Сергей Спящий - Одинокая республика.

Повелителю требовались здоровые, готовые к работе низшие. Больных отдавать было нельзя, поэтому их хозяин отдал смутьянов, неуживчивых и дурных на голову — всех доставляющих проблемы.

Потом их долго гнали, как пастухи перегоняют скот. Кормили плохо, но всё же кормили, поэтому умерло не так много. Постоянно пополняемая толпа смутьянов и оборванцев, контролируемая всего лишь несколькими магами, медленно передвигалась по дорогам домена. Возможно здесь-то и можно было сбежать. Но проблема состояла в том, что Мате некуда было бежать. Её нигде и никто не ждал. Сама она считала свою жизнь конченной и поэтому просто брела вместе с остальными. Понемногу пары ядовитого леса выветривались, и девушка начала подавать признаки жизни и интересоваться окружающим. Однако долгий путь уже подходил к концу.

Затем произошло нечто непонятное. Одного из магов-погонщиков убили. Причём убили без применения силы, она бы почувствовала, но убили так быстро и эффективно, как это могут делать только аристократы. Странные то ли низшие, то ли настоящие люди (то есть высшие) в странных одеждах сначала пообещали накормить, а после стали раздавать одеяла.

Одеяла были такие же странные, как и их дарители. Тёплая, толстая ткань, хорошо удерживающая тепло. Цвет ткани насыщенный, что должно указывать на дороговизну самого одеяла, но их раздали буквально каждому. С дорогими вещами так не поступают. К тому же два разных одеяла были полностью одинаковыми вплоть до узора и фактуры ткани. Как такое возможно?

За неожиданное богатство начались драки. Сильные, но глупые, спешили отнимать у слабых. Почему глупые? Потому, что здесь и сейчас явно всё будет так, как хотят эти странные люди. Именно к ним их гнали. К ним повелитель домена приказал привести толпу низших.

Заметив, как какой-то здоровенный лоб отнял у едва знакомого паренька (его, как и Мату, забрали с корчевания мокрых ядовитых лесов) только, что переданное тому одеяло, девушка бросилась на хапугу. Путь тот был больше её, но также, как и она, ослабел от голода и долгого пути. Яростный напор принёс ей победу. На секунду Мата задумалась что делать с доставшимся одеялом, как один из странных людей протянул ей ещё одно. Тут она думать не стала и бросила второе пареньку.

— Почему ты не оставила себе и второе? — спросил странный человек. Он говорил медленно и с жутким акцентом, но Мата поняла.

— Я старшая, — с вызовом и потаённым страхом (а вдруг он не согласится), она посмотрела на странного человека — видимо одного из их новых хозяев, — старший присматривает за младшими.

— Почему тогда оставила первое одеяло себе?

Мата пожала плечами: — Ночуя без одеяла я рискую замёрзнуть. Ослабевший или больной старший — не старший. Если не старший — забоится о младших не должен.

Странный человек хмыкнул и пошёл дальше. Свернувшаяся внутри Маты пружина немного отпустила.

Крутившийся рядом паренёк с осторожностью подошёл к Мате. В больших котлах на кострах готовили еду. Вкусный запах наваристой похлёбки плыл над полем будоража голодную толпу. Закутавшись в одеяла, чувствуя себя в них в тепле и защищённости, они встали в очередь к ближайшему котлу. Арт, как звали её первого грах-ти, то и дело бегал вперёд, проверяя, что еда не закончилась. Один раз он вернулся не один. Вместе с ним пришли парень, ещё младше Арта, и две девчонки. Пришедшие попросились к ней в грах-ти. Почувствовав окончание пути, низшие привычно разбивались на группы. Мата приняла их и дальше они стояли в очереди впятером.

Похлёбку раздавали в лёгких, но удивительно долго сохраняющих тепло, чашах. Невероятно, но вместо того, чтобы кормить из одного котла, каждому дали чашу. И ложку из какого-то чудного, слишком лёгкого, метала. Как будто странные люди не знали цены вещам или были настолько богаты, что могли позволить себе направо и налево раздавать чаши и столовые приборы.

От сытной еды, от так легко приобретённого «старшинства», у Маты кружилась голова. Хотелось сесть в тихом месте и всё тщательно обдумать. Одно она понимала уже сейчас — странные люди слишком странные. Их зашкаливающая странность давала Мате некоторый шанс получше устроить свою, как она думала ещё вчера, конченную, жизнь. Может быть ещё ничего не закончилось. И даже возможно, что впереди её ждёт что-то хорошее. Если странные люди дадут ей шанс хоть на что-то — Мата ухватиться за него зубами. Она знала это.

Заметив проходившего мимо странного человека, Мата окликнула его. Чтобы выделиться из массы остальных, она решила, как можно чаше быть рядом с их новыми хозяевами, чтобы в нужный момент оказаться полезной и быть возвышенной над остальными.

— Господин, благодарим за еду и заботу. Кому мы должны вернуть эти чудесные чаши?

— Какой я вам господин. Такой же человек, как и вы.

Это было неправдой! Вряд ли он больше месяца брёл по дорогам, стачивая о них свои ноги. Вряд ли позабыл, когда в последний раз ел досыта, только сегодня вспомнив, какого это быть сытым. Им ночевать в лесу, а он идёт к себе домой через блестящий, будто бы сделанный из металла, забор. Мата ужасно разозлилась. Так сильно разозлилась, что забыла свои недавние планы.

— Господин идёт в сверкающую крепость, мы остаёмся здесь. У господина необычная одежда, у нас одеяла и лохмотья. Господин знает много, мы не знаем ничего. Господин шутит, утверждая, что он такой как мы.

Странный человек смутился. Его смущение испугало Мату, только сейчас осознавшую меру собственной дерзости и представившую возможное наказание за неё.

— Ты необычно говоришь, Мата.

Она заставила себя ответить: — Я обучалась в школе вторичных искусств Сан-Тирлема, господин.

— Пожалуйста не называй меня господином. Это неприятно. Зови Константином Игоревичем или Константом.

Но похоже странный человек вовсе не собирался наказывать её. Константин Игоревич, Констант — что это имена или название должностей? Кто этот странный человек. Господин? Слуга? Настоящий человек, умеющий управлять силой или псевдочеловек-низший? Очень много вопросов и ей важно сейчас не ошибиться.

— Посуду оставьте у себя. Утром позавтракаете и потом выбросите.

Выбросите?! Наверное, она неправильно поняла из-за акцента. Под одеждой Мата сжала припрятанную ложку. Та была холодной и гладкой. Ощупью прощупывался укрощающий верхний край ручки узор. Выбрасывать сделанные с таким искусством вещи? Нет, наверное, она неправильно поняла.

— Спокойной ночи.

— Ночь может быть неспокойно, гос…, Константин Игоревич?

— Нет. То есть да. Здесь вам ничего не угрожает, это просто такое пожелание, — объяснил странный человек, — у нас дома так говорят, когда собираются ложиться спать. Спокойной ночи, Мата.