Гай Орловский - Стальные перья

– Нужны! – подтвердил Уль.

Он оглянулся, и спустя секунду из-за спины атамана вытолкнули бледного человека с вытаращенными глазами, бритой головой и лицом. Человек одет в серое бесформенное рубище, пальцы нервно теребят складки.

– Нужен – сделаю. И готовиться начну прямо сейчас, – степенно пророкотал маг и поманил человека в сером крючковатым пальцем. – Ну-ка, поди сюда, раб.

Вместо того, чтобы подойти, раб затрясся, стал белее снега, но с места не сдвинулся.

Атаман нахмурил брови.

– Что замер, саль? Не слышал, что приказал тебе новый господин? – спросил он напуганного человека. Голос его прозвучал глухо.

Тот взвыл, падая на колени перед атаманом. Вцепился в ноги, прижал голову к коленям. Аэлло видно было, как сплющилась щека, по бледному, особенно на фоне алых шаровар, лицу, потекли слезы.

– Не губи, отец родной! Не губи, хозяин! – взвыл он. – Я ведь твой! Твой личный раб! Уж десять лет, как, живу в твоем доме, служу верой и правдой, ни разу не прогневил! С тех самых пор, как сопливым пацаном попал в плен. Не губи!

Атаман поморщился. Видно было, что слова раба задели его.

– Ты с ним что делать собрался? – хмуро спросил он мага. – То же, что и с теми, что я видел в ритуальной пещере?

Кустистые брови мага поднялись.

– Ты ведь отдал этих рабов в мое пользование, как радушный хозяин? – растягивая слова, словно издеваясь, проговорил маг. По мере того, как он говорил, лицо атамана становилось все более хмурым, точно солнце застилали тучи. – Сказал, это лучшие твои рабы. Обещал, сделают для меня все…

– Раз обещал, так тому и быть, – буркнул Уль.

Стараясь не глядеть рабу в глаза, поднял того с колен, и, схватив за шиворот, вытолкнул вперед. Раб споткнулся, когда атаман подтолкнул его в спину. Упал бы, если бы маг не подхватил.

Плащ мага засветился рубиновым.

– Рубиновый Трезубец, – прошептала Аэлло, вытаращив глаза. – Что забирает силу у любой расы… Камни души ихтионов, силу гарпий, бессмертие горгон, людей… У людей отнимает жизнь. Как паук у мух… Чем сильнее жертва, тем сильнее становится хозяин Рубинового Трезубца…

Зажав лицо между ладонями, маг приблизил морщинистые губы к мертвенно-белому рту раба.

Раздался звук водоворота, что засасывает добычу, Снова заголосили бабы, и орали на этот раз истово, во все глотки. Мужики затихли, хранили молчание. Аэлло зажала рот обеими руками, мычала что-то, отчаянно тряся головой, но почему-то была не в силах отвести взгляд.

Между пальцами мага осталась болтаться крохотная фигурка.

Морщина между бровями Его Волглости разгладилась, маг ласково посмотрел вниз.

У ног мага замерла маленькая девочка с косичками, в сарафанчике и лапоточках. Дитя с интересом изучало огромного голубого человека круглыми глазенками, даже рот открыло.

Маг тепло улыбнулся.

– На, девочка, тебе куклу, играйся! После глядишь, и я с тобой поиграю.

Фигурка, что несколько секунд назад была человеком, описала дугу в воздухе и приземлилась прямо в ладошки девочки. На лице ребенка отразился робкий восторг. Улыбаясь славной щербатой улыбкой, девочка прижала куклу к груди.

– Будут тебе врата, атаман! – сказал маг Улю. – Как только наберу силы.

Взмахнул руками, рукава плаща взметнулись, словно крылья, ледяной взгляд заскользил по толпе. Люди подались назад, пряча глаза.

Гарпия тоже отпрянула. Вскакивая, неловко подвернула ногу и упала. Отползла, опираясь на руки, шмыгнула между чьих-то ног, поднялась лишь когда от мага ее отделило несколько могучих спин.

– Много… силы нужно, говоришь? – задумчиво произнес атаман, шаря глазами по толпе.

– Много, атаман, – не стал вилять маг. – И чем сильнее, тот, чью силу заберу, тем лучше. Люди слабы. Их надо без счета. Но если есть у тебя маги, шаманы или какие диковины навроде ихтионов, гарпий, горгон и прочих нелюдей… на худой конец, эльфы? Их надо меньше.

Уль покачал головой.

– Мы, сагаты, держимся подальше от магии и всяких колдовских штучек. Своих шаманов у нас нет. Есть маг неподалеку, на болотах. Он врата к Цитадели не выстроил, не вышло у него. Так что насчет силы его не знаю. У амазонок есть шаманки, но к диким бабам еще подобраться нужно.

Услышав о шаманках, маг изменился в лице. С него исчезла надменность и презрительность, брови съехали к переносице, видно было, что маг глубоко задумался.

Атаман продолжал:

– С нелюдями у нас и вовсе разговор короткий. Было два пленных эльфа, мы их того… Загнали. Любят мои люди охоту пуще родимой матери, не мог я им отказать. Так что начнем, пожалуй, с салей, они из рабов самые бестолковые, а там посмотрим…

– Атаман, дозволь мне! – раздался звонкий, уверенный голос.

Головы обернулись к парнишке-добровольцу, чудом выжившему после утопления и, если верить словам мага, посвященного воде.

– Что ты, Семко? – спросил атаман.

– Дозволь мне послужить общему делу! – сказал парнишка. – Крас отдал свою жизнь, чтобы сагаты смогли получить Талисман. Крас был сильным и отважным воином. Я всегда хотел быть, как он! Чтобы жертва Краса не была напрасной, дозволь отдать свою жизнь магу! Я теперь посвященный воде, значит, и силы у меня больше.

Тонкие губы мага зазмеились в улыбке. Он посмотрел на юного смельчака с интересом.

– Эй! – сказал ему Уль. – На этот каравай рот не разевай.

Сам окинул парнишку долгим взглядом.

– А ведь прав старый черт, заматерел, – пробормотал Уль. – Натура, значит, подвига просит. Эх, лучше бы ты ему ума прибавил… Охолонись, Семко. Свою отвагу ты уже показал сегодня. Куда опять-то лезешь. Итак, вижу, что смелый. Прямо как я в твои годы.

– Спасиб, батя, – смущенно ответил парень, краснея, как девица.

– Я те дам батя! – гаркнул Уль. – Был разговор, Сем. Не дома. Здесь тебе я не батя, а атаман.

– Слушаю! Атаман!

Парнишка встал прямо, словно жердь проглотил.

Аэлло часто заморгала.

– Сын? Как – сын?! – вырвалось у нее, и гарпия тут же зажала рот руками.

– Младший, – сказала ей на ухо одна из женщин. – Старшего, Краса, амазонка, гадина, извела.

– Брестида? – спросила Аэлло.

– Вижу, слышала уже ту историю, – ответила женщина. – Она, тварь. Выведала сначала про Золотой Талисман, а потом прирезала, как собаку. Амазонки Талисман получили. Был бы он наш, от этих диких гадин и следа бы уже не осталось. Один сын у атамана остался, и тот еще оголец. Хоть и смелый, и лицом точь-в-точь Крас…

Аэлло моргала с беспомощным видом, смотрела то на Уля, то на Семко, то на мага.

– Как же он смотрел… как сына его… топят? Я думала, у меня сердце разорвется, а у этого вашего атамана сердца, видимо, и в помине нет.

– Э, милая, – протянула женщина и скупым жестом, словно боялась, что увидят, провела пальцами по щеке Аэлло. – Ты здесь недавно. Привыкай. Наши мужчины бессердечные, это правда. Но были бы мягче, что ж это были бы за воины? Тьфу и позор, а не воины! Мой, давеча, как на салей да ксатанов уходил, так меня кнутом исполосовал, думала, помру.