Гай Орловский - Стальные перья

Глаза парня чуть не выскочили из орбит, воздух пузырями пошел изо рта. Юнец принялся махать руками и ногами, забившись, словно рыба в сети.

В гробовой тишине, что никто так и не посмел нарушить, Аэлло показалось, что она слышит крик, доносящийся из-под толщи воды:

– Мама!!

Тонко и робко, как будто неуверенно заголосили женщины.

По толпе прокатилась грязная, увесистая брань.

Кто-то крикнул:

– Не дури, дед!

– Отпусти мальчонку!

– Ну!

Аэлло тоже закричала, пытаясь взмыть вверх, но оторваться от земли на смогла. Крылья за спиной распахнулись и часто забили, но никто не заметил этого, все лица обращены к магу.

Крик гарпии из гневного быстро стал испуганным. Земля под ногами чавкнула, засасывая ноги по щиколотку.

Люди задергались, пытаясь подступиться к магу, замахали руками.

Но никто не сдвинулся с места, все увязли в болоте. Сквозь гневные крики мужчин и визг женщин отчетливо пробилось жадное чавканье.

Секунду назад твердая земля превратилась в предательскую трясину. Кто не устоял на ногах, упал, и уже не поднимался. Крики слились в единое пространство хаоса, что состоит из проклятий, мольбы, боли.

Единственный, кто не топ в болоте и не кричал, был смельчак-доброволец.

Он бил по воде руками и ногами, пучил глаза, кашлял, бултыхался. Маг наблюдал за корчами парнишки с интересом книжника, который натолкнулся на удачный момент в рукописи. Время от времени пальцы мага, что держали Рубиновый Трезубец, шевелились, а губы открывались, шептали что-то, и Аэлло казалось, что сквозь завесу хаоса пробивается плеск воды.

Гарпия отчаянно колотила крыльями, но с каждым рывком ее все глубже засасывало.

Когда трясина поднялась до колен, маг щелкнул пальцами, и на берег обрушилась тишина, словно людей заменили бессловесные рыбы.

Юнец, дернувшись в последний раз, затих.

Движения его рук и ног обрели плавность и неспешность, взгляд замер. Парень перевернулся к верху пузом, как мертвая рыбеха, и застыл с раскинутыми руками и ногами.

– Свершилось! – объявил маг.

Рубиновый Трезубец скрылся в складках плаща.

Вскинув руки над головой, маг громко хлопнул в ладоши.

В тот же миг пузырь лопнул, брызги полетели во все стороны.

Безвольное тело ударилось оземь.

Аэлло закрыла рот рукой и громко, протяжно застонала.

Трясина под ногами исчезла.

Люди не сразу поняли, что к ним вернулись голоса и какое-то время над берегом раздавалось полное ужаса и страдания, мычание.

Когда Аэлло посмотрела на ноги, брови ее поползли вверх. Сухо, пыльно, словно жадная пасть болота померещилась гарпии. Спотыкаясь, расталкивая локтями женщин, она бросилась к опрокинутому навзничь телу.

Вокруг парнишки и возвышающегося над ним мага собрались и другие. По злобным взглядам исподлобья, набыченным фигурам видно, что каждый хочет поквитаться с магом, но не решается бить первым, хорошо зная, что бывает с такими первыми. Да и после того, как маг явил свою мощь…

Народ замер, явно не зная, что делать. Мага эта суматоха нисколько не волнует – он и бровью не повел. Взгляд его сосредоточился на лице утопленника.

– Сейчас, – неожиданно произнес он. – Смотрите!

Кто-то уставился на мертвого парня, а кто-то на мага, у которого хватает наглости издеваться.

Атаман оказался из первых, и первым заметил, как веки парнишки дрогнули.

– Смотрите! – крикнул и он.

Крик вышел хриплым.

Грудь юнца поднялась и опустилась, тело выгнулось и снова ударилось о землю. Парнишку скособочило, изо рта хлынули потоки воды, раздались звуки рвоты и кашель. Парень тряс головой, хрипел, кашлял, булькал, люди смотрели на явленное чудо, переминаясь с ноги на ногу. Женщины, пробившиеся за Аэлло сквозь толпу, закрывали рты ладонями, чтобы не орать. Где-то совсем рядом заплакал ребенок.

Наконец парнишка откашлялся, сел, опираясь трясущимися руками о землю, поднял взгляд на мага.

Вид у парня – краше на скале раскладывают, но в его глазах нет больше страха, что угадывался за показной храбростью, пока юнец задирал «деда».

Маг довольно кивнул.

– Свершилось! – повторил он торжественно.

Над берегом повисла тишина, только слышно, как подпрыгивает, поблескивая над травой пескарик. Бедная рыбешка, оставшаяся без родной среды, беззвучно открывает рот, словно молит о помощи, но никому нет до нее дела. Забыли люди и о юном смельчаке, настороженно уставившись на мага и атамана.

Аэлло опасливо отступила за спины, но никто не обратил внимания на хрупкую фигурку девочки-подростка в цветастом платке и белом платье.

Маг с Улем замерли друг напротив друга, как воины перед поединком.

Первым, прочистив горло, заговорил атаман.

– Славно Семко проучил. Правильно, пусть матереет. Но в другой раз такие штуки только с моего согласия.

Маг склонил голову. При этом змеиные губы расползлись в издевательской улыбке.

Маг произнес:

– Я не проучил его, а посвятил воде. Твой парень может теперь под водой дышать, и смерть через утопление ему не страшна.

В толпе раздался шепот, переходящий в говор, и атаман обернулся, сверкнул черными глазами. Вновь воцарилась тишина.

– Еще не хватало, чтобы очередь тут выстроилась на эти твои фокусы, – пробормотал Уль вполголоса.

Обернувшись к магу, прямо и смело посмотрел тому в глаза.

– Налед Волглый, – сказал атаман. – За парю спасибо, конечно. Но почему ты рабов, отправленных тебе в услужение, приговорил? Плохо работали? Так ведь всего ничего прошло…

Маг отпираться не стал, махнул посохом в сторону воды.

– Сам говорил, портал нужен. Врата, по-вашему.

– Нужен, – согласился Уль.

– Врата я сделал? – спросил маг и сам себе ответил: – Сделал. Какие могут быть ко мне нарекания? Что к Цитадели, где они Золотой Талисман держат не подобрались – амазонке своей скажи спасибо! Портал на нее настраивал, на изумруд, что ранее был в ее венце. Не моя вина, что она оказалась далеко от их Цитадели. Ты этот изумруд сам мне дал, да чуть не лопнул при этом от ярости, все твердил, что смерть амазонки чуть ли не важнее Золотого Талисмана. Было такое, атаман? Молчишь… А что до твоих рабов… Я говорил, чтобы портал открыть, мне особая сила нужна.

Уль поскреб макушку. Сказал уже не так уверенно, как прежде:

– Так если амазонку добыли, так и новые врата к Цитадели теперь не выстроишь?

Маг ответил не сразу, явно хотел, чтобы атаман понервничал. Бесстрастное лицо старика ничего не выражало, только между седых кустистых бровей пролегла глубокая, чуть не до кости черепа, морщина.

– Без амазонки теперь сложнее будет. Много силы нужно. Много силы и много жизней. Так что это теперь от тебя зависит. Не пожалеешь рабов, которых у вас, у сагатов, что грязи, будут тебе врата. К самой Цитадели. И этот здесь кстати, – проговорил маг, глядя куда-то за плечо атамана. – Притомился я… Тебе ведь врата нужны?