Владимир Белобородов - Цветок безумия.

Через луну мы достигли Сварбского локотства, где черносотенник отдал мне пять бутылок эликсира и письмо Оскорана. В письме тысячник просил (разумеется, просил , как же…) приехать к следующему большому императорскому приему в Дуварак. Снова в качестве клоуна, не иначе. Ехать не хотелось, но и так вот скитаться по дебрям этой не очень гостеприимной для меня страны тоже надоело. Надо разобраться в происходящем вокруг.

Когда долго едешь по однообразным дорогам, мозоля заднюю часть, и ночуешь в третьесортных комнатах (правда, надо отдать должное, с первой красавицей страны), поневоле начинают просыпаться философские мысли. Мне, например, пришло в голову, что все мое пребывание в этом мире есть бегство. От чего я бежал?.. Куда?.. Это уже второстепенные вопросы. Навязчиво лелеялось мнение, что от себя. Именно в этот промежуток моей жизни я вдруг осознал, что я маг. Пусть и не такой, каким был недавно, – сил значительно поубавилось, но маг. То есть существо, априори стоящее на более высокой ступени развития. Нет, «корона» не давит. Это действительно так. И почему я должен бояться простых смертных? Почему должен быть пешкой в их игре? Императоры, орденские, локоты… Все они – лишь люди из плоти и… крови!

В Дуварак я явился, как и велено – буквально перед следующим императорским приемом; время специально выгадывал – не хотелось в кулуары дворцового гадюшника. То есть просторы Руизана я бороздил ровно год. Вообще, очень небольшой материк. Мы с Ласой пару лун прожили на восточном побережье, прямо у моря. Сказочное время. Сказочная девушка. Нет, я не влюбился. Но она милая. Очень. К тому же красивая. Безумно. Я наслаждался все это время и изредка даже подумывал оформить документы какого-нибудь горожанина и остаться там навсегда. Съехать пришлось внезапно, бросив весь купленный скарб. Благо его было не так уж много. Причиной очередного бегства стали карающие, заехавшие в городок. Проверять, по мою душу или нет, я не стал. Появление пятнадцати магов-воинов не предрасполагало к сомнениям.

– Я уже волноваться начал, – широким шагом подойдя ко мне, произнес тысячник, улыбаясь.

– Заметил. Поисковая печать аж горит, – ответил ему, склонив голову.

Я действительно ощущал, когда меня искали, – узор на предплечье начинал зудеть.

– Ты изменился.

– Столько времени отдыхать… Зачем звали?

– И манера разговора стала уверенной. Теперь говоришь как тысячник. Император пожелал видеть тебя на приеме. Ты ведь легенда… Присаживайся. Вина?

– Не откажусь. И кто же напел ему?

Оскоран жестом сделал знак слуге, и тот наполнил бокалы.

– Не совсем понял. Что значит «напел»?

– Подсказал. Надоумил.

– Не стоит так резко. Не забывай, кто мы, а кто он.

– Я и не забываю. Поэтому и спрашиваю. Вот он взял и сам вспомнил?

– В преддверии большого приема вспоминается разное… Ты герой прошлого приема. Твое присутствие просто обязательно. Не находишь?

– Возможно.

Ну не рассказывать же дракону о том, что во дворце даже муха не пролетает просто так. Он и сам это знает. Все равно ведь найдет оправдание.

– К тому же, – продолжил дворцовый дракон, – орден оказался в опале. Сейчас не в их интересах вспоминать прошлые обиды. Так что… ты почетный гость. Держи приглашения, – Оскоран вынул из шкатулки свиток. – тебе и любому кого пожелаешь. Лары приглашенных, разумеется, проходят без бумаг. Только у меня просьба… Не приходи с балессой. Я, кстати, очень удивлен, что она все еще жива. Надеюсь это не трогательные чувства?

– Нет. Чем помешала балесса?

– Ума ты не набрался… Я понимаю твою злобу на плечо, но не надо бередить его старые раны. Он в полной мере наказан. Считай это моей прихотью. Но прихотью, направленной на то, чтобы уберечь тебя от необдуманных поступков.

– Кого надо убить в этот раз?

– Ты ведь не с ларой говоришь. Зелья не хватило? Я несколько не рассчитал. На выходе получишь.

По времени, которое я отсутствовал в столице, мне действительно не должно было хватить удерживающего эликсира, поэтому я решил подыграть, изобразив наркоманскую зависимость:

– Буду рад. Я уже могу идти?

Разговаривать с тысячником не хотелось. От его слов веяло лестью, а от самого – неким… презрением, что ли.

– Разумеется. До встречи на приеме, – кивнул, отпуская, Оскоран.

В тени дворцового сада я откупорил зелье. В душе взыграла гордость за себя свободолюбивого. Когда я забирал у черносотенника сварбской тысячи зелье, меня прямо трясло от желания. С трудом поборов наркомана внутри, я тогда разбил все пять бутылок, но спустя час готов был развернуться и ехать назад: выгрызать землю, куда впиталось зелье. Было очень тяжело. Теперь же… Ну да, вроде тяга есть. Но даже тягой в полном смысле слова не назвать. Так… желание. За мной следили. Причем довольно умело – я не мог определить, откуда чувствуется взгляд. Стараясь избежать излишней демонстративности, я приложился к сосуду, заткнув языком его горлышко, чтобы, не дай духи, не попало. Мм… на языке сладко защипало. Даже пульс слегка участился. Нет… Наркоманов бывших не бывает.

– Странно нас везут, – произнес я риторически, глядя в окно кареты.

Ехали не как обычно, а через центральные ворота дворцовой стены.

– У восточных ворот что-то случилось, – прокомментировал Лумм, сидевший напротив.

Разумеется, как только я оказался в Дувараке – без присмотра никуда. Да еще какого присмотра! В этот раз меня охранял десяток из тысячи Оскорана! Это честь! Со слов дворцового дракона, такая предосторожность лишней не будет.

– Стой! – Я кулаком ударил в стенку тарантаса, как только выехали на площадь перед дворцом.

– Ты чего? – спросил Лумм.

– Интересно. Это что такое?

Вдоль стены стояли клетки с людьми.

– Это нововведение плеча. Обреченные на казнь.

– То есть?

– Через полдесятины – день казней. Плечо решил, что негоже преступникам красоваться столь мало на эшафоте, и распорядился выставить их на обозрение. Теперь на день вывозят сюда клетки. Народу нравится.

Простой люд действительно прохаживался вдоль клеток, рассматривая в них забитых бедолаг. Но меня заинтересовало это действие не по причине человеколюбия. Мне показалось, что в крайней клетке сидел… Шрам!

Я открыл дверь и вышел из кареты.

– Ближе нельзя, – произнес стражник, стоявший у клеток, останавливая меня.

Точно Шрам. Лица не видно – спит, опустив на подбородок голову, но это точно он.

– Почему? – задал я вопрос, не глядя на преграждающего мне дорогу воина.

– Распоряжение такое.

– Лумм… – повернулся я назад.

– Они не из дворцовых, – развел руками старший воин. – Это из дуваракской тысячи, а я же теперь дворцовый. Не имею права приказывать.