всё время ты проводишь с бумагами, и на совещаниях, опять же с бумагами. А куда деваться?

Хотел лично поучаствовать в строительстве первого парохода с железным каркасом, но не пустили. В Воронеж отправились только мои чертежи и четыре макета корпусов кораблей. Морильные пруды в Воронеже были заложены ещё во времена основания Обоянского завода, так что древесина там накоплена. Паровая лесопилка была туда отправлена тоже одна из первых, дело оставалось за корабельным мастером, и он наконец приехал. Точнее трое: Кемаль, Сеиф и Юсеф Акдоганы. Как мне доложили, они внимательно и не спеша осмотрели модели, изучили чертежи, ознакомились с работой паровой машины и вынесли решение: корабль по этим чертежам они строить согласны, и даже гарантируют его качество, но на всякий случай хотят построить и галеас, только без вёсел и с кое-какими усовершенствованиями. Ну и с установкой паровой машины, конечно же. Согласие, они получили, но с условием, что оба корабля будут строиться одновременно, и работа закипела.