Тимофей Бермешев - Альма

— А тебе не кажется, что находясь за столом с дамой невежливо отвлекаться на посторонние предметы? — поинтересовалась она.

— Не кажется, — с набитым ртом проворчал я, — ты еще скажи, что я тебя развлекать должен.

— Ну, вообще-то по этикету, как раз и полагается…

— Если следовать всем его правилам, то уйдешь из-за стола злым и голодным. И вообще, я у себя дома.

— Но это же не значит, что нужно вести себя как…

— Как кто?

— Как ты!

— О, Боже, — я закатил глаза, — эти женщины воистину неисправимы. Первый раз у меня в гостях, а уже строит и учит жить.

— Интересно, в ваше время, все такие грубые мужланы, или это мне просто так повезло? — брезгливо поморщилась она.

— О, нет, что ты, — улыбнулся я, — если ты выглянешь в окно, то можешь уже сейчас обнаружить там многих достойнейших личностей. Вон, к примеру, компания весьма интеллигентных молодых людей собралась обсудить новые веяния в литературе и кино. Они одеты в черную спортивную одежду с белыми полосками, пьют пиво и громко смеются. Ну, а что поделаешь, наш кинематограф в последнее время вызывает либо чувство жалости, либо смех.

— Ты говоришь про тех, что забрались с ногами на скамейку и сидят на ее спинке? — она решила посмотреть, куда я показываю.

— Так осень же! Холодно просто так сидеть.

— И ругаются матом как портовые грузчики.

— Это от избытка чувств.

— А обсуждают они вовсе не искусство, а женщин, причем в весьма противной для меня форме.

— Так все разговоры в мужском коллективе обычно вами и заканчиваются. Чего тут удивительного?

— Ты издеваешься надо мной?

— Чуть-чуть, — улыбнулся я, — не пытайся исправить новое общество под себя. Просто попробуй его сначала изучить, понять, почему сложились те или иные традиции и обычаи, а уж потом судить и как-то к ним адаптироваться.

— Ты говоришь как мой отец, — грустно сказала она.

— Значит твой отец весьма умный и правильный в чем-то… хм, вампир.

— Не называй нас так, пожалуйста, — попросила она, — у этого слова плохие ассоциации, и в нашем обществе оно считается оскорблением.

— Ну, извини, — пожал плечами я, — не знал. А как мне тогда вас называть?

— Можно просто бессмертные.

— А мы, значит, выходит смертные? — уточнил я.

— Ну, да, — удивленно посмотрела она, — разве это не так?

— Все так, — хмыкнул я, — но звучит уж больно неприятно.

— Это действительность, — она пожала плечами и медленно начала есть, — а ты неплохо готовишь. Не так хорошо как хотелось бы, но весьма сносно.

— Нет, ну вы посмотрите, какая привередливая попалась! — возмутился я, — Если что не нравится, то готовь в следующий раз сама.

— Я чем-то опять тебя обидела? — удивленно спросила она.

— Тем, что я к тебе в повара не нанимался, — пояснил я, — ты хоть и пытаешься общаться со мной в новой для тебя манере, но видно, что это тебе не так уж и свойственно. Милая, крепостное право отменили уже при твоей жизни. И я не собираюсь бегать вокруг тебя, выполняя приказы, и крича от усердия «ваше благородие!».

— Да, как ты смеешь! Ко мне обращаются не иначе как Ваше Императорское Высочество!

— Ух, ты! — у меня отвисла челюсть, — так ты что, Великая Княгиня? Ты была в родстве с императорской семьей?!

— Да, в те времена я носила такой титул — утвердительно кивнула головой она, — но в родстве с императором я не была. Почему ты так думаешь?

— Обалдеть… — протянул я, — хм… ну да, реформу ведь провели уже в восемьдесят шестом.

— Какую реформу?

— О том, что подобный титул могут носить только родственники императора. Дети и внуки.

— Понятно… а какой чин имеешь ты?

— То есть, судя по моей морде, на титул я даже не претендую?

— Я не это хотела сказать, — слегка смутилась девчонка, — просто…

— Да понимаю, как я выгляжу, — пришлось отмахнуться рукой, — я холоп, неужели не понятно по тому, как я говорил про «ваше благородие»? Да и вообще за весь разговор.

— Что?! Я думала, ты шутишь! Да ты..! — она просто не находила слов от возмущения.

— Он самый, — согласно кивнул я, — так что не надо праведного возмущения. Дворянства в России дано уже нет. Всеобщее братство и практически равенство, так сказать. Не то, что Великого Князя, захудалого барона днем с огнем не найдешь.

— Да как такое вообще возможно?!

— Я же говорил тебе, что Империи больше нет, — пожал плечами я, — давай так. Ты мне расскажешь немного о себе, и вообще о вашем виде. Не возмущайся, — предупредил я, видя ее уже открытый ротик, собиравшейся ответить категорическим отказом, — про вас почти ничего неизвестно, и я не хочу оказаться глупой ситуации из-за своего неведения. Открою вот утром случайно свои портьеры навстречу солнышку и зажарю тебя до хрустящей корочки, оно тебе надо?

Уже собравшаяся, что-то возразить девушка, слегка сникла и покачала головой.

— Ага, значит про солнце это правда? — обрадовался я.

— Да. Оно испепеляет нас за считанные мгновения. В этом старые легенды не врут.

— А чего еще вы боитесь? Чеснок, серебро, осиновый кол?

Она просто засмеялась и, постучав себя пальцем по лбу, указала на серебряную подвеску на своей груди.

— Ну да, ну да, — согласно покивал я, — старею видать. Ладно, пойдем в комнату, там удобнее будет разговаривать. Тебе чипсы захватить?

— А что это? — она с любопытством уставилась на яркий пакетик с надписью «Lay/s».

— Значит, захватить, — кивнул я, доставая из шкафчика еще пару пакетов картошки с сырным вкусом, и отправился в зал, — так вот, — продолжил я, усадив ее на диван, и показав как правильно открывать пакеты, — выходит, что из всего, что говорят нам легенды, правдой оказался только солнечный свет.

— Выходит что так, — согласно кивнула она, осторожно пробуя угощение, — Ммм! Вкусно!

— Рад, что тебе понравилось. Тебе, кстати, иконы не мешают? — поинтересовался я, указывая на маленькую полочку в книжном шкафу.

— А чем они мне могут помешать? — удивилась она.

— Ну… ты ж, как бы это помягче так выразиться… нечисть?

— Что?!?!

— Ну, по поверьям, все вампиры боятся креста и святой воды.

— Да как ты смеешь! Я вообще-то верующая!

— Чего?! — теперь уже у меня отвисла челюсть.

— То, что слышал! Я православный человек, и не хочу, чтобы меня приравнивали к какой-то нечисти! Да как ты вообще мог такое подумать!

— Обалдеть, — протянул я, плюхаясь на кровать, — верующий вампир.

— Я не вампир, сколько раз можно тебе повторять!

— Ладно — ладно, бессмертная, так лучше?

— Да.

— Все равно дико звучит. Ты еще скажи что крещеная.

— Не скажу, — слегка отвела в сторону взгляд Асерана, — я считаю, что это не совсем правильно для таких, как я.

«О, вампирами мы себя не считаем, но комплекс, выходит, остался», — подумал я. Впрочем, что я знаю об их обычаях? Девчонка и так в шоке от того что с ней произошло, изо всех сил пытается принять новую реальность и ей соответствовать, но известия о крахе ее привычного мира, все же берут свое. Выбывают из колеи. Это видно уже по тому, как она проговаривалась о своем народе. Пусть косвенно, пусть незначительно на ее взгляд, но для меня и эти крошки имеют огромную ценность. Немаловажную роль играет и тот фактор, что она еще весьма молода. Время, проведено ею во сне, в расчет можно не брать. Плюс ко всему, раньше люди были совершенно другие. Нет, конечно, ушлых хватало всегда и во все времена, но в наш век информационных технологий и тотального мошенничества, все прочие жулики у нас за углом постоят. Собирая это в кучу и, учитывая ее удивление, такое состояние дел идет мне только на пользу. Но вряд ли это продлится долго, она уже начала приходить в себя и скоро от нее мало чего можно будет добиться. Впрочем, неважно, гораздо проще попытаться стать для нее другом, чем противником. Хоть мы и из разных видов. Блин, ну почему я не могу относиться к ней как к врагу? Во мне до сих пор бурлят его чувства к ней. Или же это мои чувства прошедшие сквозь почти полтора столетия? Да нет, это уже полный бред.