Евгений Витязев - Молох

Ахмет вцепился Вано в горло, но брат не останавливал его. Резким взмахом руки Властитель разомкнул объятья, пустив в ход удар с левой по печени. Правой под дых. Воздух, где он? Неужели, всё? Нет, пять секунд в запасе! Горло псевдо-диггера приняло на себя удар свинцовых костяшек. Рано умирать! Удар прямой в нос, и кость ушла в мозговую долю. Палач совершил своё дело, палач может уходить. С улыбкой на лице Ахмет завалился на пол. Сознание потекло ввысь, обратно в песчаную пустыню, чтобы через пару минут, когда умрёт последний нейрон в мозге, оказаться частью вселенной. Если повезёт — осознавать своё существование, как то нечто в катакомбах между Чернышевской и Арсенальной.

И за две минуты, не в силах сказать «прощального» слова братоубийце, кавказец видел, как в тоннеле скрывается инфицированный Иисус. Ботаническая, а там через Петроградку на Чёрную Речку. Что ж, ему не в первой. Бездыханный Ахмет лежал на полу, истекая кровью, и ждал. Как ждал Вано, переводя дыхание близ колонны, у которой некогда стоял жмурь. Десять секунд — это так много, даже можно поверить в Бога. Того самого, о котором говорил Властитель. Он его тоже не отпускал, заставляя скитаться по бескрайней обезлюдевшей пустыне и одновременно смотреть через свои мёртвые остекленевшие глаза. Смотреть на станцию Гренадёрскую, ставшую персонажу могилой.

Не известно, сколько прошло времени, пока Вано отправился на Ботаническую. Разум Ахмета, подобно фантому, застрявшему в двух мирах, следовал за ним. Вано бежал на Горьковскую, но в переходе между двумя станциями, оставшись один без армии, встретился с Иисусом. Впиваясь зубами в шею, разрывая пузыри волдырей, просветовский буквально поедал Властителя. Тёмно-синяя жидкость заливалась Иисусу в лёгкие, мешая дышать, обжигая внутренности. Через какое-то время тело каннибала представляло собой огромную пиявку, впившуюся в жертву. Куда-то провалилась голова, а спустя секунду раскатился взрыв. Куски мяса и костей разлетелись в стороны, точно конфетти из хлопушки. Вано сделал пару шагов, но за неимением верхней половины тела рухнул на рельсы. Скоро от него не останется и следа, когда армия просветовских устроит демарш на затопленную Горьковскую. Но сего не стоило ждать. Как и того, что где-то Там, через два дня, когда сплелось прошлое и настоящее, Белый Чулок благополучно добралась до Лесной к Антону Сомову. Как большевики там же, в будущем, подобно Кортесу при завоевании майя, уничтожили мазутов. И как чуть позже выдвинется третий товарищ и Молох в свой последний путь.

Здесь и сейчас Ахмет с Иисусом. Исчез фантом. Подземный Бог их отпустил. Вместе, держась за руки, странники отправились в вечность, когда Вано: главный палач и инквизитор Царства, забронировал бессрочные скитания в геенне огненной. Там, где умирает любое чувство, кроме наслаждения первородной болью. Пустыня, но ледяная, в которой раз за разом приходится сгорать во всепоглощающем ядерном грибе, находиться в эпицентре расплавленной материи пространства. При приближении гриба отваливается и падает пластами кожа, обнажая на теле розовое мясо, а в ледяном насте уродливые дыры. И так миллионы, миллиарды раз, пока пространство не свернётся в бескрайнюю антиматерию. Когда умрёт вселенная, а за ней ад и рай, находящиеся Там, на краю мироздания. Метафизика, пропади она пропадом!

По информации, полученной от Кузнеца, временная резиденция Постышева находилась в гостинице Парк Инн Прибалтийская. За прошедшие несколько дней Глыба слонялся по станциям Северного Альянса. Новость, полученная от диггера, с которым тот выбрался живым из Стикса, выбила из колеи. В отличие от других, Глыба (как вскоре и Чума) был единственным, кому Молох поведал истину. И принял её, хотя информация взорвала мозг. Тот самый последний паззл, который рассказал Преображенский в записи за № 9. Глыба понял, что пришло время действовать, когда на Лесную заявилась одна из Отчуждённых с Крестовского. Именно она прошла с Молохом энную часть пути в поисках истины. Вано, по-видимому, уже пару дней как мёртв, жмурики-каннибалы, коммунисты и Веганы наседают со всех сторон. Ныне наступила очередь Глыбы платить 30 сребреников во имя той тайны, что пролилась на свет. Попрощавшись с девушкой, с мэром, герой двинулся в путь. На подходе к военмедам состоялась встреча со старым другом.

— Кузнец, я обещал, что прикончу тебя, когда увижу во второй раз?

— Обещал — судорожно сглотнул скупщик в своём неизменном костюме Марио.

— Ну вот и не обижайся. А перед смертью мы исповедуемся друг другу. Говорю начистоту: я собираюсь убить Постышева. Не подскажешь, голубчик, где он может находиться?

— Постышев, Карпов — у тебя ничего не выйдет, к таким людям не подобраться простым смертным. Это тебе не Вано и не мазуты. И даже не Узел-рынок, априори отдавший себя под пули.

— Априори — Глыба давил взглядом как если бы перед мордой маячили бейсбольной битой, утыканной бритвами. — Ты мне тут умными словечками не бросайся.

— Постышев в гостинице Прибалтийская.

— В городе?! Как они вообще рискнули выйти, когда у них на Васе Блокадник?

— Об этом и о том, куда переехало руководство знает каждый в Приморском Альянсе. Иди на Ваську или Адмиралтейскую, тебе докажут. Мне нет смысла врать. Главки приняли решение, что на время войны эвакуируются подальше отсюда, пусть даже в город, пока всё не уляжется. Если Веганы победят, человечество проиграло.

— Скорее, эволюция сдаст людей перед веганами, как сдала обезьян человеку. Представь планету, в которой правили бы обезьяны?

— Не путай понятия — набрался Кузнец храбрости.

— Хорошо, не буду — улыбнулся (нет, оскалился) диггер, после чего свернул шею своему оппоненту, оставив труп диггера полакомиться крысам. Право, как обещал, не питая иллюзий.

Как ни странно, сложнее всего было пройти Площадь Ленина, сделавшей из своей станции настоящую крепость (к слову, как и Дыбенко). Вот он — оплот силы, того самого инструмента, от которого люди загнали себя под землю и без которого сейчас не выжить. Парадоксы мироздания. Пришлось отдать часть оружия, трофейные ножи, оставив намордник с допфильтром и АК-74 с оптическим прицелом и парой рожков к нему. Автомат, который Глыба выторговал у Антона Сомова вместе с бутылём самогона. Если тот, про которого говорила девушка на Лесной, убил Вано (брат на брата), то бояться бордюрщиков не имело смысла. Без своего Властителя да поджимающих с севера каннибалов стране видать анархию и стакан портвейна.

Битый час ушёл на то, чтоб только попасть на Чернышевскую. Там, не задерживаясь, на Восстания и Маяк. Никто ни сказал ни слова. Молох выиграл, они все выиграли — Вано мёртв. Скорее всего, оба брата мертвы: второй всяко дал бы о себе знать, к тому же прошло более двух суток. «Большая цена — подумал Глыба. — Терять собрата по оружию». Пока диггер размышлял, он чуть не наткнулся на единственный патруль к станции Маяковская. Не смотря на смятение в рядах противника, лишний раз бряцать оружием не хотелось. К тому же бордюры, пока оттягивали войска на помощь Горьковской и Петроградской, понесли крупные потери. Империя, ранее союзник, нанесла диверсию, положив всю верхушку главнокомандования москалей. Восстания, Маяк с неизменным Знаком Солнца на поэте давнего времени, Гостиный двор, к которому выходил Глыба, были обезглавлены. И никто не обращал внимания на одиноко бредущего солдата с АК-74 за плащом. Именно там, будучи на станции Глыба узнал, что москали, совместно с Приморским Альянсом (вот вам и новые союзнички), собираются на отчаянный шаг — с хирургической точностью отрезать верх Синей ветки от метро, до конца затопив Горьковскую серией локальных взрывов. Филадельфийский эксперимент без чудесного появления: затопить и заодно заживо похоронить оставшихся на обречённой станции ничего не подразумевающих солдат. Молодых парней, слепо отдающих долг мнимой Родине.