Евгений Клевцов - Диверос. Книга вторая

В общем, и Академию, и гарнизон – на ноги, народ с площади разогнали, всех кто в оцеплении стоял – на допрос, посвященных из Совета, всех кроме Нье Анэ с его братией, запрягли город прочесывать. Говорят, к санорра тоже хотели обратиться, да передумали – стыдно.

– И как?

– Да никак, – махнула рукой Грейцель. – Никаких следов не нашли.

– Точно, – подтвердил Девирг. – А потом и алворд сам из поездки вернулся. Ну, делать нечего – рассказали ему. Старикан, когда после новости в чувство пришел – вызвал всех к себе. Доверенного своего тоже за компанию. И выяснилось тут, что доверенный-то и не похож совсем на того, который в Аверд приезжал. Главнокомандующий хотел прямо у алворда в кабинете тупым парадным мечом зарезаться от такого позора. Регалии с себя срывать пытался. Но старик с пониманием отнесся: сказал, что железка таких нервов не стоит, утешил его, как мог, и слово офицера взял, что руки на себя не наложит. С тем и отпустил. Долго потом и Совет и Старый Город втихаря копали, искали виноватого. Но кончилось ничем. Медаль, конечно, к вступлению в должность Ройзеля новую сделали, но с тех пор выставляют на обозрение только дешевые копии.

Девирг явно поколебался пару секунд, но все-таки продолжил:

– А дело, собственно, в том, что я незадолго до этого встретился с… ну, назовем его Хомгой. И он попросил меня одолжить ему мой новый белый костюм. Хороший, надо сказать, костюм, кучу денег я за него отдал. Но Хомге я был кое-чем серьезно обязан, поэтому дал костюм без разговоров. И, знаете ли, был очень удивлен, когда увидел свой костюм на поверенном алворда, – он посмотрел на Грейцель: – Грей, не начинай только заводить свою любимую песню про «хорошо» и «плохо», потому что я понятия не имел, зачем он ему нужен.

Девушка промолчала, но посмотрела нехорошим взглядом.

– А потом Хомга, как обычно, пропал. Но где-то через пару месяцев передали мне от него записку с извинениями. А к записке прилагалась пара мешочков с кеватрами. Не маленьких, скажу я вам, мешочков – не на один такой костюм хватило бы.

Мэй Си взяла в руки обломок и принялась внимательно его изучать.

– Может, мы сможем с ним встретиться? Поговорить? – спросила она. – Ты знаешь, где его найти?

Девирг покачал головой.

– Нет. Есть у него связные, через которых заказчики с ним связываются, но не с каждым они дело будут иметь. Сам же я, повторюсь, даже как он выглядит не знаю. Говорю же – он постоянно внешность меняет. Я его тогда только по костюму своему и узнал.

Кин Зи прошелся по комнате, постоял и снова принялся ходить туда-сюда.

– А, может, его без затей заманить к связному его, а по пути в подворотне подкараулить да порасспросить как следует? – предложила Вейга.

– К которому из них? Из тех, кого я знаю, с нами ни один разговаривать не будет. Да и если поверить в невозможное, что мы его вычислим и прижмем, то не скажет он ничего, – вздохнул Девирг. – Прикинется поленом, он это хорошо умеет. Поговаривают, что он как-то в Хейране попался на одном деле и угодил в подвал на пару месяцев к одной очень серьезной компании. Что они там с ним делали – подумать страшно. Так он не только им ни слова не сказал, но и как-то сумел сбежать. А потом потратил много времени, чтобы навести на них Старый Город. И больше про компанию эту никто ничего не слышал.

Снова наступила тишина. Только слышно было, как Кин Зи меряет шагами комнату.

– К любому можно найти подход, – остановился наконец он. – Каждый что-то любит, что-то – нет, о чем-то мечтает, чего-то боится. Девирг, а что-нибудь о нем достоверно известно? Хоть что-нибудь?

– Хм, – Девирг задумался. – Сейчас ему должно быть уже явно за сорок. Всю жизнь промышляет воровством. Репутация уже такова, что следов не заметает – все равно любой знающий поймет, что, кроме него, никто так не сможет. И не состоит ни в каких воровских артелях – того, что зарабатывает, вполне хватает на жизнь и заказов меньше не становится. Про умение менять собственную внешность я уже говорил. Ко всему прочему, не хуже ученых из Старого Города разбирается в разного рода тонких силах, хотя, вроде как, нигде и никогда не учился, и, будучи гельдом, никакими не владеет. Но…

Он поднял палец, обращая внимание всех на важность того, что собирался сказать.

– Знаете, кого он на самом деле боится? Посвященных. Серьезно, даже самых безобидных. Боится и обходит их за три двора. Я думаю – не напрасно. Задуматься – так у многих к нему, должно быть, претензии есть. И серьезные претензии. Такие серьезные, что никак нельзя ему к ним в руки попадать. Поэтому ходит он обычно увешанный всякими защитными и сигнальными штуками. Я в этом всем не очень хорошо разбираюсь, но по собственному опыту знаю, что штуки эти очень дорогие и крайне эффективные.

Он задумался, явно копаясь в собственной памяти.

– А что насчет того, что он любит… Да кто же его знает, что он любит. Деньги, я так думаю, не главная его страсть – он их обычно тратит, не считая. До разного рода запретных и острых ощущений тоже не ходок. Хотя… разве что…

На его лице вдруг появилось такое выражение, как будто он вспомнил что-то хорошее, но воспоминание это пришло совершенно не ко времени.

– Ты чего так заулыбался похабно? – поинтересовалась Грейцель, видя, как лицо его расплывается в какой-то странной улыбке.

– Была, определенно была у него одна привычка в прошлом. Кто знает, возможно, он от нее не отказался до сих пор. После успешных операций любил он бывать в одном заведении. Называлось оно «Сладости Аверда».

Закинув руки за голову, Девирг улыбнулся как-то даже мечтательно:

– Вам, правда, это название ничего не скажет…

– Это же кондитерская недалеко от Храмовой площади? – спросила Мэй Си, – Я туда с Грейцель заходила. Приятное, спокойное место. Хозяйка там – саллейда.

– Она нас комплиментами засыпала, – добавила Грейцель. – И в зале там чисто, аккуратно. Хорошее место, спокойное.

– Чувствую я, не о тех сладостях речь, – покачала головой Вейга. – Или этот твой грызун имеет обыкновение печеньем с молоком себя развлекать?

Девирг явно колебался. Он встал, прошелся к окну, потом вернулся к дивану.

– Давай, выкладывай, раз уж заикнулся, – судя по лицу Грейцель, она не ожидала услышать ничего хорошего. – Что там за сладости в этой кондитерской?

– Да все с ней нормально, кондитерская как кондитерская, – Девирг замялся, подбирая слова. – Но в этот же дом есть еще одна дверь. С другой стороны. Вот в нее пустят уже не каждого.

Он замялся. Все ждали.

– И куда она ведет? – спросила Вейга.

– Ведет эта дверь… Ведет эта дверь в… салон.

Шесть пар глаз смотрели на него с вопросом во взгляде.

– Ну?! – не вытерпела Грейцель. – Что язык-то проглотил? Говори уже!