Владимир Белобородов - Цветок безумия.

– Тренируюсь, – вполне честно ответил мне парень.

Со стороны это действительно выглядело учебой мечному бою, но я-то прекрасно видел, как силы наполняли парня в нужный момент в нужном месте. Глядя на опытных бойцов, я такого не наблюдал.

– Врешь, – вполне резонно заявил я ему, так как чувствовал иное.

– Валейр сказал… – зная о моей особенности определять ложь, опустил взгляд мальчишка, – что каждое живое существо – магическое. И каждый может стать выше себя.

Мать его… Просветитель молодежи, блин. Что сказать в ответ Ильнасу, я не знал. С одной стороны, ему не стать даже алтырем, с другой… ну их, эти игры с орденом. А вдруг?.. Ильнас, видимо, рассуждал так же. Чувствовалась какая-то недосказанность в словах мальчишки.

– Ты говорил обо мне с Валейром?

– Да. Он расспрашивал о том, как появилась у тебя магия…

И вот тут… Вот тут я уловил что «ты» звучало несколько растянуто, то есть на местном наречии – между «ты» и «вы». Я не заметил, когда между нами стала расти граница непонимания.

– Когда наносишь удар, концентрируйся на всей руке, а не на кисти, – взъерошив волосы Ильнаса, дал я совет.

Алтырь из него точно не выйдет, а в остальном… В остальном любые тренировки и есть магия, пусть и неосознанная.

На четвертый день вскрылся интересный факт. Сразу всего масштаба бедствия я не осознал. Просто мысли все время возвращались к кувшинчику в сумке. И, собственно, я не видел большого греха в том, чтобы выпить зелья. Желание возникло вновь уже через три дня. И снова я не понял. Звоночек тревоги прозвучал, когда на дне кувшинчика пробултыхала последняя «доза». В том, что я «магический наркоман», сомнений уже не было. Меня начало «ломать». Суставы выворачивало со страшной силой, при этом я осознавал, что это лишь посылы мозга, а не фактическая болезнь – маг все-таки. Саму голову я осмотреть не мог, но тело было в идеальном состоянии. В свете открывшегося факта усмешка алтыря при передаче мне кувшинчика смотрелась совсем в ином аспекте. Ссс… собака! Тварь! Мускун, ссс… недоделанный. Тех эпитетов, что я выражал в действительности, он точно никогда не слышал. В предпоследнюю ночь я даже не позволил останавливаться на ночлег, чем завоевал кучу минусов к своей карме, но… мне надо было!

К Дувараку мы подъехали в полночь. Ворота были закрыты. Спутники безумно злы на меня. Я… А мне было море по колено. Имей я возможность – сунул бы в рыло стражнику, отказавшемуся нас пускать до утра, но он, к сожалению или радости – даже не знаю, был за воротами.

До того как был открыт проезд, мой десяток уже сидел в седлах. Стражник, ощущая мою нервозность, пропустил нас первыми. Собственно… нас и должны были впустить без очереди. И уж не знаю, как бы получилось дальше, поскольку я намеревался ехать сразу во дворец, если бы не мужик, скромно стоявший у первого трактира. Я, словно пес, с расстояния десятка метров ощутил искомое. Он даже слова мне не сказал, когда я выпрыгнул из седла, – лишь протянул кувшинчик.

Спутники вопросов не задали, хотя от простых воинов веяло презрением. Что такое «орочьи грибы» и «корень сладострастия», они знали. Нет, наркотики здесь были не редкостью и совсем даже не нарушением закона, но среди воинов любая зависимость презиралась. А уж у тысячника…

Десяток я распределил в казармы. Лумм, Ротимур и Ильнас, разумеется, поехали со мной.

Когда я уезжал из Дуварака, то оставил, с неким риском, небольшую сумму Юмиру, дабы он занялся дальнейшим благоустройством дома, но чтобы так… Резная мебель. Роспись по стенам, что является определенным шиком, новые ворота…

– Юмир, сколько я должен?

– Мы уложились в оставленные вами, тысячник, – обрадовал меня «домовой». – Дочь разрисовала стены, я изготовил мебель. Я отчитаюсь, а если что не понравится из мебели – переделаю. Можно и роспись…

– Не надо. Все замечательно. И так видно: вся сумма потрачена с умом.

– Вам два письма. Судя по запаху – от лары.

Ладно запах… к одному из них, безымянному, в смысле – без печати и подписи, прилагался даже цветок фиалки. А содержание гласило, что я обязан уведомить отправительницу о том, что нахожусь в городе. Вот же… рыженькая стервочка. А если у меня несколько лар? Второе тоже было от нее, но уже официально подписанное и, со слов Юмира, пришедшее сразу после моего отъезда. В нем тем же почерком (прокол, однако) передавались пожелания благополучной дороги.

Я отложил письма. Безумно хотелось спать, как и моим спутникам. Правда, они валились с ног от усталости – сказывалась бессонная ночь, а я – от блаженства эликсира. Нет, он не дарил эйфорию, просто само по себе вернуться в обычное, с неиздерганными нервами мировосприятие – уже безмерная радость.

Проснулся я рано. Пока все спали, приготовил себе отвар и вышел во двор. Рассвет только-только начинал брезжить. Бледная дымка тумана наполняла округу влажной свежестью залива. Отогнав все мысли, я наслаждался тишиной. Вот бы каждый день так…

– Доброе утро… – Люйя, выбежав из-за конюшни и не ожидая встретить меня, оторопело встала напротив.

– Рано встаешь… – улыбнувшись, прошептал я.

– Так завтрак надо готовить… – так же шепотом ответила она.

– Ладно, беги. – Ощущая чувство неловкости, исходящее от девушки, я уступил ей дорогу: не пристало скромной девице находиться наедине с мужчиной.

Уже у крыльца она остановилась. Я ощущал спиной некое любопытство. Постояв несколько секунд, Люйя, не решившись задать вопрос, исчезла в доме. Забавно. Почему-то вспомнился Дайнот и наши разговоры с ним. Теперь я начинал понимать его манеру общения. Зачастую эмоции говорят больше, чем слова.

– Хорошо-то как! – вышел на крыльцо Лумм.

– Согласен, – поддержал я его. – Ты знал о том, что мне подсунул Валейр?

– Умеешь испортить начало дня… Нет, но перед Дувараком догадался. Какие планы на сегодня?

– Давай отдохнем? В смысле никуда не пойдем.

– Люди в казармах. Надо на довольствие поставить.

– И кто из нас портит настроение? Вот ты и съездишь.

– Нам тоже в канцелярии отметиться надо.

– Эх…

Завтрак был хоть и скромен – яичница на сале мускуна (я был бы удивлен, найдись у Юмира деликатесы), но по-домашнему вкусен. После того как нехитрая снедь была снесена четырьмя мужиками подчистую, я потребовал от Лумма и Ротимура по четверти империала на продукты.

– Что так много? – проворчал последний.

– Могу еще на расходы по содержанию твоей возлюбленной взять.

Ротим, не ответив, сосредоточенно отсчитывал монеты. Мы с Луммом переглянулись. У обоих мелькнули улыбки. Раньше друг бурно реагировал на намеки о чувствах к Люйе.

Бюрократия – это сила. И хотя здесь она была в почти зачаточном состоянии – сказывались цены на бумагу, освободились мы с Луммом только в третьей четверти дня. Я бы заставил Лумма все сделать, но… так уж вышло, что приказ о назначении Ротимура десятником не пришел в крепость, поэтому пришлось доказывать его статус путем поднятия канцелярских документов. А простым воином он быть, видите ли, отказывался.