Грэм Макнилл - Кузницы Марса [трилогия]

Водан устремился к непослушному тиндалосу. Символы угрозы сверкали вокруг него, и уцелевшие сервиторы отступили от визжащего гнева. Даже они поняли, какая ужасная угроза исходила от этого существа.

Он врезался в наблюдавшую гончую ада.

Удар был свирепым. Металл прогнулся, когда существо отлетело назад.

Перекрывающие рёбра пластины разорвались и прогнулись внутрь, а две ноги отломились. Тиндалос взревел, но покорно склонил спину, и в этот момент сверкающие изумрудные дуги света замерцали под повреждёнными участками. Пластины рёбер начали разворачиваться, новые конечности уже вытеснялись из архаичного тела.

Удовлетворённый, что щенок не нарушил свой гейс, Водан повернулся, собираясь прервать насилие пирующей гончей.

Но было уже слишком поздно.

Тиндалос задёргался, алые линии протянулись по его бьющемуся в судорогах телу, словно жгучая инфекция. Он взвыл, когда запрещающая сила гейса Телока взорвалась беспорядочной разрушительной бурей. Древние технологии в его теле расплавились в чёрный шлак, триллионы биосинтетических нервов и корковых синапсов вспыхнули, словно фульминат.

Тончайший чёрный пепел посыпался из тела инертной машинной кровью.

Гончая ада буквально развалилась по швам, послышался звон деталей, когда её серебристо-стальные части начали падать в рудный котлован. Блестящий металл почернел, когда протоколы самоуничтожения выпустили ультрабыстрые организмы феррофага в атомную структуру, что буквально омертвило тело и превратило в прах.

Тиндалосы собрались вокруг Водана. Он показал им красный след добычи. Они дрожали и щёлкали зубами, нетерпеливо желая броситься по следу к его источнику, но он быстро остановил их, заставив наблюдать за тем, как ветер разносит пепел их брата.

Плохое. Мясо.

Котов хорошо разбирался в агрессивных машинах и неуступчивых кодах, но бинарные системы универсального транслятора оказались одними из самых запутанных, с которым он когда-либо сталкивался. Гудящие рои машинного языка скрывались в глубинах системной архитектуры и без необходимых кодов доступа Котов не мог запустить обряды пробуждения в командных уровнях консоли.

< Может вы и безумный гений чистого зла, Телок, но вы создали ужасный код. >

< Согласна, > произнесла Павелька с другой стороны центра управления.

Центр управления располагался в пятистах метрах над уровнем земли, на вершине центральной колонны, которая поднималась внутри огромного полого цилиндра универсального транслятора.

До входа в транслятор они добрались без происшествий, а широкое основание грандиозного сооружения пронизывало множество округлых арок. Внутри башня представляла собой немногим больше чем колоссальный дымоход, вдоль стен которого протянулись алюминиевые трубы не менее семи метров в диаметре. Они устремлялись вверх, соединяясь с огромными вентиляционными механизмами и фильтрующими устройствами, пока не исчезали из вида.

Имперцам пришлось оставить рудовоз прямо за одной из арок. Пол башни был фактически забит запутанным лабиринтом ревущего оборудования, фильтров и вакуумных насосов. Воздух гудел от пульсации бьющегося сердца башни и клубов сернистых паров, выдыхаемых каждой машиной. Создавалось впечатление, что перед ними армия спящих зверей, которые только и ждут, когда неосторожный нарушитель разбудит их.

Эльдары сдержали слово. Как раз когда Чёрные Храмовники и кадианцы входили в универсальный транслятор, Бьеланна и её воины появились из-за ближайшего оборудования, словно просто ждали их появления.

Каждая поверхность внутри башни блестела влагой, а воздух стал душным из-за тяжёлых паров. Белый осадок скапливался на открытых участках железа и камня, и там, куда он капал, вырастали похожие на стекловидные зубы сталагмиты.

В центре зала возвышалась колоссальная колонна, вокруг которой по крутой кривой поднималась эстакада до высоты в полкилометра. И на вершине этой эстакады располагался активационный центр универсального транслятора, круговая галерея с эллиптическими мостками, ведущими в другие башни и сооружения снаружи.

В центре активационного центра стоял круглый механизм управления, изобиловавший медными дисками, консолями с мигающими драгоценными камнями и множеством рычагов с железными ручками, которые не отличались от тех, что можно было встретить на мостике “Табулария”. Сколь архаичным ни выглядело это устройство активации, Котов с облегчением увидел, что, по крайней мере, центр оснащён разъёмами загрузки/выгрузки.

Пока воины высматривали признаки преследования, Котов и Павелька подключились к центру управления. Котов сказал Танне, что верит, что сможет активировать универсальный транслятор, но теперь у него появились сомнения.

< Машины Телока воинственные, > сказал он Павельке в общем ноосферном пространстве центра. < Их духи напоминают побитых дворняжек, которые боятся откликнуться на чужой зов. >

< Они никого не знали кроме Телока, > ответила Павелька. < Один Омниссия знает, сколько столетий прошло с тех пор, как они чувствовали чужое прикосновение. Они стойкие, но не несокрушимые. >

Мало способов общения являлись столь же чистыми, как общение внутри машины. Общение смертных представляло собой неэффективное сочетание звуковых и соматических сигналов, когда значительная часть неотъемлемого значения зависела от предшествующего опыта, невербальных интонаций и ситуативных маркеров.

В диалогах Механикус не было места подобной двусмысленности.

Войти в общение с другим магосом означало узнать его столь же глубоко, как возлюбленную ну или, по крайней мере, так говорили Котову. Сокровенные мысли становились доступными, хотя только настоящий грубиян выйдет за пределы обычных границ общения, чтобы узнать все тайны товарища-магоса. Эти потоки информации являлись взаимными, и что делал один, мог сделать и другой.

Поэтому Котов не стал вторгаться дальше символов осуждения, которые прочитал в ноосферной ауре Павельки. Архимагос Адептус Механикус обладал правом знать всё о тех, кто служил под его началом, но ни время, ни место не подходили для того, чтобы воспользоваться этой привилегией.

< Постарайтесь не позволять отражённой боли раны отвлекать вас от просьб кодам активации пробудиться, > сказала Павелька.

< Легче сказать, чем сделать, > произнёс Котов, и добавил бинарное ругательство, когда активационные коды башни уползли ещё глубже в ядро машины. < В любом случае это не влияние какой-то фантомной боли. >

< Тогда что же? >

Котов ответил не сразу, любое признание неудачи для него было настоящей анафемой:

< То, что я столь полно потратил впустую десятилетия своей жизни на поиски того, что никогда не стоило находить. >