Юрий Гаврюченков - Опасный лаборант

Выработав план, Денис перестал рассуждать. Собранный, как сжатый кулак, интеллекта он теперь имел не больше, чем в кулаке. Воля вытеснила мысли. Денис взлетел по трапу, задержался на миг, чтобы судно накренилось на правый борт и приостановилось, выпустил поручень, съехал к фальшборту, схватился за леер. Когда «Мона Лиза» начала заваливаться на подветренный борт, побежал, уцепившись согнутой в локте рукой и перехватывая на мгновение, когда требовалось пропустить стойку леера.

Крупные брызги нещадно хлестали в морду. Но, то ли ветер начал стихать, то ли шхуна, набрав балласта, сделалась остойчивей, качало заметно меньше.

Крен на правый борт. Момент покоя. Судно начинает уваливаться обратно.

Денис выпустил леер, перебежал к носовому трапу и спустился на жилую палубу.

Переборка, раздраенная дверь, за ней коридор, сверкающий как новогодняя гирлянда стробоскопическими всполохами. Коридор затопило выше комингса. В нём плавали спасательные жилеты, надувшиеся от попадания в воду, включившие поисковые огни и бесполезные в акватории с пришельцами радиомаячки. В луче фонаря сияли светоотражающие полосы и огненная сигнальная расцветка.

– Есть!

Муромцев ринулся к ним, выловил первый попавшийся. Надел, застегнул, затянул на пряжках силовые стропы. Поисковый огонь слепил глаз, но это было терпимо.

«Где у них спасательные плоты?» – приободрённый удачей, Денис был готов к следующему шагу. Добыть аварийный плот и отсидеться до рассвета в рубке, чтобы находиться в виду «Чёрного песца», когда он приблизится и вышлет шлюпку. Ну, а если придётся срочно покинуть судно в темноте, на плоту и в жилете оказаться в открытом море значительно лучше, чем просто в жилете. Есть шансы, что тебя увидят и подберут. Вероятность того, что с борта судна, а не с летающего аппарата, заметят человека среди волн, стремилась к нулю.

Итак, плот! Где он может быть? Не зная обычаев бортовой жизни на «Мона Лизе», следовало искать в местах, отведённых для размещения плотов по инструкции, то есть на специальной раме возле бортов верхней палубы. Ничего похожего на контейнеры СОЛАС Муромцев не мог там припомнить. Возможно, их вообще на судне не было. В Диких Водах к этому относились беспечно. На «Морской лисице» из спасательных средств держали одну маленькую надувную лодку, а на «Чёрном песце» полагались на шлюпки. Здесь тоже могли думать по старинке. С другой стороны, компактный плот на шесть или на десять человек вполне мог храниться в форпике или пустующей каюте, отведённой под кладовую.

– Бардак начинается с не пришитой пуговицы, а заканчивается выстрелами в карауле, – прошептал Денис заученную в армии мантру.

Вместо стрельбы в карауле с неопределённым исходом бардак на «Мона Лизе» сулил гарантированную гибель в море.

«Сто пудов, что тут крандец тоже начался с утерянного гюйса», – Муромцев подошёл к ближайшей каюте и открыл дверь, чтобы проверить, есть ли за ней что-нибудь полезное. Вдруг лежит ПСН-6 или хотя бы спущенная автомобильная камера?

В каюте был кавардак. Плавало постельное бельё, журналы, какая-то одежда. Спасательного плота не было. Держась за дверь, Муромцев переждал крен, обернулся и его чуть не схватил высокий тёмный человек. Лаборант отскочил. Человек надвигался, одной рукой опираясь о переборку, а другую вытянув и растопыренными пальцами хватаясь за воздух возле лица Дениса. Глаза были зажмурены. Судно качнуло. Они полетели к левому борту. Массивный, наголо бритый квартерон с мясистым носом и толстыми щеками замычал. Он оттолкнулся и шагнул к Денису. Короткие крупные пальцы цапнули пустоту.

Человек был ужаснее всех пришельцев вместе взятых. Денис шарахнулся и принялся тыкать его в грудь, как рапирой, ножом, который сам оказался в руке. Муромцев не помнил, как его выхватил.

– На, сука, на! На! На! Тварина… Сдохни, мразь! – в экстремальной ситуации Денис предпочёл сначала заколоть, потом спрашивать.

Были слышны только хлопки, с которыми туповатое остриё протыкало синтетику спасательного жилета.

Казалось, нож не пробивает тело ночного гостя. Он втыкался неглубоко. «Мона Лизу» качнуло. Они переместились к другой стене коридора. Темнокожий моряк заорал, но в тот же момент нож глубоко утонул в его груди, войдя по самую рукоятку – Муромцев случайно попал мимо грудины и рёбер. Моряк схватился обеими руками, но шхуну опять завалило, клинок выехал у него промеж ладоней, он потерял равновесие и повалился навзничь, а лаборант остался стоять с тесаком навытяжку. Моряк с «Мона Лизы» бултыхался в воде, спасжилет поддерживал его. Булькал, плевался кровью – клинок проткнул лёгкое. Денис развернулся и бросился наверх. Обыск форпика и кают был забыт.

Трюмная обстановка ломала любые планы.

Выскочив на шлюпочную палубу, лаборант с перепугу едва не списался за борт. Поехал босыми ногами по настилу, но успел раскорячиться как краб. Затормозил задом о фальшборт, переждал, когда судно качнёт обратно, торопливо отбив чечётку босыми ногами, по диагонали достиг рубки.

Успел.

Плечом впечатался в переборку, едва не выронил окровавленный нож и, держа его перед собой, заскочил внутрь, споткнувшись о комингс и едва не снеся себе полбашки. Осмотрелся, запалённо дыша и едва соображая, что видит и где находится. В рубке не было ни единой живой души. Хотя бы на время можно укрыться в безопасности.

Улучив момент, Денис задраил дверь.

– Что это было? – выдохнул он.

Вопрос, на который ответ он дал сам себе, не был задан напрасно. И хотя Муромцеву было до помутнения рассудка страшно, поиск объяснения помог унять хаос в голове и успокоиться, насколько это было возможно.

В трюме был не зомби. Никакой не мертвец, а живой товарищ по несчастью, который зашкерился от убийц во время резни и потом так же искусно укрылся от старпома. Возможно, его тут специально оставили за грехи или он спятил от страха и его бросили. А сейчас он услышал человеческую речь и вышел посмотреть, кто явился посреди ночи. Явно же не пираты? Оказалось, гидроматрос.

Денис вознамерился покинуть «Мона Лизу» любой ценой, пока на него не навесили безвинную жертву и не причислили к пиратам на полном основании, повязав кровью, чтобы в случае неподчинения сдать полиции.

Лаборант не раздумывал над тем, как пираты понесут заявление в участок. Он даже подумал, что коллеги по институту смогут всю жизнь держать подчинённого на коротком поводке. Он хотел теперь одного – пустить ко дну «Мона Лизу» или не возвращаться в Россию вовсе.

Денис приник к иллюминатору. Ходовые огни поменяли положение. «Чёрный песец» развернулся и огибал риф, чтобы зайти с подветренной стороны. Двигался малым ходом, садил прямо по курсу плотным галогеном поискового прожектора. Несмотря на эхолот, корабль рисковал напороться на камни, но пираты хотели снять члена экипажа, не дожидаясь рассвета.